Штурмовые орудия против танкистов Богданова

После гибели в феврале 1944 года группировки генерала артиллерии Вильгельма Штеммерманна (Wilhelm Stemmermann) в Черкасском котле советское командование не очень долго колебалось при выборе участка фронта для последующего наступления. С одной стороны, здесь уже имелись освободившиеся после дожимания окружённых немцев танковые части, пусть и потрёпанные; с другой – у немцев линию фронта держали те самые подразделения, которые весь февраль пытались спасти черкасских окруженцев, понесли большие потери и имели не лучший вид. Появился шанс не дать противнику опомниться и развить успех.

В бой без паузы

Замысел советского командования предусматривал очередной большой котёл для Группы армий «Юг». Одной клешнёй будущего котла стал 1-й Украинский фронт маршала Г.К. Жукова, который должен был провести Проскуровско-Черновицкую операцию и нанести поражение 1-й и 4-й немецким танковым армиям. Движущей силой фронта были три танковые армии: 1-я, 4-я и 3-я гвардейская.

Второй клешнёй стал 2-й Украинский фронт, проводивший Уманско-Ботошанскую операцию в целях разгрома 8-й полевой армии вермахта. Главной ударной силой маршала И.С. Конева также были три танковые армии: 2-я, 6-я и 5-я гвардейская. Итогом должно было стать соединение двух фронтов в районе Хотина с последующим уничтожением упомянутых немецких соединений. О масштабе и значении предстоящего сражения можно судить хотя бы по тому, что в ней были задействованы все имеющиеся на тот момент советские танковые армии.

Описанием всей операции по разгрому 1-й и 4-й танковых армий вермахта занимался Алексей Исаев в книге «Котёл Хубе», мы же рассмотрим небольшой эпизод в полосе 2-го Украинского фронта.

Местом нанесения удара 2-й танковой армии генерал-лейтенанта С.И. Богданова был выбран участок, большую часть которого оборонял VII армейский корпус генерала артиллерии Эрнста-Эберхарда Хелля (Ernst-Eberhard Hell). Его противниками были понёсшие в феврале 1944 года немалые потери 3-й и 16-й танковый корпуса (тк) «любимой армии Сталина», как называют 2-ю танковую армию историки.

В полосе советского наступления оборонялись несколько пехотных дивизий (пд):

82-я пд генерал-лейтенанта Вальтера Хейне (Walter Heyne), 75-я пд генерал-лейтенанта Хельмута Бойкемана (Helmuth Beukemann), 34-я пд генерал-лейтенанта Фридриха Хохбаума (Friedrich Hochbaum), 198-я пд генерал-лейтенанта Ганса-Йоахима фон Горна (Hans-Joachim von Horn), а также 4-я горнострелковая дивизия (гсд) генерал-майора Юлиуса Брауна (Julius Braun), суммарные потери которых накануне Уманско-Ботошанской операции составили около 5000 человек.

Дивизии VII армейского корпуса были усилены штурмовыми орудиями двух бригад: 202-я бригада штурмовых орудий гауптмана Герхарда Эссиге (Gerhard Essigke) и 261-я бригада штурмовых орудий майора Гюнтера Кокотта (Günter Kokott). На 5 марта они насчитывали 30 и 22 StuG III соответственно.

Более 50 самоходок, имевших низкий силуэт и пробивавших броню Т-34 с 1000–1500 метров, могли стать сильным козырем, способным задержать или даже сорвать продвижение советских танкистов. Кроме того, советские танковые армии накануне операции имели после тяжелейших зимних боев далёкую от штатной численность. Так, на вечер 4 марта 2-я танковая армия могла бросить в бой только 122 (по другим данным 130) Т-34, 32 ИС-85, 20 «Валентайнов», пять СУ-152, 18 СУ-85 и 43 СУ-76. Ещё порядка 120 единиц были в различной степени ремонте.

Армия имела двухкорпусной состав: 3-й тк (в строю 52 Т-34) генерал-майора Н.М. Телякова и 16-й тк (в строю 54 Т-34) генерал-майора И.В. Дубового. Также в армейском подчинении имелась 11-я гвардейская танковая бригада (гв.тбр) полковника Н.М. Кошаева, в строю которой оставалось 18 Т-34. Кроме того, армия была усилена двумя гвардейскими тяжёлыми танковыми полками прорыва (гв.ттпп) на ИС-85: 8-м гв.ттпп подполковника А.Г. Земляного и 13-м гв.ттпп полковника Н.С. Гришина, имевшими в строю 17 и 15 танков соответственно.

Стоит отметить, что у многих бойцов и офицеров 2-й танковой армии идея скорого перехода в наступление вызывала обоснованные сомнения. Это попало даже в отчёт политотдела армии:

«Грязь и распутица, связанные с этим трудности передвижения и наступательных действий вызывали у некоторой части рядового, сержантского и офицеров настроения. «Кругом непролазная грязь, ничего не выйдет из нашего наступления», — говорили одни. «Подождать бы, привести себя в порядок, подтянуть артиллерию, получить новые танки, а когда подсохнет, наступать» — говорили другие».

«Грязь и распутица» в данном случае были не преувеличением — скорее, наоборот:

«Основные дороги имели одну проезжую колею, глубина которой доходила до 0,5 метра, вследствие чего при встречных движениях создавались пробки. Остальные дороги были совершенно непроходимы для автотранспорта и по ним могли двигаться только гусеничные машины. Из колёсных машин по основным магистралям с большим трудом могли двигаться автомашины повышенной проходимости (иномарки), причём и их в наиболее труднопроходимых местах (низины, балки) и особенно в населённых пунктах, приходилось буксировать танками».

В такой обстановке, несмотря на все усилия тыловиков, армия была вынуждена переходить в наступление на голодном пайке. Так, например, 107-я тбр зафиксировала, что ещё до начала наступления оставила свою противотанковую батарею в тылу из-за отсутствия ГСМ.

Разведка доложила почти точно

На 4 марта 1944 года советская разведка вскрыла следующий состав немецкой обороняющийся группировки: 80-й пехотный полк из состава 34-й пехотной дивизии, 667-я боевая группа (677-я полковая группа, переданная в 34-ю пд), «3-й дивизион 52-го миномётного полка» (реактивных миномётов, частично на самоходном шасси), «198-я пехотная дивизия в полном составе, 54-й миномётный полк» (в действительности 55-й миномётный полк реактивных миномётов), 482-й понтонный батальон, 286-й запасной батальон, 1-й батальон 91-го горнострелкового полка, 4-я горнострелковая дивизия в полном составе, 94-й запасной батальон. Согласно данным разведки, в полосе армии противник имел 7620 активных штыков, 518 пулемётов, 161 орудие, 63 миномёта и 10 танков.

Интересно, что разведка совсем не ошиблась относительно танков в составе пехотных дивизий, но об этом ниже.

К оперативным резервам были причислены 1-я, 16-я, 17-я танковые дивизии (тд) и тд СС «Адольф Гитлер» (подразумевалась 1-я тд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер»). В этих соединениях, по мнению разведотдела фронта, насчитывалось 230 танков. Общее количество танков и самоходных орудий у немцев на этом участке фронта оценивалось в максимум 350 единиц.

Наступление

5 марта 2-я танковая армия вместе с частями 27-й армии на рубеже Рубаный Мост — Рыжановка прорвала оборону противника. Основной удар при прорыве пришёлся на 198-ю пд (Чемериское) и 4-ю гсд (Чижовка). При этом самым правым флангом (109-я тбр) армия взяла Рубаный Мост, чем обрушила правый фланг 34-й пд и стала угрожать тылам немецкой дивизии. Далее армия генерала Богданова взяла промежуточные рубежи Багва — Ризино и устремилась к реке Горный Тикич, выйдя к ней на рубеже Буки — Чёрная Каменка.

По немецким данным это выглядело следующим образом. В 06:45 после 45-минутной артподготовки на оборону 198-й пд обрушились 80 танков 16-го тк. Оборона 4-й гсд была прорвана 75 танками 3-го тк. Практически вся полковая и противотанковая артиллерия обеих дивизий была уничтожена в ближнем бою. Согласно немецким данным, в боевых порядках двух дивизий было подбито 13 советских танков, ещё три уничтожили самолёты люфтваффе.

Немцы выдвинули вперёд штурмовые орудия и бросили их в контратаку в полосе 198-й пд под Чемериское, где наступал первый эшелон 16-го тк: 109-я тбр полковника П.Д. Бабковского (20 Т-34) и 164-я тбр полковника Н.В. Копылова (23 Т-34, по другим данным 16 Т-34), усиленные 1441-м самоходно-артиллерийским полком (сап) майора Д.А. Горбатенко (11 СУ-85). Непосредственно в Чемериском держал оборону 308-й гренадерский полк (гп) подполковника Людвига Гюмбеля (Ludwig Gümbel). Только самоходчиками Горбатенко было уничтожено два танка, одно штурмовое орудие, одно ПТО, один БТР и до 70 солдат противника.

Следующей целью стала деревня Багва, для штурма которой штаб корпуса выдвинул из второго эшелона 107-ю тбр. Формально в бригаде числилось 13 Т-34, но в атаке смогла принять участие только рота из пяти машин. После двухчасового боя Багва была взята, при этом у 107-й тбр одна «тридцатьчетвёрка» была подбита, ещё одна подорвалась на мине, а две вышли из строя по техническим причинам.

3-й тк силами 51-й тбр полковника С.Н. Мирводы (19 Т-34) и 50-й тбр полковника Р.А. Либермана (21 Т-34), усиленных 8-м и 13-м гв.ттпп, атаковали опорные пункты 4-й гсд — Чижовку и Ризино. 4-я гсд оборонялась 91-м горнострелковым полком (гсп) при поддержке 94-го горного истребительно-противотанкового дивизиона на рубеже Чижовка — Ружановка, а 13-й гсп при поддержке 94-го горного разведбата дрался на рубеже Поповка — Ольховец. Дивизия была сбита со своих позиций и начала отступать.

8-й гв.ттпп в боях за Ризино заявил уничтоженными три «Пантеры» и много прочего, в том числе четыре артиллерийские батареи.

По состоянию на 24:00 5 марта безвозвратные потери за день составили 10 Т-34. Больше всего — пять Т-34 — потеряла 164-я тбр, которая как раз дралась как со «штугами», так и штурмовала Черемисское и Рубаный Мост. При этом сама бригада претендовала на 10 уничтоженных вражеских танков и два самоходных орудия. Впрочем, эти данные могут быть не окончательными. Например, с утра 6 марта в 109-й тбр были готовы продолжать наступление семь Т-34, а в 1441-м сап — три СУ-85.

Прорыв обороны немцев обошёлся армии Богданова дорого, но и приз был немалый — уже в ближнем немецком тылу части начали захватывать огромное количество неисправной или просто брошенной трофейной техники:

«При бегстве противник бросил колонну боевой и транспортной техники от северной окраины Маньковка до южной окраины Краснополка протяжением 10–13 км, в 3–4–5 рядов, в общем количестве до 15 000 единиц, в большинстве своём вполне исправной. Это дало возможность дозаправить трофейным горючим танки и продолжить преследование противника, а также, используя трофейный транспорт, создать запас ГСМ и боеприпасов, доставляемых авиацией».

В этот момент уже можно было смело сказать, что решение советского командования наступать вскоре после схлопывания Черкасского котла, без оперативной паузы, вполне себе оправдало.

Окончание следует