Морская политика Ивана Грозного: дипломатические игры
В январе 1558 года войска Ивана Грозного вторглись на территорию Ливонского ордена. Однако начавшаяся война не ограничилась конфронтацией между Москвой и Ливонской конфедерацией. Конфликт затронул интересы и других государств региона: Швеции, Дании, Польши, ганзейских городов, и даже Англия не осталась в стороне. Временами дипломатические отношения завязывались в тугой и очень запутанный клубок, а разгоревшийся из-за невыплаты «юрьевской дани» конфликт превращался в войну всех против всех.
Ганза и Швеция в Ливонской войне
Поначалу Любек, один из центральных городов Ганзейского союза, отказался напрямую участвовать в конфликте, планируя торговать со всеми воюющими сторонами. На ганзетаге, собрании представителей ганзейских городов, Данциг, Штральзунд, Росток и Гамбург выступили за торговлю с Россией через Дерпт и Нарву. Для Любека это стало ударом под дых. Король Швеции Эрик XIV обратился к Ганзе с просьбой устроить торговую блокаду Московии. Однако в 1561 году под давлением других немецких городов, рассматривавших Россию как перспективный рынок, Любек отклонил это требование. Обиженный Эрик объявил, что Швеция будет бороться за экономическую независимость от Ганзы на Балтике и за раздел балтийского ганзейского наследства. В качестве меры давления шведский адмирал Якоб Багге выслал к немецким городам дозоры, перехватывавшие торговые ганзейские суда. Обвинение было стандартным: торговля с Россией.
Любек, видя такое поведение шведов, и особенно после захвата ими Ревеля, который до этого входил в Ганзейскую лигу и был центром торговли с Россией, а также после изгнания немецких купцов из Нарвы и Дерпта, решил поддержать датчан и в 1562 году создал с ними союз против Швеции и России. Однако же против России — и в этом необычность ситуации — ганзейцы воевать не хотели, ибо с державой Ивана Грозного больше хотелось торговать, а не сражаться. Поэтому боевые действия свелись к противостоянию со шведами.
Окончательно договор с Данией был оформлен в 1563 году. Любек выделял Копенгагену 140 000 талеров, а в обмен датский король обязывался начать войну со Швецией. В ходе войны Дания с захваченных на шведских землях трофеев должна была возместить эти расходы Ганзе.
Чтобы совсем уж запутать ситуацию, к Ганзе и Дании присоединился польский король Сигизмунд II Август, который одной (литовской) рукой воевал с Россией, а другой (польской) с ней довольно прибыльно торговал: более половины торговых судов, пришедших в Нарву в 1558–1563 годах, были именно польскими, из Данцига. Более того, польские корабли на начальном этапе войны даже сопровождали ганзейские торговые суда в русские порты в качестве военного эскорта. Мотив был самый простой: за этот эскорт немцы платили немалую пошлину, которая шла в обход сейма прямо в карман Сигизмунду.
Шведский король, чтобы хоть как-то противодействовать полякам, Ганзе и датчанам, которые, как думал Эрик, стремились отнять у Швеции балтийскую торговлю, решил привлечь в союзники англичан. Так возник проект династического альянса с Англией: Эрик хотел жениться на Елизавете I, чтобы в результате унии получить решающее превосходство над своими конкурентами. Проблема заключалась в том, что королева совершенно не горела желанием втягиваться в скандинавские разборки, а просто искала для своей страны новые рынки сбыта. Поэтому шведское предложение она отклонила.
От торговли с Россией, в том числе и через Балтику, Англия совершенно не отказывалась, продавая последней пушки, порох, ядра и военные припасы. Здесь уже забеспокоились даже датчане. Их каперы начали захватывать английские корабли. При этом король Дании отправлял к императору Священной Римской империи «слезницы»: мол, нехорошие англичане снабжают оружием гнусных схизматиков, которые из английских пушек убивают европейцев, что в корне неправильно.
Дипломатический клубок
После падения Феллина и поражения при Эрмесе в 1560 году Ливония распалась, а Россия очутилась перед коалицией шведских и польско-литовских войск. Швеция претендовала на восточную часть Ливонского наследства, Польша — на западную, и только Россия оказалась лишней на этом празднике жизни. Но тут произошёл очередной поворот в эпопее союзов и противосоюзов. Россию неожиданно поддержала Дания, которая ввела войска на остров Эзель (современный Сааремаа, принадлежащий Эстонии), тем самым угрожая шведским гарнизонам на островах Даго (Хийумаа) и Моон (Муху) и закупоривая Ирбенский пролив и рижскую (польско-литовскую) торговлю.
Дания, Россия и Ганза считали себя обиженными результатами первой делёжки Ливонского наследства. И тут же сложился новый альянс: Москва, Любек и Копенгаген против Стокгольма и Варшавы.
Дания и Любек объединились в союз против Швеции и воевали с ней семь лет, с 1563 по 1570 год. Иван Грозный, пользуясь этой совершенно запутанной ситуацией, вынашивал планы захвата территорий бывшей Ливонии аж до Риги. Но не срослось — частично из-за ошибок самого царя (вообще поворот с северо-запада на запад, на Полоцк и Литву, можно считать генеральной ошибкой русской стратегии 1565–1570 годов), а частично просто не повезло.
Швеция тем временем не только замыслила захватить Нарву и устье Невы, но и готовила экспедицию на Холмогоры и Михайлово-Архангельский монастырь (будущий Архангельск), чтобы совсем лишить Россию морской торговли. Однако в 1563 году, имея конфликт с братом Юханом, Эрик развернул свою политику относительно России на 180 градусов и начал сближение с Москвой, планируя разделить Эстляндию на русскую и шведскую зоны влияния. Однако переворот в Швеции в 1568 году и приход к власти Юхана опять изменил политику Стокгольма на прямо противоположную: теперь Швеция стала одним из самых бескомпромиссных врагов России.
Россия + Англия = …
Иван Грозный, узнав о перевороте в Стокгольме, понял, что его план раздела Ливонии совместно со Швецией провалился. В 1569 году царь предложил военный союз Англии. Он хотел, чтобы королева перестала торговать с поляками, отпускала в Россию морских специалистов и артиллерию и пообещала принять у себя с должными почестями царя, буде тому придётся покинуть свои земли. В ответ Иван был готов оказать Елизавете ту же услугу.
По сути, Россия предлагала Англии сменить вектор внешних интересов с западного на восточный. Иван считал, что английская экспансия во Фландрию и Атлантику рано или поздно приведёт Лондон к конфликту с Мадридом, а воевать с Испанией Англия просто не осмелится: не та весовая категория. То есть экспансия Англии на запад, на континент, в любом случае была бы обречена. На востоке же Польша, Дания и Швеция были вполне сопоставимы по силе с Англией, и тут в союзе с Россией Лондон вполне мог побороться за место под солнцем. Чтобы закрепить эту коалицию, Грозный, по обычаям своего времени, предлагал Елизавете женитьбу. Это было вполне в духе европейских традиций, ибо на тот момент многие страны, состоявшие в союзах, скрепляли их брачными узами.
Англичане взяли на раздумье год, и Елизавета в результате отказалась-таки от этого предложения. Ответ разозлил Грозного, и он послал Елизавете довольно хамское письмо, где, помимо всего прочего, были следующие слова:
«Мы думали, что ты в своём государстве государыня и сама владеешь и заботишься о своей государевой чести и выгодах для государства, — поэтому мы и затеяли с тобой эти переговоры. Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговые, и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для страны, а ищут своей торговой прибыли. Ты же пребываешь в своём девическом звании, как всякая простая девица. А тому, кто хотя бы и участвовал в нашем деле, да нам изменил, верить не следовало».
В качестве санкций Грозный разорвал торговое соглашение с Англией:
«Пусть те торговые мужики, которые пренебрегали нашими государскими головами и государской честью и выгодами для страны, а заботятся о торговых делах, посмотрят, как они будут торговать! А Московское государство пока и без английских товаров не скудно было. А торговую грамоту, которую мы к тебе послали, ты прислала бы к нам. Даже если ты и не пришлёшь ту грамоту, мы всё равно не велим по ней ничего делать. Да и все наши грамоты, которые до сего дня мы давали о торговых делах, мы отныне за грамоты не считаем».
Вообще же в русском предложении о союзе двух стран крылся довольно глубокий смысл. По сути, Иван Грозный предлагал союз «ресурсы в обмен на технологии» — то, что спустя почти 150 лет удалось Петру I. Грозный действительно опередил своё время, заглянув примерно на пару сотен лет вперёд. Так почему же Англия отвергла такой союз? Всё очень просто. На тот момент Россия для Лондона всё-таки оставалась «большой неизвестной величиной», совершенно непонятной страной, выгоды от торговли и союза с которой были совсем не очевидны. Поэтому Елизавета решила сосредоточиться на борьбе за Нидерланды, опираясь то на Францию, то на Испанию — ведь Голландия для Англии была традиционным торговым партнёром с XII века.
Карстен Роде
В 1570 году Иван Грозный — неизвестно, по собственному разумению или чьему-либо наущению — выпустил в море корсара, подписав каперскую грамоту датчанину Карстену Роде. 30 марта 1570 года они заключили следующий договор:
«Великий государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси (…) Против христьянского и нашего царя и великого государя недругов, польского и литовского короля и против всех его подданных (…) и всех тех, кто к нему какой товар и запас повезет морем (…) приказано атаману Керстень Роду и его товарищам и помощникам силою взятии, поимати, убити, в полону держати, их корабли и людей с огнем и мечем на все недружественные обычаи по его воле сыскати, зацепляти и потребити по сей нашей царского величества жалованной грамоте и наказу (…) Те корабли, людей, товар и весь живот привести в наше царство и пристанище и реку Ругодиву (Нарву), и там те корабли, людей и живот нашим приказным русским и немецким людям, которых мы в царском городе Ругодиве держим, (…) третий корабль со всем нарядом да со всякого корабля лучшие пушки и все полоняники.
А будет, избави Бог, что наш атаман или его товарищи на нашей той службе пойманы будут (…) их из той нужды пособити и выняти. (…) А нашим царским воеводам и всяким приказным людям и иным всяким того нашего атамана Керстен Рода и его товарищей и помощников в наших пристанищах где бы ни было, на море и на земле, в бережении и чести держати, запасу или что им надобно без зацепки продати и не обидити (…)
Тому нашему атаману Керстень Роду с товарищами и помощниками и всеми шкиперами и атаманами (…) без хитрости послушати, и всем торговым людям, которые в наши государские и царские городы и земли всяки товар везут (…) и их люди не замати и не обидити и пропустити, и в бережени держати и пособити (…) до того нашего атамана Керстень Рода с товарищи не на морской разбой позвали, а на добро и береженье всем купцам и торговым людям»
Как мы видим, каперу на русской службе предлагалась неплохая доля — две трети от захваченного, а обязательным условием ставился привод призов в Нарву. Если же посмотреть на деятельность корсара, то мы с удивлением обнаружим, что Роде, получив от русского царя деньги на постройку каперского судна, в русские порты не заходил в принципе, сбывая награбленное то на Борнхольме, то в Ревеле, то в Копенгагене, то на островах Моон, Эзель или Даго. Расплачиваться с русскими он не торопился.
Понятно, что такое «каперство», больше похожее, прямо скажем, на пиратство, длилось недолго. После подписания мира между Швецией и Данией Роде был схвачен и посажен в тюрьму. Иван Грозный не заступился за него, считая, что тот нарушил договор, и в принципе, если судить по осторожной переписке, нехарактерной для царя Ивана, согласился, что капер стал простым пиратом.
В 1576 году Иван Грозный в письме датскому королю сообщал:
«Лет пять или более послали мы на море Карстена Роде на кораблях с воинскими людьми для разбойников, которые разбивали из Гданска на море наших гостей. И тот Карстен Роде на море тех разбойников громил (…) 22 корабля поимал, да и приехал к Борнгольму, и тут его съехали свейского короля люди. И те корабли, которые он поймал, да и наши корабли у него поймали, а цена тем кораблям и товару пятьсот тысяч ефимков. И тот Карстен Роде, надеясь на наше с Фредериком согласие, от свейских людей убежал в Копногов (Копенгаген). И Фредерик-король велел его, поймав, посадить в тюрьму. И мы тому весьма поудивилися…».
Скорее всего, царь «поудивился» тому, что датский двор не выплачивает деньги, которые прикарманил себе Роде. Однако датчане решили предать вопрос о деньгах забвению: что с воза упало, то пропало.
23 января 1577 года московские рати начали осаду Ревеля, но взять его не смогли, поскольку блокировать город с моря русским было просто нечем. То же самое повторилось и в следующем году. В некоторых русских исследованиях говорится о том, что Иван Грозный пробовал перегнать вологодскую флотилию в Финский залив, но скорее всего это попытка выдать желаемое за действительное. У русских совершенно не было на тот момент какой-то отдельной морской политики, не было флота и кораблей, попытки нанять англичан для строительства судов особым успехом не увенчались.
Выводы
Итак, в чём же заключалась морская политика Ивана Грозного?
Как мы помним, Россия, вступая в Ливонскую войну, не ставила задачу «прорубить окно в Европу». Скорее, она хотела провести против соседа своего рода операцию по «принуждению к миру», попутно стребовав с него неплохие деньги. В том, что война пошла не совсем по русскому сценарию, виноват конфликт прибалтийских интересов множества держав, которые и начали войну всех против всех.
В морской торговле русские вели себя пассивно, предлагая свои товары в собственных портах, за господство на море не боролись и не открывали представительств своих торговых компаний в других странах. В деле морской войны русские не строили собственных кораблей и флотилий, не готовили команды и капитанов, а старались нанять иностранцев. Правда, из этого вышло мало толку.
Почему же политика России на море во времена Ивана IV была такой беззубой? Скорее всего потому, что на тот момент для России внутренний рынок, совершенно не насыщенный ещё товарами, был гораздо важнее внешнего. Лишь через 150 лет ситуация изменится, и тогда уже отношение к внешней торговле будет совершенно иным: русские правители озаботятся созданием и торговых площадок, и военного флота, отстаивая, в том числе и военным путём, собственную морскую торговлю.
В разделе Ливонского наследства Иван IV, не имея морской силы, пытался опереться на те страны, которые обладали сильным флотом. В разное время это были Дания, Швеция, Ганза и Англия. Однако слабость российской позиции на море в подобных союзах ставила Москву в подчинённое или как минимум неравноправное положение. Исправить эту ошибку Россия смогла только при Петре I.
Возможности российского кораблестроения в 1550–1590 годах, скажем прямо, были реально слабыми. На такой технологический рывок, какой Россия совершила при Петре I, в XVI столетии не было ни денег, ни ресурсов, ни квалифицированного персонала.
Литература и источники:
- Русские акты Копенгагенского государственного архива. — СПб, 1897. — С. 939.
- Ярхо, В. Датский адмирал русских пиратов / В. Ярхо // Наука и жизнь. — 2003. — № 12.
- Fritze, K. Seekriege der Hanse / Konrad Fritze, Günter Krause. — Berlin: Militärverlag der DDR, 1989.
Комментарии к данной статье отключены.