В 1971 году Далтон Трамбо снял свой первый и единственный фильм — «Джонни взял ружьё». Киноадаптация собственного романа оказалась идеальной антивоенной картиной своего времени — во всяком случае, это отметили жюри Каннского фестиваля и профильная пресса. Впрочем, феномен фильма в другом: лента Трамбо умудрилась выйти из-под контроля автора и шагнуть гораздо дальше, чем было задумано.
В авторском кинематографе каждый режиссёр считает, что он самый умный. Натурально, нет ни одного, кто бы просто сказал: «Так, как я хочу, будет лучше, но, если у кого-то есть сомнения, готов пойти на уступки». К чёрту, авторское кино отчаянное и бескомпромиссное — и это нормально. Режиссёр доносит до зрителя какую-то глубоко личную идею, делится сокровенным — здесь без уверенности в своих силах просто никуда.
Но иногда эта уверенность даёт очень уж сильный толчок. Изначально крепкая идея получает ещё более мощное воплощение — и фильм начинает жить собственной жизнью. Автор, поди, смотрит на результат, чешет в затылке и не понимает, как же это, чёрт побери, так вышло. И вроде не совсем то хотел сказать, но ведь получилось-то всё равно здорово. На этот счёт было бы интересно услышать мнение Далтона Трамбо — если бы он был ещё жив. Потому что именно это и произошло с его единственной лентой «Джонни взял ружьё».
Его борьба
Вообще, Трамбо в первую очередь талантливый писатель и сценарист. Очень работоспособный и невероятно плодотворный: в середине 30-х начал сотрудничать с Голливудом, всего за несколько лет написал просто неприличное количество сценариев, а уже в 1941-м получил свою первую номинацию на «Оскар» за историю к «Китти Фойль».
Параллельно с работой в кинематографе он каким-то чудом находил время для литературных произведений — и их тоже ценили. Так, в 39-м роман «Джонни взял ружьё» получил Национальную литературную премию — в то время взгляды Далтона Трамбо ещё не вызывали у общественности особого раздражения.
Но в 40-е всё изменилось. США вступили во Вторую мировую войну, и книгу запретили как антивоенную. А тут ещё сам Трамбо, преуспевающий голливудский деятель, стал членом коммунистической партии. Вряд ли, конечно, это для кого-то оказалось сюрпризом — писатель давно симпатизировал левым. Но с началом холодной войны его политические убеждения стали поводом для настоящей травли, завершившейся одним из самих показательных процессов своей эпохи. Далтона Трамбо посадили почти на год за то, что отказался сотрудничать с властями.
Впрочем, тюрьма оказалась лишь началом. На свободе Трамбо столкнулся с единодушным бойкотом со стороны голливудских студий. В Штатах как раз расцветал маккартизм, и сценарии члена компартии даже теоретически не имели никакого шанса на зелёный свет. Другой бы запил и повесился, но только не Трамбо. Он продолжал писать и продавать свои сценарии под псевдонимами. Именно в опальный период он получил (фигурально, разумеется) два своих «Оскара» — за «Римские каникулы» и «Отважного».
К концу 50-х влияние маккартистов стало снижаться. Отто Премингер открыто отдал Трамбо заказ на сценарий к своему «Исходу», а точку в «чёрном списке» поставила работа над «Спартаком» Стэнли Кубрика под протекцией самого Кирка Дугласа. 13 лет травли закончились, Далтон Трамбо победил и умудрился при этом не потерять лицо.
Во славу ненасытной Родины
И вот спустя 10 лет он дозрел до режиссуры, выбрав для экранизации собственный роман «Джонни взял ружьё». Логика Трамбо читается довольно легко: США всё глубже вязли во Вьетнамской войне, в обществе крепли антивоенные настроения — самое время для старой доброй классики. Да, действие первоисточника происходит в период Первой мировой, но война есть война, не так ли?
Фильм вышел в 1971 году — идеальное время для антивоенной драмы. Ленту обошли вниманием в Американской киноакадемии, зато оценили в Каннах. В восторге была и профильная пресса; оказалось, что за 30 с лишним лет после публикации романа отношение к войне и роли конкретного человека в ней нисколько не поменялось.
И ведь Трамбо хвалили не только за ярко описанное вмешательство войны в судьбу человека. После пережитого у него всё ещё хватало смелости на открытую критику властей: за весь фильм нам показали ровно одного немецкого солдата — точнее, его труп, повисший на колючей проволоке. Главные злодеи здесь — американские командиры, ведущие своих солдат на бессмысленную гибель во славу не пойми чего. Командиры, которые видят в солдате расходный материал. И материал этот, живой, мёртвый или что-то среднее, должен исправно служить своей стране, пока она не скажет «хватит». Но она не скажет.
Несмотря на весь сюрреализм, ленту «Джонни взял ружьё» очень легко понять. Если ты отдаёшь Родине всего себя без остатка (ну или с очень маленьким остатком), то имеешь полное право на такое же отношение к себе с её стороны. Разумеется, в антивоенном кино это право непременно нарушено — такой подход всегда работал и, вероятно, будет работать… или нет?
Доживи Трамбо до нашего времени, он, возможно, отказался бы от экранизации своего романа вовсе либо сделал всё намного тоньше. Его фильм с чёрно-белыми персонажами отлично зашёл в 70-е, когда обществу очередной раз понадобился пинок, чтобы осознать бесперспективность войны. Но сегодня «Джонни взял ружьё» в антивоенном смысле смотрится очень уж прямолинейно. Итак, парень, ты идёшь служить, потому что настоящий патриот; на войне от тебя останется процентов 40, и даже эти 40 процентов не пропадут: их с удовольствием пережуёт твоя же Родина.
Далтон Трамбо не погружает зрителя в военный ад — ему интереснее критиковать власть имущих. Выходит отлично — даже сегодня, спустя почти полвека чувствуется мощь его звенящих стальных яиц. Но всё это уводит войну на второй план.
Ваш персональный кошмар
Война уступает место ещё большему ужасу: кошмару и безысходности человека, запертого в остатках собственного тела. Представьте себя застрявшими в узкой трубе — ни туда, ни сюда. Во рту у вас кляп, в темноте ни черта не видно, вокруг — полная тишина. Осознанно или нет, Трамбо играет на наших фундаментальных страхах — значит, главный герой с первых секунд может рассчитывать на полную эмпатию.
Из-за этого к фильму «Джонни взял ружьё» приходится какое-то время привыкать — как мы привыкаем, беспомощно глядя на сбитое машиной животное, которое всё ещё живо. Это некомфортно, а главное, очевидно не имеет смысла: несчастному существу уже не помочь. И всё же мы смотрим.
И тут Трамбо делает изящный ход: он добавляет флешбэки — расцвеченные, в отличие от основной линии. Это символически отделяет реальную жизнь полноценного, дышащего полной грудью человека от кошмарного существования еле живого куска мяса, лежащего на больничной койке. И если раньше зрителю было просто некомфортно, тут он испытывает настоящий шок — выходит, наша жизнь может необратимо измениться в один миг. Мы невероятно уязвимы — Далтон Трамбо показывает пальцем на то, что осталось от такого же как мы после взрыва снаряда. И нехотя добавляет, что, вообще-то, это символ жестокости и неразборчивости войны, но в принципе подобное может случиться с каждым даже в мирное время.
Это очень важный момент — именно здесь фильм «Джонни берёт ружьё» выходит из-под контроля своего автора. Зритель перестаёт ассоциировать главного героя с жертвой военного времени — остаётся только глубочайшее сострадание к ближнему. Масла в огонь добавляет неожиданный образ Иисуса Христа в исполнении Дональда Сазерленда. Местный Христос, бесконечно добрый и милосердный, служит кем-то вроде проводника между двумя мирами. И главный персонаж, равно как и мы с вами, в какой-то момент перестаёт понимать, какой из двух миров реальный.
Война с её картонными командирами остаётся далеко позади. Мы теперь — тот самый Джонни, который миллион лет назад взял ружьё. Мы уже и думать забыли про свои детские идеалы и устремления. Вся наша жизнь — это дыхание через трубку и попытки общаться, отбивая морзянку остатками головы. Нам уже плевать, что во всём виновата война. Мы хотим только, чтобы нас хоть кто-нибудь услышал. И проявил милосердие.
Что ж, нас, вероятно, слышат. Но вот с милосердием беда. Иисус уже отправился на небо с последним эшелоном мёртвых. Живым в его поезде места нет.
Комментарии к данной статье отключены.