История в цитатах: рассудительность молодого Черчилля

«Мы в состоянии пролить свет на вопросы политики, не разбивая окон».

Уинстон Черчилль

Расстояние между Бирмингемом и Йоханнесбургом по прямой составляет 9222 км, или около 5730 миль. Тем не менее эхо выстрелов англо-бурской войны доносилось и до невозмутимой метрополии. Там на рубеже XIX и XX столетий в политическом боксе сошлись двое непримиримых соперников.

Интересы консервативных тори представлял Джозеф Чемберлен. Этот промышленник не имел высшего образования, но, начав политическую карьеру с муниципального совета Бирмингема, затмил самого премьер-министра лорда Солсбери. «Высокий, бритый старик, с застывшим каменным лицом, с ввинченным моноклем в глазу», — так изображали российские современники британского министра колоний.

Его убеждённый оппонент, либерал Дэвид Ллойд Джордж, разительно отличался от «короля по продаже шурупов» — и не только политическими воззрениями. Пылкий валлиец носил усы, которым позавидовал бы Ницше. Через лояльную себе прессу он обрушивал на Чемберлена волну критики. «Холодный денди, прогуливающийся по своим оранжереям с орхидеями» в то время, когда «идёт кровавая бойня и во имя его благополучия гибнут английские солдаты», — характерный пример тогдашней риторики Ллойда Джорджа.

Строго говоря, Ллойд Джордж был не столь далёк от истины. В 1899 году дипломаты всей Европы гадали, какое начало возьмёт верх в Лондоне — условно мирное или радикальное? Вторая англо-бурская война назревала годами. Британцы просачивались в бурские республики, провоцировали мятежи на их границах. Наконец в октябре 1899 года терпение Трансвааля и Оранжевой республики лопнуло. По британским войскам в Африке был нанесён удар, что для многих стало праздником. Финансисты потирали руки, собираясь греть их на биржевых спекуляциях. Алмазный магнат Сесиль Родс намеревался поправить дела своей компании. Чемберлен же не только находился в сфере его влияния, но и сам был склонен к авантюрам. «В силу необходимости Англия ведёт справедливую войну», — постулировал он и был неумолим. Ллойд Джордж не оставался в долгу, зажигая публику обличительными речами в разных районах метрополии. И вот дорога привела его на малую родину главного соперника — в Бирмингем.

Следует отметить, что Чемберлена там почти боготворили. За три года на посту мэра тот серьёзно благоустроил город. Именно усилиями Джо в Бирмингеме появился водопровод, была организована санитарная служба, а кривые заболеваемости и смертности поползли вниз. Портреты Чемберлена красовались на путеводителях по городу, на площади его имени возвышался монумент в виде фонтана. Ллойд Джордж сознавал, на что идёт, но не спасовал.

18 ноября 1901 года в здании муниципалитета собрались сторонники либеральной партии. Снаружи их окружала толпа — около тысячи разгневанных человек, собирающихся заявить свой протест. Когда на трибуну поднимался Ллойд Джордж, двери были с треском выломаны ударом тарана. Человеческий поток хлынул в помещение, над головами засвистели камни и бутылки. Массовую драку осыпало конфетти из осколков стекла. С выкриками «Предатель!» протестующие почти добрались до оратора. Отступление грозило обернуться ловушкой. Здоровье, а возможно, и жизнь Ллойду Джорджу спас констебль Чарльз Рафтер. Он уговорил политика надеть полицейскую униформу и под личиной стража закона вывел через чёрный ход. В самом здании были разбиты десятки горячих голов, один юноша погиб. Чемберлен формально выразил сожаление об этом, своей причастности он не признал, но и отрицать не стал.

Молодой Уинстон Черчилль воспринял весть о погроме в Бирмингеме с отвращением. Он надеялся, что руки консерваторов остались чистыми, хотя помнил, как 17 лет тому назад сторонники Чемберлена срывали митинг Рэндольфа Черчилля, его отца. Очень не любя Ллойда Джорджа и в кулуарах обзывая его «вульгарным, болтливым маленьким грубияном», будущий величайший британец в истории всё же видел пределы, которые не должен преступать политик. В 1902 году Черчилль вернулся к случившемуся в Бирмингеме и не стал оправдывать Джо: «Мы в состоянии пролить свет на вопросы политики, не разбивая окон».

История сохранит эту реплику — правда, её опровержением по недоброй иронии станет весь последующий ХХ век.