История в цитатах: «Кого отдатчики в отдачу объявят и поставят»

Сегодня слово «рекрут» по-прежнему на слуху, хотя чаще ассоциируется с бизнес-процессами. Между тем находчивый солдат из русских народных сказок, по пути домой запросто варивший кашу из топора, был именно рекрутом. Комплектование армии при помощи рекрутского набора стало одной из многих реформ Петра І.

Создание регулярного войска

Российская история столетие за столетием изобиловала войнами. «Бунташный» XVII век вдобавок оказался щедрым на восстания. Однако вот парадокс: постоянной армии, служившей и в перерывах между походами, в Российском государстве до Петра I не существовало.

Конечно, службу несло стрелецкое войско, но тот же Пётр не мог и не желал полагаться на стрельцов — только не после Хованщины и мятежа 1698 года. Полки иноземного строя, формировавшиеся в правление деда будущего императора и потеснившие стрельцов, стали заметным шагом вперёд. Правда, этот шаг был лишь попыткой догнать армии других держав.

Два Азовских похода 1695 и 1696 годов привели к рождению регулярного российского флота, чего нельзя было сказать об армии. Война дала царству явно меньше, чем рассчитывал Пётр, набирая с великими усилиями разнородное войско в 70 тысяч человек. Именно это, «а особенно Великое посольство царя и его сподвижников в 1697–1698 годах в Западную Европу, открыли глаза руководству страны на важность создания современной на тот момент системы комплектования армии», — пишет историк В. А. Тихонов. По возвращении из походов Пётр начал готовиться к войне со Швецией. Многочисленная и боеспособная армия была необходима царю срочно, вернее, даже немедленно.

8 ноября (18 ноября по новому стилю) 1699 года вышел указ о наборе в солдаты добровольцев –— «вольницы». И тотчас же возникла первая проблема: записываться в армию поспешили крепостные крестьяне. Военная служба казалась им спасительной дверью в новую жизнь из холопской доли. Это закономерно возмутило дворянство — крепостников, чьи крестьяне бежали в солдаты, не щадя лаптей. Такой энтузиазм подневольной «вольницы» оказался Петру на руку, но ссориться с целым властным сословием ему было не с руки.

Выходом из ситуации стал ещё один документ, вышедший 16 (26) ноября 1699 года, вслед за первым, — указ о наборе даточных. По нему хозяева крепостных уже сами, согласно установленному порядку, комплектовали армию новобранцами. Официальным поводом служила продолжавшаяся война с Османской империей. Посольство думного дьяка Е. И. Украинцова прибыло в Стамбул на корабле «Крепость» ещё в сентябре, но великий визирь принял русских дипломатов только два месяца спустя.

Солдаты российского войска

Важным пунктом нового указа стало освобождение хлебопашцев от призыва. Сколь бы ни была важна для Петра армия, победоносно воевать она могла бы, только будучи сытой. Да и само царство со скверными дорогами и скудной внешней торговлей, неспособное прокормить самоё себя, заведомо обрекалось на разгром. Сказано — сделано: оставляя земледельцев в полях, дворяне принялись снабжать войско дворовыми. Равным образом не занятых в земледелии работников хватало и у церкви. «Указ предписывает брать в службу только незанятых на пашне людей — добровольцев, крепостных слуг, крепостных ремесленников, и запрещает записываться в солдаты крестьянам «с пашни» и бывшим московским стрельцам», — резюмирует исследователь В. А. Тихонов.

Простые на первый взгляд принципы отбора сопровождались нетривиальными расчётами норм даточного набора по крепостным дворам. Те делились на шесть категорий: от самых именитых боярских родов, воевод и окольничьих, митрополитов и наследников едва заставшего указ перед смертью генерала Патрика Гордона — до слуг государевых на мирной службе в России и за границей, помещиков, мелкого дворянства, вдов и большей части церкви. В соответствии с категорией каждые 25, 30, 40, 50 или 100 дворов выставляли одного даточного крепостного. За невыставленную душу предполагались своего рода откупные в размере 11 рублей, а также доплата пропорционально числу дворов: «Например, если собственник имел 53 крепостных двора, а обязан был поставить одного даточного с пятидесяти дворов, то он выставлял одного даточного и дополнительно платил 66 копеек». Поскольку дворовых и батраков хватало не у всех, то порой приходилось специально приобретать их, чтобы выполнить повинность. Вдобавок при наборе исключались слуги, нянчившие господских детей и ведшие дела хозяина — казначеи, стряпчие и т. д.

Требования же к самим даточным были просты: молодые мужчины 20–35 лет от роду, не инвалиды, признанные годными к солдатской службе на смотре. Всем набором руководила комиссия, учреждённая на Генеральном Дворе в Преображенском. Именно туда прибывали и сами будущие солдаты, и бумаги на них.

Первый даточный набор был произведён в 1699–1700 годах. За ним последовали Северная война — поверка замысла суровой практикой — и следующие наборы. В солдатах уже оказывались и бывшие стрельцы, и ямщики, коих без того не хватало. Становилось ясно, что и эти меры в текущих условиях недостаточны.

20 февраля (3 марта) 1705 года вышел царский указ о первом массовом наборе крестьян в рекруты. Относительно массовом: с лета в конницу призывали по одному даточному с 80 дворов, при скакуне, оружии и провизии на месяц. Год спустя забирали по одному рекруту уже с сотни дворов, но теперь в их число попадали даже дьяки с толмачами. В 1707 году в рекруты должен был идти каждый пятый крепостной вдов и сирот. Те лукаво отправляли на службу дворовых-стариков, и набор вскоре свернули.

Рекрутчина пыталась саморегулироваться в условиях хаоса вплоть до учреждения сперва Сената в 1711 году, а затем — Военной коллегии в 1719 году. Первый поставил крест на даточных наборах, когда служилым было уже некого поставить в строй вместо себя. Поместное войско окончательно ушло в прошлое. «Установив для дворянства личную воинскую повинность, Пётр I придал рекрутской повинности других сословий общинный характер», — писал военный историк А. А. Керсновский. Военная коллегия на исходе Северной войны сделала положение рекрутов несколько легче: беглых амнистировали, тянувшим лямку повысили жалование, приглядывали за их здоровьем и т. д. В 1722 году повинность с количества дворов была переложена на число душ. Тогда же была предпринята попытка рекрутировать финнов, но опыт не удался — те попросту дружно сбежали со службы.

Рекрутчина до Манифеста 1874 года

После смерти Петра І, фактически крупнейшего освободителя крепостных в истории России до Александра II, рекрутская повинность продолжила развиваться. Например, при императрице Елизавете территория державы была районирована: теперь каждая из пяти полос обеспечивала армию рекрутом с каждой сотни душ. В её же правление оказался попран один из неписаных петровских принципов рекрутчины. «При Елисавете беглых перестали принимать, являвшихся секли и отсылали обратно к помещикам, чем совершалась громадная психологическая ошибка», — отмечал тот же Керсновский. Параллельно этому положение дворянства становилось всё благоприятнее вплоть до Манифеста о вольности, дарованного в начале 1762 года Петром III. Отныне служба стала для дворян делом добровольным. В остальной, общинной России о подобном было впору лишь мечтать тем, «кого отдатчики в отдачу объявят и поставят».

В 1793 году пожизненный срок службы рекрутов был ограничен 25 годами. К началу Отечественной войны 1812 года возрастные пределы для них оставались примерно теми же, что и столетием ранее: от 18 до 37 лет. Отбор, конечно, проводился строже, чем в разгар Северной войны. Согласно сведениям историка Д. Г. Целорунго, негодными считались «не имеющие трёх передних зубов сряду, имеющие повреждённые члены, глухие, слабого в корпусе сложения, слабоумные, паче же в совершенном безумии, а также наказанные палачевными руками». Кроме того, в армию не забирали лысых мужчин. Минимальный рост равнялся 2 аршинам 3 вершкам, или 155,4 см. Большинство рекрутов уходили на службу холостыми. Впрочем, треть женатых, половина из которых были отцами, — это тоже немало.

Доля рекрутов была тяжела, хотя и не шла в сравнение с судьбой крепостного. Во всех войнах с начала XVIII до второй половины XIX века рекруты и вынесли на своих плечах всю тяжесть потерь, и снискали славу. Как патетично выразился А. А. Керсновский, «понемногу, постепенно, из поколения в поколение, создался бессмертный тип русского солдата, петровского и елисаветинского фузилёра, екатерининского чудо-богатыря, николаевского служаки…».

Исправная и доблестная служба могла сулить рекруту даже офицерский чин. В мирные годы наградой становились право на подработку и полугодичный отпуск. Тот самый солдат из русских сказок шёл по неведомым дорожкам к родному порогу и обратно вплоть до начала 1874 года и издания Высочайшего манифеста о всеобщей воинской повинности.

---

Литература:

1. Науменко, В. Г. Константинопольская история: из дипломатических сношений Московского государства с Крымским ханством и Турцией // Знание. Понимание. Умение. — 2015. — № 4.
2. Российский военный сборник. Выпуск III. История русской армии. — М., 1994.
3. Тихонов, В. А. Рекрутская система комплектования русской армии при Петре I. — Саарбрюкен, 2012.
4. Целорунго, Д. Г. Социальный и антропологический облик рекрутов российской армии и эпохи Отечественной войны 1812 года // Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы: Материалы XVI Международной научной конференции (Бородино, 6–7 сентября 2010 г.). — Можайск, 2011.