Я родился в Померании в семье мясника. После школы я работал пастухом (Hütejunge) и подсобным рабочим на ферме. В Гитлерюгенде я был совсем недолго, провел полгода в RAD (Reichs Arbeits Dienst – Трудовая Служба Рейха – RAD – крупная организация в нацистской Германии, нацеленная на устранение последствий массовой безработицы, милитаризацию и идеологическую обработку трудоспособного населения) и в 1939-м был призван в армию. Участвовал во французской кампании, затем нашу часть перевели в Чехословакию, откуда я и попал на Восточный фронт.
...Мы стояли где-то под Орлом. У нас было три противотанковых орудия. Ох и холодно было! Невозможно было блиндаж отрыть: земля промерзла и стала твердая, как лед, поэтому мы стали строить блиндажи из снега. Было градусов 20 или 30 ниже нуля, без вранья. Стлали сосновые ветки, потом прорезиненные плащи, укрывались такими же плащами и одеялами, реквизированными у русских. А нос все равно торчал!
Многое довелось испытать: радость, несчастья, голод. Было и так, что я валялся без сознания рядом с орудием после прямого попадания. Лежал и думал: «Вот теперь я мертвец». В тот день я командовал орудийным расчетом. До этого я был пулеметчиком, но прежний командир расчета был ранен и передал командование мне. Все случилось очень быстро. В то утро я сказал ребятам из своего расчета, что буду на часах с 6 до 8. Стою на часах, и тут русские начали артобстрел. То мина упадет, то снаряд. Разрывы становились все ближе и ближе, и тут заговорил «Сталинский Оргảн» (реактивный миномет – ВК). «Так, – подумал я, – надо куда-то прятаться.» Уселся за орудийным щитом, сжался в комок, и буквально через секунду в орудие попал снаряд. Левое колесо, к которому я прижимался, отлетело на сотни метров... Я какое-то время провалялся на земле между станинами, покрытый песком и ветками кустарника. У меня была одна мысль: «Вот оно каково – быть мертвецом...» Честно, так и было, помню отлично. Не знаю, сколько так продолжалось. Меня трясло, но не от страха! Я осмотрел себя – не течет ли кровь. Захотел проверить, на месте ли мои руки и ноги, но не смог... Затем я стал приходить в себя. Слава богу, я не потерял ни капли крови...
Как вести огонь из противотанкового орудия? Когда вражеский танк в 600 метрах от вас и делает зигзаги влево-вправо, вы используете поворотный рычаг. Когда он в 400 метрах, поворачиваешь ручку чуть-чуть, когда в 600 метрах – посильнее и влево, при этом поворачивается телескопический прицел. Так задаешь упреждение – танк должен пересечь трассу полета снаряда, поскольку на этот полет уходит какое-то время, не так уж он быстро летит, секунд 10, хотя это зависит от расстояния. От других вещей это тоже зависит. У нашего орудия была пологая траектория выстрела, поэтому снаряд достигал цели быстрее. Но надо понимать, что за три секунды танк проходит расстояние в две свои длины. Конечно, это еще зависит от того, как быстро он несется, поэтому вам было необходимо определиться с этим тоже. Я целился в самый нос, и танк въезжал в выстрел – ловил снаряд в самую середину, если ты стрелял в нужный момент. Я отрабатывал это снова и снова...
Когда приходилось бросать орудие, мы должны были разбить оптику любой ценой или забрать прицел с собой. Как-то в 1943-м русские танки пошли в атаку. Мой друг Херманн и остальные ребята из нашего расчета были в тягаче. Тягач тронулся, а я остался сам по себе. Мне пришлось бежать к орудию, чтобы снять прицел. Так или иначе, все это могло закончиться для меня военно-полевым судом, так как я не должен был дать моим солдатам рвануть в тыл таким образом: я должен был удержать их под контролем. Ну, я снял прицел и побежал в тыл. И тут какой-то танк обогнал меня! «Парень, пора сворачивать!» – подумал я и свернул в кустарник (Kusselgelände) слева от меня. Почему-то я решил, что наши были где-то в этом направлении... Русские танки оказались где-то справа от меня, всего лишь в 15 шагах. И тут я наткнулся на какого-то офицера с пистолетом в руках. «Там, сзади, полно танков, там нам не пробиться. – Да, – сказал офицер, – их пехота тоже прорвалась, тут нам дороги нет.» Я тронулся дальше, но офицер повернулся и сказал: «Парень, что будем делать дальше? У меня в пистолете осталось три патрона». У меня тоже был только пистолет – так был вооружен командир орудийного расчета или взвода, однако у меня было еще в достатке патронов. Я остановился. Мы залегли в кустарнике, стараясь держать противника в поле зрения. Нужно было дождаться темноты. Тут неожиданно раздался грохот, и третий танк в колонне русских загорелся. Сразу же за ним был подбит еще один танк – ближайший к нам. Его экипаж выскочил из машины и бросился бежать в нашем направлении, верите или нет! Русские залегли за кустом справа от нас. Один из русских пополз назад к танку – тот не горел, но был выведен из строя. Он залез в танк и выбросил оттуда карабин. Пока все это продолжалось – что-то около 15 минут – было подбито еще три танка. Однако теперь у русских был карабин, но нас они так и не заметили. Мы рванули туда, где, как казалось, были наши позиции. Никакой стрельбы не последовало. Мы бежали и махали руками – нам не хотелось, чтобы нас убили свои... Ну и денек!
Я был награжден Panzervernichtungsabzeichen (нагрудный знак за уничтожение танка противника – ВК). В ближнем бою я уничтожил три танка, причем без противотанкового оружия. Вообще, я сжег эти танки не один. Если бы я сделал это один, я получил бы золотой знак, а так у меня только серебряный. Танки я сжег вместе с парнем по имени Willi Korsch. Он был из фермеров, грубый малый, но отличный солдат. Мы сожгли эти танки, сам удивляюсь, как это получилось. В густом кустарнике русский танк остановился прямо напротив нас. Рассветало, но было еще темно... Сначала Вилли сбегал за канистрой с бензином и зажег третий танк в колонне, затем мы запалили первый, потом тот, который был посередине. Всего один русский парень, невероятно здоровенный малый, сумел выбраться, но мы уложили его... За этот бой я даже получил специальный отпуск. С этим нагрудным знаком в то время солдат выделялся среди других. Я помню, был у нас офицер, который несколько раз сказал мне: «Завидую любому, у кого есть такой знак!»
Летом 44-го я попал в плен под Бобруйском и провел в России еще 5 лет. Случилось это так. Неожиданно 15 танков появилось неподалеку от нас в поле зрения. К тому моменту мы уже хорошо постреляли, собирались поменять позицию, и тут мой друг Херманн заглянул в ствол орудия и сказал: «Уф, сначала нужно прочистить дуло». Щетку мы потеряли, и я сказал: «Парень, протолкни свою пилотку через ствол!» В любом другом случае все могло закончиться разрывом ствола, как-то я через это прошел. Пока мы чистили ствол, танки продолжали движение, и я закричал: «Быстрее! Поторопитесь!.. Есть ли у нас бронебойный?!» Русские стреляли по нам, поскольку уже разглядели наше орудие, хотя мы и замаскировались за садовой оградой. Я прокричал дистанцию, и тут снаряд разорвался прямо напротив. Херманн упал... Он лежал и звал меня: «Клаус, скорее, помоги мне!» Остальные стояли столбом на месте, словно никто не знал, что делать... Его кишки вываливались наружу. Я достал свой медицинский пакет и быстро перевязал его... «Херманн, собери все силы и беги к тягачу», – сказал я ему. Он ответил: «Я крепкий парень, я выдержу.» Но он умер. В тот день война закончилась для нас обоих...
Человек на войне должен знать Kriegsspielen (Искусство войны – ВК). Всегда напрягай свой слух. Кроме того... не могу сказать, что я боялся не больше других. Страх был у каждого. Не бывает, чтобы человек не боялся за свою жизнь. Нужно понимать разницу между грохотом выстрела и грохотом разрвавшегося после этого снаряда, или разницу между минометным или орудийным обстрелом, а она есть! Нужно уметь угадывать, где разорвется мина или снаряд, чтобы вовремя броситься на землю. Я всегда делал это достаточно быстро, потому что они падали рядом. Могу сказать, что не менее сотни раз они падали в пределах десятка метров от меня... Но я не падал плашмя из-за каждого летящего в мою сторону снаряда, вовсе нет. Я просто был солдатом, который видел происходящее должным образом. Я чувствовал, наш снаряд летит или вражеский, его направление, а если снаряды падали россыпью, я знал, что нужно все время быть начеку. Я не испытывал судьбу, но не из страха...
Оригинальный текст: http://www.dererstezug.com/VetGerlach.htm
Перевод и литературная обработка: Владимир Крупник
Комментарии к данной статье отключены.