Захват Калинина соединениями 3-й танковой группы вермахта вызвал несколько последовательных попыток советского командования вернуть город с помощью резервов, переброшенных с других направлений. Однако ни бросок подвижных частей оперативной группы генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина, ни рейд 21-й танковой бригады так и не достигли своей главной цели — немцы продолжали удерживать калининский плацдарм с двумя важнейшими мостами. Новой надеждой командования Калининского фронта, созданного решением Ставки ВГК 17 октября 1941 года, стала 29-я армия генерал-лейтенанта И.И. Масленникова, двигавшаяся к Калинину со стороны Старицы.
Ход Конева и своенравный командарм
Следует отметить, что в данном случае войска армии именно «двигались», а не отступали, так как ещё 15 октября ими был получен приказ заместителя командующего Западным фронтом генерал-полковника И.С. Конева о нанесении контрудара по немецкой группировке, захватившей город.
Главной ударной силой должны были выступить три дивизии 29-й армии. 246-й стрелковой дивизии предписывалось совершить марш к Акишево (северо-западнее Старицы на левом берегу Волги), имея задачу «с 16:00 захватить переправу и плацдарм у Акишево, перерезать шоссе, идущее на Калинин, и наступать на Рязаново». Ещё двум стрелковым дивизиям, 119-й и 252-й, было приказано сосредоточиться в районе Акишево, чтобы затем стать эшелоном развития успеха 246-й стрелковой дивизии.
Однако 15 октября советское наступление так и не началось, так как армейские тылы попросту не успевали завершить все необходимые подготовительные мероприятия в назначенные сроки. Лишь 17 октября 914-му стрелковому полку (комполка майор А.П. Крутихин) 246-й стрелковой дивизии всё же удалось форсировать реку.
Затем уровень воды в Волге резко поднялся. Старший лейтенант М.Н. Розов, командир 2-го дивизиона 777-го артполка 246-й стрелковой дивизии, вспоминал:
«Разгадав, видимо, наш замысел, противник взорвал накануне в районе озера Волго дамбу. Штурмовые мостики снесло, натянутые через реку тросы и канаты не выдерживали нагрузок. Пришлось сколачивать плоты… Вечером 17 октября в район переправы прибыли командующий войсками 29-й армии генерал И.И. Масленников и член Военного совета армии дивизионный комиссар К.А. Гуров. Никакой надежды на переброску артиллерии и танков на правый берег не было. Погода резко ухудшилась, пошёл дождь со снегом. Противник же спешно подтягивал подкрепления. Оценив создавшуюся обстановку, командарм приказал командиру дивизии переправу прекратить, а переправившимся частям наступать вдоль берега на Калинин, овладеть аэродромом в Мигалове и захватить мост через Волгу на дороге Калинин – Торжок. Главным силам дивизии продолжать движение на Калинин вдоль левого берега реки».
Однако объяснение причин отказа от дальнейшего форсирования реки вряд ли можно свести лишь к подъёму уровня воды в ней. Например, журнал боевых действий 119-й стрелковой дивизии так описывает события следующего дня, 18 октября:
«Силами сапёрного батальона дивизии и специально выделенными командами из стрелковых подразделений было начато строительство плотов для переправы частей дивизии. Полки сосредоточились в районах переправ в полной готовности форсировать реку Волга. Начало форсирования было намечено на 19:00. За пять минут до переправы первого эшелона был получен боевой приказ Военного Совета 29-й армии, ставивший дивизии совершенно другую задачу: выдвинуться в район Ново-Каликино, Ширяково и стремительным ударом в направлении западной окраины города Калинин захватить железнодорожный мост через Волгу».
Таким образом, решение командарма наступать на Калинин по левому (северному) берегу Волги шло вразрез с указаниями командующего фронтом, который в своём приказе №0122 в очередной раз достаточно чётко сформулировал задачи армии:
«29-й армии (174-я, 243-я, 246-я, 252-я и 119-я стрелковые дивизии), форсировав реку Волга на фронте Старица, Акишево и обеспечивая операцию справа по реке Шоша, главными силами продолжать наступление в направлении Рязаново, Даниловское с задачей уничтожить группировку противника южнее Калинин, не допуская его отхода в южном и юго-западном направлении. Одной стрелковой дивизии наступать по левому берегу реки Волга на Калинин».
В контексте данного приказа неудивительно, что действия Масленникова впоследствии были восприняты Коневым как самоуправство. Это отчётливо проявилось в распоряжении, направленном в адрес командарма 20 октября:
«Немедленно приостановите движение на Калинин. Ваше преступное неисполнение приказа №0122 срывает намеченную мной операцию… Причём, по Вашим донесениям, 246-я стрелковая дивизия переправилась у Акишево, а теперь получилось, что она двигалась по левому берегу реки Волга на Калинин. Приказываю: форсировать реку Волга у Акишево, Избрижье, Путилово, наступать на Рязаново, Даниловское… Донесите, чем объяснить невыполнение моего приказа №0122. Немедленно исправляйте положение».
В тот же день командованию 29-й армии было дано указание, обороняясь на правом фланге в районе Старицы, Акишева, в ночь с 20 на 21 октября главными силами форсировать Волгу на участке Избрижье, Даниловское. К исходу дня соединениям армии Масленникова приказывалось овладеть сёлами Некрасово и Даниловское. Затем предписывалось отрезать противнику пути отхода на юго-запад, а также установить взаимодействие с 21-й танковой бригадой 30-й армии в районе Неготино.
В соответствии с этим замыслом, удар войск 29-й армии должен был стать частью очередной попытки советского командования окружить и уничтожить соединения вермахта в районе Калинина. Следует отметить, что план И.С. Конева в той его части, которая касалась действий армии И.И. Масленникова, был вполне логичен. Например, немцы весьма чутко отреагировали даже на передвижения 914-го стрелкового полка на южном берегу Волги. В журнале боевых действий 1-й танковой дивизии вермахта от 20 октября с тревогой отмечалось:
«Так как противник силами одного полка укрепился на левом берегу Волги у Мотавино и продвинулся в направлении Красново, переправа, через которую до сих пор осуществлялось снабжение, подвергается опасности и должна быть перенесена в Черкассово».
Дело в том, что своими активными действиями один советский стрелковый полк, по сути, поставил под угрозу полного разгрома (в силу отсутствия снабжения и возможности эвакуации раненых через Волгу) всю боевую группу Хайдебранда. Можно себе представить ощущения немцев в случае переправы через реку сразу трёх дивизий, как того первоначально требовал приказ генерала Конева.
Упущенное время и обмен ударами
Впрочем, к 20 октября наиболее благоприятный момент для сокрушения позиций вермахта на правом берегу Волги уже был упущен: по Волоколамскому шоссе к Калинину подтягивались части 129-й пехотной дивизии генерал-майора Стефана Риттау (Stephan Rittau). 19 октября в город вошёл её передовой отряд, включавший в себя разведывательный батальон, а также самокатную роту 427-го пехотного полка. На следующий день прибыл 2-й батальон 428-го пехотного полка.
С другой стороны, новые части не могли сразу решить все проблемы группировки вермахта, вовлечённой в сражение за Калинин. Подвижные соединения 41-го моторизованного корпуса по-прежнему были связаны боями за город, а боевая группа 1-й танковой дивизии вообще могла попасть в классический «котёл» на Ленинградском шоссе со всеми вытекающими последствиями. Именно поэтому, например, 3-й батальон 428-го пехотного полка был сразу же по прибытию в Калинин подчинён командованию 1-й танковой дивизии для участия в деблокировании частей полковника Хайдебранда.
Кроме того, раскисшие дороги исключали полноценное наземное снабжение 129-й пехотной дивизии, что вынуждало её командование полагаться на доставку всего необходимого по воздуху на аэродром Мигалово. Вдобавок ко всему, советская бомбардировочная авиация с 16 октября начала активные налёты на мосты через Волгу, и это заставило усилить позиции у мостов сапёрным батальоном.
Все эти обстоятельства привели к тому, что для организации обороны по линии Опарино – Даниловское 19 октября дивизия смогла выделить только свой передовой отряд, который к 22 октября сменил располагавшийся в данном районе противотанковый дивизион 1-й танковой дивизии.
Усиление позиций на подступах к важнейшему аэродрому Мигалово произошло в условиях, когда советский 914-й стрелковый полк, ещё не имея существенной поддержки со стороны остальных частей 29-й армии, начал активные наступательные действия на южном берегу Волги. Согласно журналу боевых действий 246-й стрелковой дивизии, 21 октября «914-й стрелковый полк овладел Мотавино и ведёт бои за Красново». Упомянутый выше старший лейтенант М.Н. Розов вспоминал:
«Развивая наступление вдоль правого берега, 914-й полк 21 октября с ходу овладел деревней Мотавино, в ночь на 22 октября — деревней Красново, и утром завязал бои с вражескими гарнизонами в Рябееве и Опарине».
В это же время немецкая разведка вскрыла концентрацию советской артиллерии на левом берегу Волги. Артиллерийских частей по меркам осени 1941 года здесь действительно было довольно много: 246-ю стрелковую дивизию поддерживали 644-й корпусной артполк, а также 510-й и 432-й гаубичные артполки, не считая собственного 777-го артполка. Старший лейтенант Розов отмечал:
«В это время основные силы дивизии совершали марш по левому берегу для сосредоточения в районе Гильнева, Сухого Ручья, Борков. У деревни Гостилково командир дивизии получил приказ переправиться на правый берег Волги в районе Нового Путилова и Хвастова. После переправы дивизия должна была соединиться с 914-м полком и наступать на Даниловское, Опарино, Рябеево и затем на Андрейково».
Под «главными силами», правда, понимался пока только 915-й стрелковый полк, так как третий полк дивизии, 908-й стрелковый, занял оборону по левому берегу с целью прикрытия переправы.
Между тем, все попытки 914-го полка в одиночку взять Рябеево и Опарино окончились неудачей. Как отмечалось в журнале 1-й танковой дивизии вермахта, «атака противника была остановлена заградительным огнём обороняющихся частей». При этом немцы в полной мере ощутили на себе воздействие советской артиллерии, обстреливавшей их позиции из-за реки у Опарино.
С вечера 22 октября на правый берег Волги начали переправляться дивизионы 777-го артполка. Всё тот же командир дивизиона Розов вспоминал:
«Для переправы дивизия располагала всего двумя понтонами и катером. Было решено сначала переправить дивизион старшего лейтенанта Козачка, а после него — мой. Завершали переправу уже на рассвете. К утру погода стала проясняться, и налетевшие вражеские самолёты открыли по переправе огонь из пулемётов и пушек».
Согласно журналу 246-й стрелковой дивизии, 1-й дивизион артполка «сосредоточился в районе переправы. В течение ночи было переправлено три 76-мм орудия. Задержка переправы материальной части произошла ввиду неисправности катера и недостатка переправочных средств». Дальнейший ход боёв за расширение плацдарма достаточно подробно освещён в мемуарах М.Н. Розова:
«Собрав свои переправившиеся подразделения, я направился в 914-й полк, уже овладевший Красновом. Командный пункт майора Крутихина нашёл на окраине деревни. Встретились как старые знакомые (до этого я уже поддерживал в бою его полк). Крутихин был рад. Красново брал почти без артиллерии и понёс большие потери. В батальонах осталось менее половины штатной численности. Теперь предстояло брать Опарино и Рябеево, куда, по наблюдениям разведки, немцы подтянули бронемашины и танки.
Выйдя от Крутихина, я приказал начальнику штаба дивизиона младшему лейтенанту Белоглазову развернуть командный пункт неподалёку от штаба полка. Дал указание протянуть к огневым позициям на левый берег проводную связь, ввёл в обстановку командиров батарей и отправил их в стрелковые батальоны для организации взаимодействия. Сам же с начальником разведки дивизиона пошёл вперёд, рассчитывая максимально приблизить к пехоте свой наблюдательный пункт. Однако приблизиться к опорным пунктам Опарино и Рябеево не удалось. Наша пехота обосновалась в лесу, откуда эти пункты не просматривались. Пришлось вернуться в Красново.
Связисты доложили, что провод через реку от огневых позиций до командного пункта протянут, и вскоре мы открыли огонь. Эффекта, впрочем, большого не было. Все попытки батальонов сбить противника с занимаемого рубежа оказались безуспешными. У немцев на подступах к деревням Рябеево и Опарино была создана хорошая система огня, и все наши атаки были отбиты. Полк нёс большие потери. Видя бесплодность этих попыток наступать, майор Крутихин приказал командирам батальонов перейти к временной обороне.
Во второй половине дня 23 октября противник силою до батальона пехоты при поддержке двух танков и бронемашины, под прикрытием артиллерии и миномётов атаковал второй батальон. Левофланговые подразделения полка не выдержали этого натиска и стали отходить. Возникла паника. Группа немецких автоматчиков прорвалась в Красново. Бой завязался у самого штаба полка. Майор Крутихин собрал штабные подразделения, подоспел стрелковый батальон, и автоматчики были частично истреблены, частично рассеяны».
Интересно, что в журнале боевых действий 246-й стрелковой дивизии силы атакующих немецких подразделений были оценены как «взвод пехоты при поддержке трёх танков и одной бронемашины», причём в документе утверждалось, что бронемашина была подбита. Весьма умеренными для столь ожесточённого боя оказались и потери 2-го стрелкового батальона: девять убитых и восемь раненых. По всей видимости, атака разведбата 129-й пехотной дивизии при поддержке немногочисленной бронетехники (вероятнее всего, это были штурмовые орудия 900-й моторизованной учебной бригады) произвела на советских бойцов сильное впечатление.
Именно эта несколько авантюрная атака позволила немцам обеспечить сосредоточение в Даниловском свежих резервов — 1-го и 2-го батальонов (переброшенных на грузовиках вместе с лёгкими пехотными орудиями) 336-го пехотного полка 161-й пехотной дивизии, прибывших по Старицкому шоссе. По прибытию они были усилены двумя взводами 20-мм зенитных автоматов.
Включение в борьбу новых подразделений было очень важным фактором удержания фронта, так как части 129-й пехотной дивизии были побатальонно «размазаны» по всему периметру обороны города, подпирая позиции обескровленных подвижных соединений 41-го моторизованного корпуса. Из-за больших потерь, понесённых ими, у командования корпуса не всегда была возможность надёжно прикрыть пехотой даже позиции собственной тяжёлой артиллерии.
Так, в первой половине дня 24 октября в журнале боевых действий 1-й танковой дивизии была зафиксирована атака «крупных сил противника на позиции батареи 620-го тяжёлого артиллерийского дивизиона 15-см пушек. В ожесточённом ближнем бою атака была отбита». Дивизион потерял трёх офицеров (одного убитым и двух ранеными), а также лишился полугусеничного тягача и нескольких грузовиков.
Судя по всему, под удар советских стрелков попали не только части корпусного подчинения, но и тяжёлая батарея артполка 129-й пехотной дивизии. Это произошло в деревне Дешовкино, атаковали которую подразделения 915-го стрелкового полка 246-й стрелковой дивизии, причём, по советским данным, противник из Дешовкино сначала был выбит, но затем подтянул резервы и контрударом при поддержке авиации отбросил пехоту в лес западнее деревни. Старший лейтенант М.Н. Розов резюмировал:
«Противник, теперь уже силами до пехотного полка, возобновил атаки. Ему удалось потеснить наши батальоны и прорваться к Красново. Бой за Красново продолжался около трёх часов. Пехота не выдержала и стала отходить. Командный пункт переместился в деревню Мотавино. Туда отошёл с подразделениями управления и я. В ходе этого боя был смертельно ранен начальник штаба артиллерии дивизии майор Кортиков».
Наступая, немцы активно использовали в качестве средств непосредственной поддержки двух батальонов 161-й пехотной дивизии две приданные самоходки StuG.III 900-й бригады и взвод 20-мм пушек. Самокатная рота 427-го пехотного полка 129-й пехотной дивизии также шла на острие атаки, в ходе боя потеряв убитыми всех командиров взводов.
Столь мощный удар привёл к существенным потерям в рядах 246-й стрелковой дивизии, которые составили в этом бою 60 человек убитыми и ранеными. По итогам дня было доложено о 20 убитых и 74 раненых. Потери материальной части также были велики: согласно дивизионному журналу боевых действий, они составили девять 82-мм миномётов, два 76-мм орудия (из шести переправленных к 20:00 23 октября) и три станковых пулемёта.
Деревня Красново была оставлена советскими частями 24 октября около 18:00. Впрочем, этот успех стоил противнику недёшево: 129-я дивизия потеряла за день 16 человек убитыми и 31 ранеными, 161-я — 53 убитыми (из них три офицера), 124 ранеными (два офицера) и пять пропавшими без вести.
Кроме того, сам по себе захват Красново ещё ничего не гарантировал немцам, так как в тот же день через Волгу начали переправляться части «нового игрока» — 119-й стрелковой дивизии 29-й армии. Наличие советского плацдарма прямо на важнейшем шоссе Старица – Калинин становилось смертельной угрозой для соединений 3-й танковой группы вермахта…
Продолжение следует
Источники и литература:
- NARA. Т 313. R 231
- NARA. Т 315. R 26
- NARA. Т 315. R 1374
- https://pamyat-naroda.ru
- http://246division.ru
- http://www.wwii-photos-maps.com
- На правом фланге Московской битвы – Тверь: «Московский рабочий», 1991
- Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны. Выпуск 7 – М.: Воениздат, 1952
- Boucsein H. Halten oder Sterben. Die hessisch-thüringische 129 Infanterie-Division im Rußlandfeldzug und Ostpreußen 1941-1945 – Potsdam, 1999
- Riebenstahl H. The 1st Panzer Division. A Pictorial History 1935-1945 – West Chester, 1986
Комментарии к данной статье отключены.