История потопления теплохода «Армения», без сомнения, является одной из самых ярких, страшных и загадочных страниц отечественной морской истории. Гибель транспорта буквально вошла в плоть и кровь крымчан и стала для них настоящей народной историей, берущей своё начало в историях сотен семей, потерявших в ужасной катастрофе близких. Со временем всё, что было связано с «Арменией» обросло легендами и слухами, а советская историография способствовала такому развитию событий. Тем не менее, загадка гибели «Армении» не оставляла в покое исследователей, но, пока теплоход не был найден, радикально сдвинуть историю с мёртвой точки не получалось. В 2020 году экспедиция Министерства обороны РФ обнаружила «Армению» в 33 км юго-восточнее Ялты, и сегодня, в дни 80-летия трагедии, мы можем попробовать разобрать историю последнего похода санитарного транспорта на новом уровне.
После обнаружения «Армении» к расследованию трагедии подключился Центр подводных исследований Русского географического общества (ЦПИ РГО), штатным сотрудником которого является автор этих строк. Здесь надо пояснить несколько моментов. Во-первых, всё, что изложено ниже, является исключительно личной точкой зрения автора. Во-вторых, автор лично просмотрел многие часы видеосъёмки высоко разрешения, снятого на камеры ЦПИ РГО на глубине 1500 метров у борта погибшего теплохода. Естественно, разглашать всю полученную информацию автор не намерен, однако руководством ЦПИ РГО на данный момент обнародовано достаточно много данных, и это даёт возможность просто воспользоваться тем, что уже стало достоянием общественности.
Эта работа, предлагаемая вниманию читателей, является результатом полутора лет личных исследований автора, однако она не смогла бы состояться без помощи Романа Ивановича Ларинцева, Александра Сергеевича Александрова, Алексея Алексеевича Мухина, Бориса Генриховича Берлина, Галины Александровны Гребенщиковой. Автор выражает этим замечательным людям глубокую и искреннюю благодарность за помощь и поддержку.
Расставить все точки над «i» пока не удастся, но можно существенно продвинуться вперёд. Автор изучил в Гатчинском архиве ЦАМО более 50 дел, касающихся гибели «Армении», некоторые из которых вводятся в научный оборот впервые. К сожалению, пандемия пока не позволяет довести исследования до конца, но, к счастью, в распоряжении автора оказалось дело о расследовании обстоятельств гибели «Армении» из архива ФСБ по Республике Крым и Севастополю, за что отдельная благодарность журналистке Наталье Дремовой.
Прежде, чем вернуться к основному повествованию, скажем пару слов о том, как и кем проводилось первичное следствие по делу о гибели «Армении». Это стоит сделать именно сейчас, так как дальше мы всё больше и больше будем обращаться к материалам этого расследования.
Орган, который расследовал дело, находился в стадии трансформации и перехода из одного ведомства в другое. Дело в том, что 3 февраля 1941 года вышло решение Политбюро ЦК ВКП(б) «О передаче Особого отдела из НКВД СССР в ведение Наркомата обороны и Наркомата Военно-морского флота СССР», по которому Особый отдел Главного управления ГБ НКВД СССР ликвидировался, а вместо него создавались 3-и управления НКО и НКВМФ соответственно. В НКВД также остался свой 3-й отдел, который теперь выполнял соответствующие функции в войсках и органах НКВД. Начальники 3-х управлений НКО и НКВМФ, а также 3-го отдела НКВД подчинялись непосредственно своим наркомам. Теперь военные должны были сами проводить контрразведывательную и прочую специальную работу в войсках, вести следствие и готовить дела для передачи в судебные инстанции.
Однако начавшаяся война быстро показала, что принятое решение ошибочно. Уже 17 июля 1941 года постановлением ГКО органы 3-го управления — как в действующей армии, так и в военных округах от отделений в бригадах и выше — были преобразованы в особые отделы, а 3-е управление — в Управление особых отделов. Управление особых отделов и особые отделы подчинили НКВД СССР. Таким образом, чекисты вновь вернулись к работе в армии и на флоте.
Однако трансформация 3-х отделов и отделений в особые отделы и отделения НКВД затянулась. По крайней мере, в ноябре 1941 года на Черноморском флоте (ЧФ) 3-й отдел всё ещё сохранялся, хотя и был в состоянии переформирования в особый отдел НКВД по ЧФ. Это не могло не сказаться на подчинении отдела, которое оказалось двойным — и флоту, и НКВД, и вскоре это ярко отразилось на ходе и результатах расследования гибели «Армении».
3–6 ноября 1941 года: от Туапсе до Севастополя
История последнего похода теплохода «Армения», в широком смысле этого слова, началась как в романе Ильфа и Петрова «12 стульев»: «В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошёл молодой человек лет двадцати восьми…»
3 ноября 1941 года с востока, со стороны Феодосии, в Ялту прибыл 38-летний капитан 1-го ранга Иван Алексеевич Бурмистров. Именно ему судьба уготовала сыграть самую важную роль в трагедии теплохода «Армения». Личность это была выдающаяся или даже легендарная: первый в истории ВМФ СССР Герой Советского Союза, легендарный подводник, проявивший себя ещё в Испании, член Областного комитета ВКП(б) Крымской АССР.
Вроде бы, жизнь удалась, но с начала 1941 года служба у Ивана Алексеевича не ладилась. Сначала его сняли с должности командира бригады подводных лодок ЧФ и назначили с явным понижением на должность командира отряда строящихся и ремонтирующиеся подводных лодок ЧФ — по сути, это была небоевая часть. В октябре 1941 года, уже после эвакуации из Николаева, Бурмистров получит совсем унизительное назначение на должность старшего морского начальника в заштатной, с точки зрения флота, Феодосии. Эту должность до Бурмистрова занимал никому не известный капитан 3-го ранга Кузьмин и, судя по всему, вполне с ней справлялся.
С какой целью и по какой причине командующий ЧФ вице-адмирал Ф.С. Октябрьский столь явно и грубо задвигал Бурмистрова, мы пока не знаем, но то, что между ними пробежала чёрная кошка, очевидно. И вот, капитан 1-го ранга Бурмистров, человек заслуженный, с огромным потенциалом, но явно недооценённый и даже обиженный, с отходящей из Феодосии частью прибывает в Ялту.
В городе и прилегающих районах на тот момент уже создали укреплённый (боевой) участок. Старшим войсковым начальником Ялты был комбриг Николай Сергеевич Киселёв, до 10 октября 1941 года — одновременно начальник пограничных войск НКВД Черноморского округа и командир 4-й стрелковой дивизии войск НКВД, в которую и были формально сведены эти войска. С 10 октября 1941 года это соединение стало 184-й стрелковой дивизией Красной армии. Впрочем, все пертурбации происходили, по сути, на бумаге — фактически, погранзаставы продолжали стоять вдоль берега Крыма, а пограничники продолжали нести службу.
Однако война уже пришла буквально на порог Ялты. Ещё 24 сентября немцы силами двух дивизий начали штурм Перекопского перешейка. Уже через два дня, во многом благодаря ошибкам командования 51-й отдельной армии, оборонявшей Крым, ситуация стала критической. Ввод в бой резервов позволил избежать катастрофы, но линия обороны на Перекопе была потеряна, и советские войска отошли южнее, на Ишуньские позиции. До 18 октября сохранялось затишье. К этому времени была эвакуирована Одесса, и силы защитников Крыма приросли Приморской армией. Однако во время эвакуации она потеряла большую часть автотранспорта и другого имущества, и не была готова немедленно вступить в бой.
Немцы начали наступление в самый неудобный для советского командования момент, и буквально через два дня ситуация стала угрожающей. Последовавший ввод в бой частей Приморской армии результата не дал, и ситуация неуклонно стремилась к катастрофе. На таком фоне 22 октября был создан Штаб вооружённых сил Крыма. Его возглавил заместитель наркома ВМФ вице-адмирал Г.И. Левченко, начальником штаба стал генерал-майор Г.Д. Шишенин. Штабу подчинялись 51-я и Приморская армии, а также ЧФ.
К сожалению, новая руководящая структура не смогла переломить ситуацию. К началу ноября советские войска в Крыму были фактически разгромлены. Немцы разделили свои силы на три части: одна шла на Керчь, вторая пыталась с хода взять Севастополь, третья пошла в Крымские горы с целью создания плацдарма для взятия Севастополя и захвата южного берега Крыма. Таким образом, в первых числах ноября над Ялтой нависла прямая угроза. Пала Алушта, немцы вышли на Приморское шоссе и продвигались через горы, угрожая отсечь Ялту от Севастополя. Обстановка была крайне тревожная и неопределённая.
На таком фоне капитан 1-го ранга Бурмистров прибыл в город. Вскоре он нашёл комбрига Киселёва и доложил ему о прибытии. Киселёв по телефону связался с начальником штаба ЧФ контр-адмиралом И.Д. Елисеевым и поставил его в известность о прибытии Бурмистрова. Далее Киселёв по непонятной причине попросил у Елисеева разрешения оставить Бурмистрова в Ялте в качестве консультанта при штабе боевого участка. Елисеев разрешил.
Опытный подводник, Герой Советского Союза, оказался в этот судьбоносный момент ненужным штабу ЧФ. Для него не нашлось иной должности кроме как некоего консультанта с неясными полномочиями и функциями в штабе второстепенного боевого участка. По сути, Бурмистрова унизили ещё раз, оставив не у дел в самое тяжёлое и ответственное время. Однако кипучая энергия Ивана Алексеевича не давала ему покоя. Узнав о наличии в госпиталях Ялты большого количества раненых, Бурмистров стал настаивать перед командиром охраны рейдов Ялты и старшим морским начальником по городу Ялта на принятии мер к получению из Севастополя транспорта для их вывоза.
Действительно, в сентябре-октябре в Ялте развернули солидную госпитальную базу из эвакогоспиталей наркомата здравоохранения. На ноябрь эвакогоспитали подчинялись санитарному управлению 51-й отдельной армии. Но только ими дело не ограничивалось: для контингента ВМФ на базе санатория ВМФ создали военно-морской госпиталь на 150 коек. Кроме того, для размещения раненых моряков также использовали ялтинский санаторий ВМФ для туберкулёзных больных.
Именно раненых из этих учреждений и требовал эвакуировать Бурмистров, хотя это была совсем не его забота. За раненых отвечали санитарное управление 51-й армии и медико-санитарный отдел ЧФ. Сколько было в Ялте раненых на тот момент, точно выяснить пока не удалось — судя по всему, несколько сотен, максимум, 1000–1500. Их можно было эвакуировать в Севастополь автотранспортом буквально за 2–3 дня, а уже оттуда, погрузив на санитарные транспорты, по уже отработанной схеме отправить на Кавказ.
Бурмистров явно влез не в своё дело, но стал буквально продавливать реализацию своего замысла. При этом он даже не удосужился запоминать фамилий людей, с которыми ему пришлось контактировать. За время своего пребывания в Ялте Иван Алексеевич без искажений упоминает фамилию лишь комбрига Киселёва, остальных же либо называет по должностям, либо безбожно перевирает их фамилии и должности. Командиром охраны рейдов Ялты был капитан-лейтенант Журавлёв, старшим морским начальником по городу Ялта — капитан Гришанин. Судя по всему, они не смогли проигнорировать настоятельные просьбы уважаемого человека и сообщили о них наверх. Сам Бурмистров об этом, похоже, не знал и продолжал давить, чему способствовало наличие телефонной связи Ялты с Севастополем.
5 ноября Бурмистров позвонил напрямую оперативному дежурному штаба ЧФ и попросил его немедленно выслать транспорт. Оперативный дежурный сообщил Бурмистрову, что решение уже принято, и судно будет. Так в этой истории появилась «Армения», на которую пал выбор штаба флота. В тот момент, когда Бурмистров разговаривал со штабом флота, транспорт уже был в пути, о чём оперативный дежурный и уведомил деятельного каперанга, добавив, что время прибытия — 22:00 5 ноября.
Как мы видим, последний рейс «Армении», вопреки широко распространённому мнению, вовсе не был частью плана эвакуации Севастополя, и роковой заход в Ялту возник совсем не случайно. Рейс выполнялся не в рамках широкомасштабных эвакуационных мероприятий, а являлся, по сути, частной инициативой одного человека, который сумел «пробить» его, пользуясь своим весом во флотских и партийных кругах.
Пока судьба «Армении» решалась в переговорах между Ялтой и Севастополем, сам теплоход стоял в Туапсе. Состояние его дизелей было не лучшим: в условиях хорошей погоды они работали удовлетворительно, но в шторм сдавали. Судну требовался ремонт.
Впрочем, полагать, что «Армению» сгубила лишь одна безудержная активность Бурмистрова, будет неправильно — к потоплению транспорта привёл целый ряд случайных событий, объединившихся в роковую цепочку.
Первое из этих событий произошло утром 4 ноября. В 05:40 из Туапсе в Севастополь вышел конвой, в составе теплоходов «Армения» и «Абхазия», базового тральщика «Груз», эсминца «Способный» и сторожевых катеров СКА-141 и СКА-118. Казалось, всё идёт по плану, но на свежей погоде у «Армении» произошла авария машин. В итоге в 11:00 4 ноября «Армения» в сопровождении «Груза и двух сторожевых катеров вернулась обратно в Туапсе.
Тут несчастный транспорт подстерегла вторая трагическая случайность. Дело в том, что в 18:37 3 ноября штаб ЧФ со всей документацией и имуществом отбыл на борту крейсера «Красный Крым» из Севастополя в Туапсе. Штаб перемещался на запасной флагманский КП флота, оборудованный в 4 км юго-восточнее Туапсе. Вероятнее всего, вместе со штабом в Туапсе отбыл и его начальник контр-адмирал Елисеев. В 14:00 4 ноября «Красный Крым» прибыл в Туапсе. «Армения» в это время чинила машины и готовилась к повторному выходу в Ялту в сопровождении всё того же тральщика «Груз». Тут же в Туапсе находился эсминец «Сообразительный», который тоже готовился к переходу, но не в Ялту, а в Севастополь — для конвоирования танкера «Серго» с грузом горючего на борту.
Командиром «Сообразительного» был капитан-лейтенант С.С. Ворков. В своём отчёте он позднее писал, что днём 4 ноября получил приказ от начальника штаба флота на конвоирование транспортов «Серго» и «Армения» в Севастополь. Отметим: приказ был отдан адмиралом Елисеевым напрямую командиру эсминца в звании капитан-лейтенанта, минуя многочисленные промежуточные командные инстанции. В отчёте Ворков, к сожалению, не уточняет, был ли этот приказ отдан Елисеевым лично, прямо в Туапсе, однако очень похоже, что это было именно так. Не приводит Ворков и точное время получения им вышеупомянутого приказа. Однако всё говорит о том, что это произошло между 14:00 и 15:00 4 ноября. В чём заключался смысл приказа? Почему Елисеев переориентировал «Армению» с Ялты на Севастополь?
Возможно, всё дело в следующем. Днём 4 ноября (точное время пока не установлено) Елисеев дал радиограмму по флоту с оповещением о том, что всё побережье Крыма от Ялты до мыса Чауда на восточном берегу Феодосийского залива занято противником. В этой связи кораблям запрещалось при переходах в Севастополь идти севернее 44-й широты, а наиболее крупным из них — севернее 43-й широты. Заход в Ялту также становился невозможным.
Судя по всему, на момент отдачи приказа Воркову оповещение по флоту ещё дано не было. Конвои выходили как и прежде, и этот факт привёл к настоящей сумятице. Когда в 15:35 «Сообразительный» вывел из Туапсе танкер «Серго», неожиданно выяснилось, что буквально за 20–25 минут до этого оперативный дежурный охраны водного района Туапсинской базы уже выпустил «Армению» с «Грузом».
В итоге Воркову пришлось собирать конвой в море уже после наступления темноты. В 20:10 он оставил «Серго» в одиночестве, полагая, что ночная тьма скроет танкер от глаз врага. Увеличив ход до 25 узлов, «Сообразительный» пошёл на поиски «Армении» и «Груза» — благо, Ворков примерно знал их маршрут. В 21:39 «Сообразительный» обнаружил тральщик и «Армению, и в 22:15 дал семафор в адрес «Груза»: «Командиру лечь на обратный курс вместе с теплоходом «Армения»».
Следует пояснить, что «Армения» и «Груз» шли именно в Ялту, согласно первоначальному плану. Более того, ни командир «Армении» капитан-лейтенант В.Я. Плаушевский, ни командир «Груза» капитан-лейтенант А.М. Кроль абсолютно не знали, что должны следовать с «Сообразительным» и «Серго», что эсминец является флагманом конвоя, и идти надо не в Ялту, а в Севастополь! «Армения» и «Груз», судя по всему, уже успели получить вышеупомянутое оповещение по флоту о занятии неприятелем берега от Ялты до Чауды, и всё говорит о том, что с них в штаб флота отправили советующий запрос. В итоге в 19:39 оперативный дежурный штаба флота капитан-лейтенант Дьяченко отбил Плаушевскому и Кролю радиограмму следующего содержания:
«Срочность — экстренно. Куда — теплоход «Армения», тральщик «Груз». Кому — командиру.
Следовать в Ялту, принять раненых.
Оперативный дежурный штаба ЧФ Дьяченко. №1920, отправлена 5 ноября 1941 года в 19 ч. 39 мин.»
Фактически, штаб флота информировал капитанов о том, что Ялта находится в советских руках, и подтверждал, что необходимо следовать туда. И тут из темноты появляется эсминец и требует изменить курс! Капитан-лейтенант Кроль находился в полном недоумении, он вообще не понимал, что происходит. Ворков постарался «в кратчайший срок выяснить, в чем дело». В итоге Кроль подчинился приказу Воркова, а Плаушевскому ничего не оставалось, как последовать за «Грузом».
Интересно, что в вахтенном журнале «Груза» чётко зафиксировано сообщение с «Сообразительного», переданное семафором: в Ялту идти нельзя, «Груз» с «Арменией» должны следовать в Севастополь. Передано это сообщение было 10:00 5 ноября. В отчёте Воркова данные на этот счёт вообще отсутствуют — там просто не указано время, когда на «Груз» сообщили информацию о том, что в Ялту идти нельзя. Однако в том, что эта информация была сообщена, сомнений нет, и всё говорит о том, что произошло это ещё во время вечерних переговоров 4 ноября.
В итоге Ворков ценой больших усилий все же сумел собрать конвой и повести его в Севастополь, но Плаушевский периодически выходил из строя и самостоятельно ложился на курс в Ялту. Капитан «Армении» находился в очень щекотливой ситуации. С одной стороны, у него был приказ прибыть в Ялту, подтверждённый радиограммой штаба ЧФ, причём радиограмма эта поступила уже после сообщения по флоту о занятии врагом берега от Ялты до Чауды. Таким образом, лично у Плаушевского не было никаких оснований идти куда-либо, кроме Ялты. Но «Армения» шла в составе конвоя, и тут главным был Кроль. Кроль также получил радиограмму из штаба флота с подтверждением Ялты, а не Севастополя в качестве конечной точки маршрута. Однако Кроль поддался давлению со стороны Воркова, который, в общем-то, вёл другой конвой. Его полномочия базировались лишь на его решении, и не более того. Для Кроля этого оказалось достаточно, а для Плаушевского — нет.
Именно поэтому «Армения» периодически пыталась покинуть конвой и пойти в Ялту. Однако «Сообразительный» раз за разом пресекал попытки Плаушевского. Переход получился мучительным. Эсминец периодически вынужден был менять курс и скорость, чтобы возвращаться за «Арменией», а Плаушевский всё равно пытался сбежать.
Наконец, в 22:15 минут 5 ноября видимость резко ухудшилась, пошёл дождь, и «Армения» в очередной раз сбежала от конвоя и пошла самостоятельно в Ялту. Ворков на этот раз догонять её не стал, и повёл «Серго» в Севастополь. Догонять «Армению» пошёл «Груз». Тут Кроль совершил ошибку, о которой ему пришлось сильно пожалеть буквально через несколько дней. В 23:00 5 ноября с борта «Груза» в адрес Плаушевского ушла светограмма: «Ялта занята противником, немедленно возвращайтесь в Севастополь». Светограмму принял командир БЧ-4 «Армении» лейтенант М.И. Сакович.
В итоге Кролю всё же удалось уломать Плаушевского вернуться, но своей светограммой он подставился, как говорится, по полной программе. Когда начнётся следствие по гибели «Армении», именно Кроль станет одним из главных подозреваемых, и в вину ему будут вменять именно эту светограмму. Дело в том, что Кроль не мог пояснить, когда именно и кто ему сообщил, что Ялта занята немцами. Ворков напрямую об этом не говорил, он упоминал лишь побережье от Ялты и до Чауды.
Получалось, что о занятии немцами именно Ялты Ворков Кроля не информировал, а Кроль додумал это сам, и тем самым запустил цепочку событий, приведших к гибели «Армении». К счастью, в итоге, чекисты во всём разобрались, Кроль остался на свободе и даже сохранил свою должность. Однако во время следствия и сам Кроль, и комиссар «Груза» старший политрук Н.Н. Власов испытали немало неприятных минут — последний даже успел признать себя виновным. Впрочем, это уже другая история, и мы ещё затронем её в дальнейшем.
Пока же вернёмся в конец суток 5 ноября 1941 года. Итак, «Груз» заставил «Армению» встать за собой в кильватер и повёл её в Севастополь. В 03:45 6 ноября «Армения» вошла в главную базу ЧФ. По итогу перехода капитан-лейтенант Ворков в своём отчёте написал следующее:
«Транспорт «Армения» имел предписание следовать в Ялту. Я же, как командир конвоя, имел предписание доставить его в Севастополь. После уже узнал, сколько потребовалось труда, чтобы транспорт «Армения» заставить идти в Севастополь, а не в Ялту, ибо последняя уже была взята немцами».
Как говорится, лучше и не скажешь. Если сюда добавить тот факт, что на тот момент Ялта всё ещё оставалась в советских руках, немцы пока не вышли и на подступы к городу, командиры «Груза» и «Армении» имели актуальное распоряжение оперативного дежурного штаба флота идти именно в Ялту, а не в Севастополь, то картина становиться просто жуткой. «Армению» буквально привели на смерть.
6 ноября 1941 года: «Армения» в Севастополе
Обстановка в Севастополе обострилась 30–31 октября. Именно тогда, согласно воспоминаниям председателя военно-врачебной комиссии ЧФ полковника медицинской службы А.И. Власова, городские госпиталя приняли первые крупные партии раненых, доставленных с Ишуньских позиций.
В связи с тем, что организацию обороны Севастополя взяло на себя командование Приморской армии, было принято решение о передаче санитарного обеспечения только что образованного Севастопольского оборонительного района санитарному отделу Приморской армии. Все же морские санитарные учреждения, по решению военсовета ЧФ, подлежали эвакуации из Севастополя. Морские госпитали и лазареты начали сворачиваться и готовиться к перебазированию на Кавказ. Часть имущества и здания передавались санитарному отделу Приморской армии, который разворачивал свою сеть эвакогоспиталей и медсанбатов.
Но, прежде чем эвакуироваться, морские госпитали должны были вывезти раненых, поступивших с Ишуня. Весь день 1 ноября шла доставка последних из госпиталей к причалам для погрузки их на суда. Были задействованы все санитарно-транспортные средства главной базы (автомашины, повозки, катера), включая машины 5-го медико-санитарного отряда ЧФ. План транспортировки был выдержан. К исходу суток 1 ноября все подлежащие эвакуации 1791 раненый и 450 человек из батальона выздоравливающих были погружены на суда.
В 14:32 2 ноября из Севастополя в Туапсе в сопровождении сторожевых катеров СКА-118 и СКА-119 вышел теплоход «Украина». На его борту находились пассажиры, груз табачной фабрики, а также подлежащие эвакуации раненые. Кроме того, на судно погрузили личный состав и имущество базовой поликлиники ЧФ, 50% личного состава военно-морского госпиталя «Учкуевка», 50% военно-морского госпиталя 2-го разряда (бывшая дача Максимова), несколько врачей и вольнонаёмных сотрудников Севастопольского военно-морского госпиталя 1-го разряда.
После ухода «Украины» раненых в Севастополе практически не осталось. Но кровопролитные бои за город продолжались, и буквально через сутки после ухода «Украины», к 15:00 3 ноября, военно-морской госпиталь №41 («Учкуевка», Инкерманские штольни) уже принял 300 новых раненых. Их обрабатывали, кормили, и тех, кто был в состоянии выдержать транспортировку, отправляли в военно-морской госпиталь 2-го разряда на бывшей даче Максимова. При этом поток раненых не ослабевал.
В это время начал разворачиваться медсанбат Приморской армии, но основная тяжесть санитарного обеспечения продолжала лежать на морских госпиталях. В частности, продолжал принимать раненых и Севастопольский военно-морской госпиталь 1-го разряда. Это происходило несмотря на то, что здания госпиталя находились под угрозой воздушных бомбардировок, а подземных убежищ на территории госпиталя создано не было. В итоге было принято вынужденное решение не задерживать раненых в Севастополе, а отправлять их как можно скорее на Кавказ. Логистическую цепочку от фронтовой зоны до госпиталей и оттуда до пристаней обеспечивал автотранспорт 5-го медико-санитарного отряда ЧФ.
К 5 ноября обстановка в городе вновь ухудшилась, над Севастополем повисло настроение неуверенности. Эвакуация ускорялась. Работа стационарных военно-морских госпиталей окончательно приняла полевой характер. Раненые для лечения не задерживались, а при первой же возможности отправлялись к причалам для последующей эвакуации. В 20:47 в этот день в сопровождении эсминца «Способный» из Севастополя в Туапсе вышел санитарный транспорт «Абхазия». Сколько раненых было на его борту, точно неизвестно, но они там были.
На 6 ноября в Севастополе в медико-санитарном отделе флота осталось всего четыре врача — начальник отдела Золотухин, комиссар отдела Алексеев, военврач 1-го ранга Зарубин, интендант 1-го ранга Багрий-Шехматов. В санитарном отделении главной базы, кроме самого Власова, остались два врача (Чоботов и Орлов) и два фельдшера (Харьковский и Кибальникова).
От Золотухина Власов получил распоряжение эвакуировать раненых на санитарных транспортах «Белосток» и «Армения». Кроме этих двух судов, в Севастополе находился ещё и однотипный с «Арменией» теплоход «Грузия».
Отметим, что изначально участие «Армении» в эвакуации раненых и медработников из Севастополя не планировалось, но потом, вероятно, решили воспользоваться её приходом. В итоге «Армении» в качестве места приёмки раненых определили пристань артиллерийских мастерских, а «Белосток» должен был подойти к пристани Карантинной бухты.
К сожалению, организовать нормальную погрузку раненых не удалось. Когда они были доставлены к пристани Карантинной бухты, выяснилось, что «Белосток» не будет их принимать. «Армения» же до 15:00 стояла на рейде Северной бухты против Севастопольского морского госпиталя 1-го разряда, и на её борт катерами доставляли легкораненых вместе с обслуживающим их медицинским персоналом.
В 15:00 «Армения» подошла к пристани артиллерийских мастерских, где под погрузкой стоял другой теплоход — вероятно, «Грузия». На месте выяснилось, что пристань имеет вогнутую форму, и между стенкой и бортом транспорта остаётся провал. В таких условиях грузить тяжелораненых оказалось невозможно. Запрошенный катер, с помощью которого надеялись погрузить раненых со свободного левого борта, тоже задерживался. На этом череда неприятностей не закончилась. Внезапно стало понятно, что и машины с ранеными и имуществом не могут подойти к пристани, так как при возведении нового здания артиллерийских мастерских застроили проезд к бывшей санитарной пристани, оставив только узкий проход. Раненых пришлось выгружать в отдалении и нести до пристани на носилках. В итоге катер всё-таки прибыл, и началась трудная погрузка раненых по трапу.
Согласно плану, в 18:00 «Армения» должна была выйти в Ялту, отвалив от причала в 17:00. В итоге теплоход покинул Севастополь в 20:10, с опозданием на два с лишним часа, но погрузку прекратили по плану — то есть, в 17:00. В итоге, по данным полковника Власова, в Севастополе на борт «Армении» погрузили:
«300 человек раненых, медицинский и хозяйственный состав лечебных и санитарных учреждений Главной военно-морской базы и значительное количество медико-санитарного имущества этих учреждений, назначенного к эвакуации. Вследствие недостатка времени удалось погрузить только часть имущества, подготовленного для этой цели. На борт «Армении» приняли медицинский и хозяйственный состав следующих учреждений:
1. Севастопольского военно-морского госпиталя во главе с главврачом военным врачом 1-го ранга С.М. Каганом;
2. Севастопольского военно-морского госпиталя 2-го разряда во главе с начальником госпиталя военврачом 1-го ранга И.Е. Кормилицыным и военным комиссаром старшим политруком Рогачёвым;
3. Николаевского базового лазарета во главе с начальником военврачом 2-го ранга В.П. Пономарёвым;
4. санитарного склада №280 во главе с интендантом 2-го ранга Н.А. Скородумовым;
5. санитарно-эпидемиологической лаборатории ЧФ во главе с военврачом 2-го ранга С.Г. Тарумовым;
6. 5-го медико-санитарного отряда ЧФ во главе с военврачом 1-го ранга М.И. Стродом;
7. Ялтинского военно-морского госпиталя во главе с военврачом 1-го ранга В.Т. Березиным;
8. значительное количество медицинского персонала и хозяйственных работников медико-санитарных учреждений 51-й Приморской армии;
9. небольшое количество эвакуированного населения города и военнослужащих главной военно-морской базы и армии».
Кроме того, Власову был известен и план по погрузке 1000 раненых в Ялте. В тоже время, в документах есть другой вариант загрузки «Армении» в Севастополе:
- оставшийся личный состав военно-морского госпиталя 2-го разряда (бывшая дача Максимова);
- санитарно-эпидемическая лаборатория ЧФ;
- личный состав санитарного склада №280;
- личный состав 5-го медико-санитарного отряда ЧФ, который обеспечивал сопровождение раненых на судах, не имеющих своего медицинского персонала;
- часть личного состава базового лазарета (Стрелецкая бухта);
- основной состав Севастопольского военно-морского госпиталя 1-го разряда (с частью имущества).
При этом отдельно указывается, что оставшийся личный состав Севастопольского военно-морского госпиталя 1-го разряда погрузили на танкер «Иосиф Сталин», однако часть из этих людей самовольно перебрались на «Армению».
Отметим, что автор провёл длительные и кропотливые исследования с использованием, в том числе, данных портала «Память народа», имевшие целью выявление всех погибших на «Армении» военнослужащих. В итоге можно констатировать, что данные Афанасия Ивановича Власова о загрузке теплохода являются наиболее актуальными.
Как бы то ни было, в районе 17:00 6 ноября 1941 года «Армения» закончила погрузку. Теплоходу предстоял переход в Ялту.
Источники и литература:
- Журнал боевых действий ЧФ, 04.11.1941–03.12.1941. Фонд 1087, Опись 368, дело 30
- Журнал боевых действий ВВС и ПВО, 27.10.1941–12.11.1941. Фонд 1080, Опись 136, дело 22
- Журнал боевых действий штаба Туапсинской военно-морской базы, 01.11.1941–31.12.1941. Фонд 1082, Опись 9, дело 1
- Тетрадь для составления оперсводок, 01.11.1941–12.06.1942. Фонд 1082, Опись 9, дело 6
- Планы движения транспортов отделения конвойной службы Туапсинской ВМБ ЧФ, 19.11.1941–30.06.1942. Фонд 5757, Опись 3, дело 1
- Постовой журнал охраны рейдов Туапсинской ВМБ, 28.11.1941–07.01.1942. Фонд 5757, Опись 3, дело 2
- Вахтенный журнал БТЩ «Груз», 13.10.1941–31.12.1941. Фонд 1145, Опись 06524, дело 8
- Отчётные материалы эсминца «Сообразительный» отряда лёгких сил ЧФ по выполнению боевых операций с 22 июня 1941 года по январь 1942 года. Фонд 2132, Опись 017385, дело 23
- Журнал боевых действий штаба Туапсинской военно-морской базы, 01.11.1941–31.12.1941. Фонд 1082, опись 9, дело 1
- Журнал обстановки оперативного дежурного флагманского командного пункта ЧФ, 17.10.1941–21.11.1941. Фонд 1087, Опись 368, дело 100
- Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Часть 1 — НКВМФ СССР, исторический отдел ВМФ. Управление военно-морского издательства НКВМФ, 1945
- Журнал боевых действий ЧФ, 04.11.1941–03.12.1941. Фонд 1087, опись 368, дело 30
- Краткий обзор деятельности медико-санитарной службы главной военно-морской базы ЧФ. Фонд 1087, Опись 5, дело 37
- Журнал боевых действий ВВС и ПВО, 27.10.1941–12.11.1941. Фонд 1080, Опись 136, дело 22
- Журнал боевых действий охраны водного района главной военно-морской базы ЧФ, 21.10.1941–28.12.1941. Фонд 2089, Опись 91, дело 11
- Журнал боевых действий 62-й авиационной бригады, 16.10.1941–11.11.1941. Фонд 1522, Опись 23, дело 2
- Журнал боевых действий 32-го авиационного полка, 20.10.41–30.01.42. Фонд 2874, Опись 1, дело 10
- Отчёты командиров катеров о боевой деятельности за период 22.06.41–15.03.42. Фонд 2217, Опись 48, дело 1
- Отчёты командиров катеров о боевой деятельности за период 22.06.41–31.12.43. Фонд 2217, Опись 48, дело 2
- Отдел обеспечения коммуникаций штаба ЧФ. Общая переписка, 01.1942–12.1942. Фонд 1087, Опись 379, дело 5
- Архив Военно-медицинских документов. Фонд 5695, Опись 51878, дело 1
- Архив Военно-медицинских документов. Фонд 5695, Опись 69758, дело 1. Медико-санитарное обеспечение Севастополя в Великой Отечественной войне, 1945 год
- Краткий обзор деятельности медико-санитарной службы главной военно-морской базы ЧФ. Фонд 1087, Опись 5, дело 37
- Архив ФСБ по Республике Крым и Севастополю. Фонд 100, дело 1733
Комментарии к данной статье отключены.