Татарский кошмар из Силезии

Весь XVI век на степном кордоне между польской Короной и татарами не утихала война. Обе стороны совершали набеги, не брезгуя грабежами и убийствами. Относительного перевеса поляки достигли в 1540-х годах, когда должность пограничного барского старосты занимал выходец из Силезии Бернард Претвич. К концу своей службы он прославился как рыцарь порубежья, не раз спасавший местных жителей от татарских набегов. Однако турецкий султан имел по этому вопросу иное мнение.

Начало карьеры

Бернард Претвич происходил из ополяченных силезских немцев. Точная дата рождения нашего героя неизвестна, но большинство исследователей относит её к 1500 году. Его отец Петер фон Претвич был крупным землевладельцем в Силезии. Не исключено, что он поддерживал дружеские отношения с Сигизмундом, будущим польским королём, который долгое время был князем Оппельна и Глогау и владел крупными территориями в Силезии. Впоследствии это помогло Бернарду начать карьеру при польском дворе.

Поступив на королевскую службу, Бернард Претвич выполнял различные поручения монарха в Силезии и Польше. В январе 1526 года он отправился к канцлеру Кшиштофу Шидловецкому, а затем объезжал Ленчицкое и Берестейское воеводства с сеймовыми универсалами. На придворной службе силезский шляхтич оставался недолго: уже в следующем году он был зачислен в хоругвь Миколая Сенявского. Подробностей его послужного списка мы не знаем. С достоверностью можно лишь сказать, что Претвич участвовал в 1531 году в битве при Обертыне, в которой армия Яна Тарновского разгромила молдаван господаря Петра Рареша и окончательно установила польский контроль над Покутьем.

Годом ранее Бернард Претвич совершил подвиг, который, пожалуй, был бы не под силу даже рыцарям Круглого стола: на охоте он подстрелил единорога. В подтверждение своего деяния он отправил рог в подарок королю. По приказу Сигизмунда придворный скульптор Сильвестр Лехнер декорировал презент, который десять лет украшал королевский дворец, а в 1540 году был подарен императору Священной Римской империи Фердинанду Габсбургу.

На службе в обороне поточной

В 1535 году Бернард Претвич получил должность ротмистра хоругви, входившей в состав обороны поточной. Это войско представляло собой нечто вроде прототипа будущей постоянной армии королевства Польского. Посполитое рушение, являвшееся до того единственной военной формацией, которую польские короли вводили в бой, оказалось крайне неэффективным в условиях степного порубежья, когда требовалось молниеносно реагировать на татарские вторжения, а в отдельных случаях и предупреждать их. Поэтому сейм в 1477 году решил создать своеобразную пограничную стражу, которая выполняла бы свои функции постоянно. Насчитывать она должна была 7000 всадников и 1000 пехотинцев.

Обозначенной на сейме численности оборона поточная никогда не достигала: выделяемых государством средств хватало в лучшие времена лишь на половину от необходимого количества. Зачастую же оборона едва насчитывала 2000 воинов. Для изменения ситуации в 1525 году финансирование обороны поточной было возложено на воеводства. Каждое из них было обязано содержать определённое количество пограничных хоругвей. Поначалу это несколько улучшило ситуацию, но затем дело застопорилось. В 1529 году численность обороны поточной и вовсе сократилась до 600 всадников и 200 пехотинцев.

Центрами размещения пограничных хоругвей были города Бар, Теребовля и Каменец-Подольский, откуда воины выступали для защиты границ в случае татарской угрозы. С 1529 года и на протяжении последующих десяти лет руководил обороной поточной Ян Кола, ставший к тому же коронным польным гетманом.

Во время службы в обороне поточной Претвич командовал отрядом, численность которого колебалась от 100 до 200 всадников. Именно под его началом впервые массово стали служить жолнеры, вооружённые «по-козацки». Со своей хоругвью Претвич участвовал в польско-молдавской войне в 1538 году, находясь в войске Яна Тарновского. Но наибольшую славу силезский ротмистр снискал в пограничных войнах с татарами.

Степной кордон

В 1533 году Польша и Османская империя заключили мирный договор. Крымский хан Сахиб-Гирей, верный вассал Порты, был вынужден придерживаться его положений и некоторое время избегать походов в пределы Королевства Польского. Впрочем, это не мешало татарским отрядам совершать набеги на свой страх и риск. Жизнь на степном пограничье в 1530-х годах была наполнена мелкими схватками, причём инициаторами сопровождавшего их грабежа далеко не всегда выступали татары. Польский историк конца XVI века Анджей Любенецкий прямо указывал, что набеги со стороны казаков (и поляков, которые «jechali w kozactwo») случались намного чаще, чем аналогичные акции татар.

В 1542 году была предпринята попытка чётко обозначить степную границу обоих государств. Однако поляки, по-видимому, не были в этом заинтересованы. К назначенному месту встречи представители Короны явились с опозданием, да ещё и в сопровождении войска — турецкая сторона оценила его в 20 000 человек. Глава османской делегации, силистрийский санджак-бей, прождал поляков четыре дня. Когда же он узнал о подходе многочисленной польской «дипломатической миссии», то предпочёл исчезнуть, не встречаясь с ней. Граница по-прежнему определялась на глаз — «согласно рассказам знающих людей». А «глаз» этот был очень загребущий. В частности, Корона считала земли между Днестром и Днепром своей собственностью и требовала, чтобы татарские чабаны платили за выпас здесь своих табунов.

Главными противниками Претвича были буджацкие и очаковские татары, совершавшие набеги на подольские земли. Примечательно, что их действия мало чем отличались от поступков шедших за добычей казаков. Казаки, собираясь в поход, брали «кредит» у каневского старосты и отдавали долг частью добычи. Буджацких татар финансировала турецкая администрация, и расплачивались они аналогично. В отличие от крымских татар, буджацкие и ногайские редко собирались в крупные отряды: они действовали малыми силами от 20–30 до 100–200 всадников. Они не забирались так далеко вглубь украинских земель, как крымские «коллеги», но их набеги были не менее разорительными для жителей приграничных поселений.

Основной добычей обеих сторон были не табуны лошадей или отары овец, а люди. Татары захваченный ясырь (полон) в основном продавали за море, а поляки требовали за них выкуп. Во время казацкого набега на Очаков в 1545 году добычей нападавших стали 32 мусульманина и 30 представителей «innich poddanich» — вероятно, христиан и евреев. За них удалось получить выкуп в 80 000 аспров. В тоже время захваченная добыча, по турецким — возможно, завышенным — подсчётам, достигала 67 100 аспров. Сопоставление цифр наглядно показывает, что ценность ясыря была намного выше, чем какой-либо другой добычи.

Успехи и королевская благодарность

В 1538 году произошло первое известное нам столкновение Претвича с татарами. Последние смогли пройти между отрядами обороны поточной и разорить пограничные земли Великого княжества Литовского. Претвич бросился в погоню и настиг противника у Хаджибейского лимана, неподалёку от современной Одесссы. Татар староста разгромил (многие из них попали в плен), ясырь отбил и захватил 170 коней. Пленных Претвич передал белзскому воеводе, а табун, видимо, стал собственностью силезца.

Подобная ситуация повторилась и в следующем году. Вторгшихся на Подолье татар под командованием Езибек-султана смог отразить польный гетман Миколай Сенявский. Претвич бросился преследовать врага. Соединившись с людьми валашского воеводы, за одну ночь он разгромил три татарских отряда. В этот раз добыча была побогаче: 560 лошадей.

Вскоре после этого — либо осенью 1539, либо весной 1540 года — Бернард Претвич столкнулся с более сильным татарским войском в сопровождении 300 турок. Татары разорили окрестности Винницы и повернули в степь, двигаясь двумя отрядами. Претвич атаковал отряд белгородских татар, разгромил его, а попавших в плен вражеских предводителей велел посадить на кол.

Король достойно оценил заслуги Претвича в обороне границ: в 1538 году ему был пожаловано селение Вонячин возле Винницы, а в следующем году — Шаровка, местечки Жванец, Глезнев и несколько других. Впрочем, от Вонячина Претвичу пришлось отказаться: будучи иностранцем, он не имел права владеть землями на территории ВКЛ. А вот Шаровка стала резиденцией не только самого силезца, но и его потомков, получивших её в наследство.

В 1540 году Претвич по протекции королевы Боны получил должность старосты Бара. Возможно, главную роль тут сыграли не его заслуги на пограничье, а преданность королевской семье. Именно Претвич сообщил о готовящемся заговоре Мартина Зборовского, «коллеги» Бернарда по поточной обороне. Люди Зборовского даже совершили покушение на Претвича, но тот отделался лишь ранением и уже через несколько месяцев был в строю.

Барский староста

Имевший на тот момент двухсотлетнюю историю Бар, выражаясь современным языком, был наиболее динамично развивающимся городом Подолья. Он входил в личные владения королевы Боны. Дочь миланского герцога Джана Галеацо Сфорца, она после его свержения вместе со своей матерью Изабеллой Арагонской переехала в Бари, где весело проводила время, пока не вышла замуж за польского монарха Сигизмунда I. В 1533 году королева выкупила городишко Ров, стоявший у реки с таким же названием, и переименовала его в честь далёкого итальянского города в Бар. Сразу же был заложен деревянный замок, строительство которого закончилось в 1540 году. Город стал центром староства и получил магдебургское право. Доверяя Бар Бернарду Претвичу, королева была уверена, что с её владением ничего плохого не случится. Так и произошло.

Претвичу традиционно приписываются реформы по укреплению границ и перенос сторожевых застав вглубь степи, «на двадцать и несколько миль», для более раннего обнаружения татарских отрядов-чамбулов. Однако сам Претвич инициаторами перемен называл коронных гетманов Яна Тарновского и Миколая Сенявского.

«Из-за такого расположения стражи люди бывают предупреждены, когда неприятель подходит, и тогда бегут в замки. И поэтому возможно большие татарские отряды перестали приходить и воевать земли Вашей Королевской Милости».

В словах Претвича, конечно же, есть доля преувеличения. Из-за отсутствия должного финансирования сторожа была малочисленной, и как бы зорко она ни высматривала врага, никогда не могла выявить все татарские отряды. Украинные земли по-прежнему терпели разорение, хотя и в значительно меньшей степени. Инициативой Претвича было максимальное привлечение к обороне границ казаков. Однако реализация проекта была напрямую связана с финансированием, а с этим у государства всегда было плохо. Староста на собственные средства содержал отряд из 300 человек.

В 1541 году татары совершили очередной набег. Преследуя кочевников, Претвич дошёл аж до околиц Очакова. Ясырь, правда, освободить не удалось, что было для Претвича редким случаем, зато его люди в отместку пограбили турецкие владения. Подобная ситуация повторилась и в следующие годы. Набег татар — преследование — бой — грабёж и разорение татарских владений: примерно в такой последовательности происходили события во время староства силезца в Баре. Менялись лишь имена татарских предводителей и количество захваченной добычи.

Подробности этих рейдов известны только со слов Претвича — причём из его защитной речи на сейме в 1550 году. Поэтому вполне можно допустить, что о неудобных моментах, связанных с грабительскими набегами на татарские земли, староста предпочёл умолчать. В частности, о нападениях на турецкие купеческие караваны, которые приносили намного больше выгоды, чем грабёж пастухов. В 1542 году султан Сулейман прислал Сигизмунду жалобу на разорительные действия Претвича в окрестностях Очакова. Король был вынужден собрать специальную комиссию, которая признала жалобы турецкой стороны достаточно обоснованными и частично возместила ей ущерб, выплатив 87 950 аспров.

Наиболее оживлённую переписку между монархами вызвал поход на Очаков осенью 1545 года. На 32 лодках жители украинных земель спустились по Днепру, разграбили и сожгли Очаков, пятерых турок при этом убив и четырёх ранив. Затем налётчики ушли в сторону Бара, уведя с собой шесть десятков пленных. Сулейман прислал очередное гневное письмо с перечислением всех убытков на сумму в 159 800 аспров и с требованием наказать виновных. Главным из них он считал Претвича.

По настоянию Сигизмунда было проведено следствие, которое установило явную непричастность к делу барского старосты: на момент совершения разбойных действий он находился в Меджибоже вместе с М. Сенявским. Инициатором нападения оказался владимирский староста Фёдор Сангушко, который заранее приказал уходить своим людям к Бару, чтобы в глазах турок и татар сделать виновником нападения тамошнего старосту. С другой стороны, конечно же, нельзя полностью исключать возможности участия в походе и людей Претвича, пока их господин гостил у польного гетмана. Впрочем, официально инициатором похода был признан Сангушко, а исполнителями — «степная сволочь в основном из московских подданных, и очень мало литовских, над которой нет никакой экзекутивы». Полякам вновь пришлось выплатить туркам компенсацию деньгами и имуществом на общую сумму в 155 000 аспров, что, правда, не до конца возместило ущерб.

После этих событий королева Бона отправила в Бар своего чиновника — коморника Павла, чтобы тот тщательно разобрался в ситуации на границе. Претвич, конечно, человек неплохой, но больше платить из своего кармана королева не собиралась. Следствие показало, что староста приобрёл настолько крутую репутацию, что многие пограничные ватаги просто «косили под Претвича». Павел доносил:

«Своими глазами видел, как казаки Великого княжества Литовского, занимая по нескольку миль земли Короны польской, ходят Претвичевым шляхом, Барской волостью грабить Валахию и чабанов турецких. Это они делают для того, чтобы подозревали Претвича и других пограничных жителей Короны, и чтобы за те кривды, что они совершили, Корона, а не Княжество, имела заботы».

Имя Бернарда Претвича гремело по обе стороны границы. В семьях белгородских и очаковских татар он один заменил все ужасы и страшилища, которыми раньше пугали непослушных детей. Турки ещё с 1541 года безуспешно требовали сменить его на должности барского старосты, регулярно получая ответ, что Претвич — человек чести.

Финал карьеры

Коренным образом ситуация изменилась после смерти Сигизмунда I в 1548 году, когда к власти пришёл его сын Сигизмунд Август. Претвич лишился поддержки утратившей влияние королевы Боны. Из-за накопившихся на него жалоб турецкой стороны барский староста был вызван в столицу для следствия. Именно тогда Бернард Претвич составил свою знаменитую «объяснительную записку», зачитанную в сенате 14 декабря 1550 года. Текст живописал действия Претвича исключительно благородными и имевшими целью защиту пограничья. Речь склонила сенаторов на сторону старосты. Несмотря на недовольство нового короля, стремившегося сохранить дружеские отношения с Портой, никакого наказания староста не понёс. Напротив, он возвратился в Бар героем и продолжил прежнюю деятельность.

В 1552 году Претвич вместе с новой восходящей звездой пограничья князем Дмитрием Вишневецким опять разорил очаковские околицы. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Сигизмунда Августа. Понимая, что наказать героя значит выступить против общественного мнения, король снял его с должности барского старосты и перевёл вглубь Короны, назначив старостой теребовльским. Позднее эта должность закрепилась в роду Претвича, и после его смерти старостой в Теребовле стал его сын Якуб.

Умер Бернард Претвич в 1561 году. О нём вспоминали как о прославленном рыцаре пограничья, участвовавшем в семидесяти боях с татарами и во всех одержавшем победу. Награждали звучными эпитетами, наиболее известными из которых стали «Татарский кошмар» и «Стена подольских краёв». Шли годы. Людская память недолговечна, а новые кровавые события, произошедшие на украинных землях, затмили деяния силезца. И лишь в Художественно-историческом музее Вены хранится единственная на земле вещь, которая непосредственно связана с Претвичем, — рог убитого им единорога, который в действительности является рогом нарвала.

---

Литература:

1. Українське козацтво: мала енциклопедія. — К.: Генеза; Запоріжжя: Прем’єр, 2002.
2. Яковенко, Н. Нарис історії середньовічної та ранньомодерної України / Н. Яковенко. — К.: Критика, 2006.
3. Głubisz, B. Jazda kozacka w armii koronnej 1549–1696 / B. Głubisz. — Poznan, 2016.
4. Plewczyński, M. Wojny i wojskowość polska w XVI wieku / M. Plewczyński. — Tom I. Lata 1500–1548. — Zabrze, 2011.