Поражение Британского экспедиционного корпуса во Франции в июне 1940 года отрезвляюще подействовало на британских танкистов: стало ясно, что их техника не годится для современной войны. На насыщенном противотанковой артиллерией поле боя шансов на выживание у лёгких машин с противопульным бронированием не было, но и более тяжёлые пехотные танки оказались более уязвимыми, чем хотелось. Пулемётные Infantry Tank Mk.I можно было отбросить сразу, пушечные Infantry Tank Mk.II зарекомендовали себя более полезными, но тоже далёкими от совершенства. Требовалось как можно скорее запустить в серию новые машины: противник грозил переправиться через Ла-Манш и застать безлошадных танкистов врасплох. Так началась история танка Infantry Tank Mk.IV, или Churchill I.
Компромиссный танк
Работы над новой машиной начались уже в июле 1940 года. Танк A20, который до этого проектировали на замену «Матильде», казался довольно архаичным на фоне немецких соперников, но полностью отказываться от концепции всё ещё не хотелось. Компания «Харланд энд Вольф» всё-таки построила прототип машины, но к танку уже набралось множество претензий. Одним из главных проблем был недостаточно сильный двигатель «Медоус» DAV.
С двигателями в британском танкостроении на тот момент вообще было сложно. Армия не тратила деньги на разработку новых танковых моторов, считая, что при случае получится взять готовый двигатель, который промышленность уже выпускает. Так и получилось: компания «Воксхолл» предложила замену капризному «Медоус» DAV — двигатель «Бедфорд» Twin Six. Действительно, он состоял из спарки 6-цилиндровых моторов производства филиала «Воксхолл», фирмы «Бедфорд», которые достойно показали себя на грузовиках. Идея понравилась военным настолько, что компания «Воксхолл» получила весь заказ на новый танк.
Новый двигатель не решал всех проблем, и было решено остановить разработку A20 и начать проектирование новой машины. От A20 в новой конструкции осталась только общая концепция. Решение проектировать новый танк оказалось довольно спорным: фирма «Воксхолл» раньше совсем не занималась подобными задачами, хоть какой-то опыт машиностроения у её инженеров был.
Заказчик не выставил жёстких требований. Машина должна была иметь трёхместную башню, максимальную скорость 16 миль (26 км) в час, среднюю скорость 12 миль (19 км) в час. Самое главное заключалось в том, что производство нового танка требовалось начать в 1941 году, хотя бы в малых количествах. Надёжность не оговаривалась.
Постепенно прорисовывался облик новой машины, получившей индекс A22. По задумке конструкторов, броня и вооружение танка должны были превосходить предшественника, но с реализацией второго пункта возникла проблема. Планируемая 57-мм 6-фунтовка была, несомненно, мощнее 40-мм 2-фунтового орудия, стоявшего на британских крейсерских и пехотных танках того времени, но работа над установкой для неё буксовала. К маю 1941 года установка для 6-фунтовой пушки разрабатывалась только для танка Cruiser Tank Mk.VI «Крусейдер», да и то оставалась ещё настолько сырой, что конструкторы сомневались в успешном окончании разработки до того, как «Крусейдер» снимут с производства.
Успешная разработка установки тоже не решала всех проблем: производство орудия не ожидали до октября 1941 года, а танки надо было строить немедленно. Также обсуждалось использование тройной установки с 2-фунтовой пушкой, 3-дюймовой гаубицей и пулемётом BESA. Так как такую установку тоже предстояло сначала построить и испытать, танки построили с испытанной 2-фунтовкой в башне. Так как A22, на тот момент уже получивший индекс Infantry Tank Mk.IV, позиционировался как «универсальный танк», машины также получили 3-дюймовые гаубицы в корпусе. Похожее решение было внедрено на французском Char B1, но британская компоновка оказалась чуть менее архаичной. Пушку обслуживал отдельный наводчик, а не водитель, и орудие наводилось по горизонтали без поворота всего танка, хотя и в ограниченном секторе.
Так как 3-дюймовая гаубица считалась довольно узкоспециализированным орудием, выпускать с ней все танки нового типа британцы посчитали расточительным, и вместе с Infantry Tank Mk.IV была разработана версия под названием Infantry Tank Mk.IVA. У этой машины гаубицу в корпусе заменили ещё одним пулемётом BESA. На такие танки устанавливалась слегка другая лобовая деталь корпуса.
Броня танка создавалась с целью надёжной защиты от 2-фунтовой пушки при стрельбе в упор. К докладу с требованиями к бронированию прилагались таблицы пробития 20-мм орудия «Мадсен» и 14-мм противотанкового ружья «Бойс», что намекало: посылать машину в лобовые атаки на 88-мм зенитки конструкторы не собирались. Для тяжёлого танка это было довольно мало, но толщину брони нельзя было развивать бесконечно. Конструкторы решили, что общая толщина свыше трёх дюймов (76 мм) приведёт к чрезмерному росту веса.
Таким образом, лобовая броня получилось составной: основная броня толщиной 2,5 дюйма (63 мм) крепилась к листам из углеродисто-марганцевой стали толщиной полдюйма (12,7 мм), которые, в свою очередь, крепились на каркасе из неброневой стали. Такая хитрая конструкция была нужна для того, чтобы танк не разваливался при обстреле, так как незначительная деформация внешних листов, даже при попадании на расстоянии до 150 мм от болта, приводила к срыву гайки. Испытания показали, что такая конструкция держит попадание 2-фунтового бронебойного снаряда с 400 ярдов (365 метров). С другой стороны, даже очень близкое попадание не приводило к разрушению болтов. Для работы с катаной бронёй такой толщины пришлось опираться на опыт судостроения, благо в стране его хватало.
Крыша и пол боевого отделения имели толщину 3/4 дюйма (19 мм), крыша и пол моторного отделения — 5/8 дюйма (16 мм). Толщина бронировки смотрового прибора водителя составляла 3,5 дюйма (89 мм). Водитель мог открыть люк с прибором для улучшения наблюдения на марше, а при начале стрельбы закрыть его и наблюдать через триплекс. Под сильным обстрелом триплекс закрывался заслонкой. В таком случае водитель мог наблюдать только через перископ. Такой заслонкой приходилось бы пользоваться даже при попадании под ружейно-пулемётный огонь, так как пули рикошетировали от наклонной лобовой плиты в лобовую плиту подбашенной коробки. Так как перископ можно было вывести из строя довольно легко, заслонка делалась так, чтобы при разрушении креплений она отваливалась, а не застревала на месте. Лучше было допустить уязвимость механика-водителя, чем оставить его слепым.
Большой люк размерами 9×12 дюймов сконструировали так, чтобы оставаться на месте при разрушении петель. В лобовой плите также делалось два выреза под гаубицу и прицел на «Черчилле» I или один вырез для пулемёта на «Черчилле» II. У наводчика не было ни люка, ни триплекса. Наблюдать он мог только через прицел или через перископ. Из-за сложной формы лобовой плиты предлагалось делать её литой, но предприятий, которые могли бы отлить такую деталь в нужных количествах, в Великобритании не оказалось.
Бортовая броня выполнялась из броневой стали толщиной 2,5 дюйма (63 мм). В бортах находились довольно крупные отверстия для эвакуационных люков размером 22×15 дюймов. Как и люк водителя, он не должен был отваливаться наружу при уничтожении петель и оснащался системой открывания изнутри, чтобы заклинивание не обрекало экипаж на смерть. В центре люка предусматривался маленький лючок для стрельбы из пистолета-пулемёта. Люк и лючок имели скос в 8° по толщине.
В отличие от A20, на который поставили старую башню от «Матильды», для A22 разработали новую литую башню. Её прототип отлила компания «Дженерал Стил Кастингс» в городе Честер, штат Филадельфия, поэтому башню называли «американской», несмотря на то, что в серии она производилась в Соединённом Королевстве. Толщина башенной брони достигала 95 мм. Башенки не было, и командир экипажа наблюдал за полем боя через вращающийся перископ в своём люке. Полностью снаряжённая башня весила 6,5 тонн.
Фото из коллекции Юрия Пашолока
Канадский штабист генерал-бригадир Ф.Ф. Уортингтон 8 мая 1941 года получил возможность наблюдать за испытанием прототипа A22. Танк его впечатлил. По словам генерала, увеличение бронирования было правильным, что хорошо себя зарекомендовало на «Матильдах» в боях против итальянцев в Африке. Новинка показала себя шустрее предшественника и легко карабкалась по склонам, воронкам и окопам.
Подвеска и траки создавали столько шума при езде, что Уортингтон даже записал, что в бою такие танки следует посылать под прикрытием самолётов, чтобы противник их не услышал прежде времени. Радиус поворота A22 менялся с передачей: на нейтральной он крутился на месте. Несмотря на вес 38 тонн, водить новую машину было легко. Вооружение тоже впечатлило Уортингтона. Присутствие гаубицы означало, что постройки второго варианта для непосредственной поддержки не понадобится. Генералу рассказали, что на танк планируют установить 6-фунтовую пушку. Уже на этой стадии было понятно, что выступающие вперёд гусеницы приведут к проблемам с более мощным орудием. Тем не менее, канадец закончил свой доклад весьма оптимистичным словами:
«Этот танк ещё не опробован в бою, но есть все признаки того, что он покажет себя отлично. Только время покажет, сможет ли он заменить на поле боя и крейсерские танки».
Щит и меч «Черчилля»
Мнение британских военных совпало с высокой оценкой Уортингтона. Серийное производство началось летом 1941 года, и первые образцы вышли с завода «Воксхолл» в июне. Танки проходили все возможные испытания.
Броню начали испытывать ещё до того, как появились серийные образцы. 13 мая была обстреляна литая башня танка. Испытания проводились 2-фунтовыми бронебойными болванками и 25-фунтовыми лафетопробными снарядами.
Первый же выстрел из 2-фунтовки с примерно 200 ярдов (183 метра) попал в округлую часть в нижней части башни и пробил броню насквозь со значительными отколами в радиусе трёх дюймов от пробоины. Второй снаряд, выпущенный с такой дистанции, броню не пробил. С обратной стороны брони была найдена только выпуклость, но на внешней стороне отмечались отколы. При стрельбе в упор один снаряд срикошетировал, второй застрял в броне, не пробив её, третий и четвёртый дали сквозные трещины. Пятый снаряд выбил кусок брони размером в 3×3 дюйма из потрескавшейся детали и разбился о противоположный борт башни, оставив в нём выбоину полдюйма глубиной. Ещё два снаряда дали дополнительные сквозные трещины, но за броню не попали. Попадание из 25-фунтовки не пробило броню, но вогнуло её на глубину в полдюйма. При номинальной толщине 95 мм броня в точках пробития была от 91 мм до 98 мм толщиной.
Собранный корпус тоже подвергли обстрелу, но значительно позже, 5 июня. Испытывался почти собранный танк, за исключением пулемёта и прицела 2-фунтовой пушки. Основной целью испытания была стрельба по наиболее уязвимым частям машины.
Обстрел эвакуационного люка из винтовки «Ли-Энфилд» с дистанций 10–25 ярдов показал, что брызги всё-таки могут проникнуть в танк, причём, чем дальше от петель люка, тем вероятнее. Стрельба по амбразуре пушки и пулемёта также оказалась эффективной, несмотря на внешнюю маску. Обстрел лючка для стрельбы из автомата был не столь результативным. На этом этапе испытаний фрагменты пуль не попали в танк совсем.
После этого танк обстреляли из противотанкового ружья. 10 попаданий в петли смотрового люка водителя не смогли его заклинить. Отражатели пуль, приваренные к наклонной лобовой детали, также выдержали обстрел. При стрельбе по ходовой части пули пробивали траки, но не смогли вывести из строя гусеницу даже при стрельбе по пальцам траков.
Обстрел лобовой брони танка из 2-фунтовки оказался более эффективным. Два попадания всего лишь помяли наклонную лобовую броню, не пробив её, но третий снаряд попал близко к верхнему краю плиты и деформировал её так сильно, что заклёпки частично срезались и оторвались. Испытатели отметили, что для соединения листов брони корпуса желательно использовать сварку.
9 июля 1941 года одна машина отстрелялась на артиллерийском полигоне в Лулворте. Это была довольно короткая демонстрация для старшего командного состава, но картина способностей нового танка уже начала складываться.
Первой испытали 3-дюймовую гаубицу. Дымовые снаряды нового образца показали себя хорошо: густой белый дым хорошо распространялся по полю. Эффективная завеса создавалась после 20 секунд и держалась 75 секунд. Максимальная дальность стрельбы с этим снарядом составляла примерно 900 ярдов (823 м). Стрельба из 2-дюймового миномёта на крыше башни оказалась не столь эффективной. Максимальная дистанция выстрела была всего 95 ярдов (87 м), а дымовая завеса создавалась очень медленно и достигала эффективности через 30 секунд.
После дымовых снарядов наводчик выпустил три осколочно-фугасных на максимальном возвышении орудия для вычисления дальности стрельбы. Дальность получилась от 1100 до 1125 ярдов (1006–1029 м). После стрельбы осколочно-фугасными снарядами экипаж задраил люки и выпустил ещё три дымовых снаряда, чтобы продемонстрировать эффективность вентиляционной системы.
Существенные проблемы вскрылись при стрельбе с ходу. Так как машина была довольно сырой, скорость ограничивалась 10 милями (16 км) в час. Танк двигался по относительно ровной местности. Из-за хода подвески всего в 5 дюймов (127 мм) машину сильно раскачивало даже в таких благоприятных условиях, и из девяти снарядов, выпущенных с 750–1000 ярдов (685–915 м), ни один не попал в цель. При езде параллельно цели танк показал себя намного лучше: после восьми выстрелов испытатели насчитали шесть подтверждённых и одно вероятное попадание. Также был опробован лючок для стрельбы из пистолета-пулемёта. Экипаж смог быстро поразить силуэт пехотинца, установленный в 10 футах (3 м) от танка.
Танк обстрелял противотанковый ров осколочно-фугасными снарядами с целью разрушить его стены и позволить его пересечь. Выпустив 14 снарядов, машина пошла напролом, но застряла во рву. Её вытащили, и сапёры подорвали другую часть рва 200 фунтами взрывчатки. После этого танк смог забраться по разрушенной стене. «Ковенантер» с такой задачей не справился.
Проходимость новой машины также сравнили с другим пехотным танком, «Матильдой». Случилось это 27 сентября 1941 года. На этот раз в качестве препятствия выступили противотанковые рвы глубиной 8–9 футов (2,4–2,7 м) и шириной 10–12 футов (3–3,6 м). Они не стали серьёзным препятствием для нового танка, в вот «Матильда» застряла при первой попытке пересечь ров. Но и у Mk.IV намечались проблемы: из-за отсутствия грязевиков при езде танк обильно покрывался слоем грязи. Она попадала в стволы орудий и миномёта, покрывала перископы и даже забивалась в башенный погон.
Спортивный пробег
Уже к началу сентября взамен скучных индексов танки получили новые имена. Infantry Tank Mk.IV с гаубицей в корпусе назвали «Черчилль» I, а Infantry Tank Mk.IVA с пулемётом вместо гаубицы — «Черчилль» II. Новые названия в войсках прижились не сразу, и индекс Mk.IV продолжал появляться в документах. По словам самого Уинстона Черчилля, когда этому танку присвоили его имя, оказалось, что у машины есть множество врождённых дефектов. Знаменитую фразу «Танк, носящий моё имя, имеет больше недостатков, чем я сам», премьер не произносил, но проблем с «Черчиллем» действительно набралось довольно много, и связаны они были отнюдь не только со странным расположением вооружения или хрупкой броней.
Вернёмся в 1940 год. Сэр Гарри Рикардо, изобретатель двигателя для знаменитого британского «ромба» Mk.V, к началу Второй мировой войны больше не занимался танками. Талантливый инженер имел хорошие связи и периодически писал гневные письма тому или другому лорду, жалуясь на отвратительное состояние британского танкостроения. Как можно догадаться, больше всего его раздражало отсутствие танкового двигателя. Идея приспособления двигателей от колёсной техники или самолётов Рикардо не нравилась, так как это заняло бы столько же времени, что и создание нового образца. Большая часть времени при разработке такого двигателя была бы потрачена на устранение дефектов.
Насчёт «Черчилля» у Рикардо тоже хватало жалоб. За год с начала разработки машина потяжелела с 28 до 38,5 тонн. Новый двигатель решал проблему лишь частично — на надёжность ходовой части он никак не влиял. Усилия компании «Воксхолл» здесь помогли не так заметно. Замеренный летом мизерный ресурс траков в 20 миль (32 км) к октябрю 1941 года вырос всего до 50 миль (80 км). Подвеска тоже страдала. Для машины такой весовой категории Рикардо рекомендовал избавиться от пружин и перейти на жёсткую ходовую часть.
Двигатель «Бедфорд» Twin Six тоже имел свои недостатки. Рикардо лестно отзывался о способностях своих коллег из «Воксхолл Моторс», но правды не скрывал: опыта в тяжёлом машиностроении у компании не было. Двигатель получился хрупким и ненадёжным, и когда фирму Рикардо позвали на помощь, оказалось уже поздно. Единственное, что гуру танкостроения мог посоветовать без радикальной переделки конструкции — это дефорсировать двигатель до 300 л.с. Поддержки эта идея не нашла: 50 л.с. и так отбиралось системой охлаждения воды и масла, и дальнейшая потеря мощности аннулировала бы какое-либо превосходство нового двигателя над проектом «Медоус».
У «Черчилля» также хватало проблем со сцеплением, трансмиссией, системой смазки. Конструктивные недостатки обострялись довольно низким качеством изготовления. Это отражалось на ресурсе двигателя: на 20 июля 1941 года он составлял всего 9 часов! Ресурс некоторых агрегатов попросту не получалось установить, так как танк не мог пройти какие-либо значительные испытания без постоянных остановок. Замена двигателя оказалась трудоёмкой — на полигоне в Фарнборо этот процесс занял шесть дней — но в наличии всё равно не было достаточного количества запчастей, чтобы позволить подобную роскошь.
Ещё один ветеран британского танкостроения, сэр Альберт Стерн, тоже высказался о «Черчилле» отрицательно, но гораздо более лаконично. Как он считал, «пехотный танк Mk.IV не пригоден к бою и уже перегружен даже с 2-фунтовой пушкой». Лорд Хэнки, сторонник Рикардо и Стерна в правительстве, называл «Черчилль» «второсортным танком» и «в лучшем случае временной мерой». По его словам, такие машины надо было держать вблизи побережья, чтобы они не сломались по дороге к полю боя в случае вражеского вторжения. По словам Хэнки, эксперты оценивали время, за которое «Черчилль» можно превратить в боеспособную машину, в год, если не больше.
У «Черчилля» нашлись и другие критики — например, Генеральный директор исследований и разработок Танкового отдела выразил своё мнение, что «компоновка танка является реакцией на запрос генерального штаба воспроизвести крупные штурмовые танки прошедшей войны, а не современный быстроходный танк, способный на длительные марши».
К «Черчиллю» II было ещё больше претензий: вооружение, бронирование и максимальная скорость 38-тонного гиганта лишь незначительно превосходили эти показатели 25-тонной «Матильды». Получалось, что новый танк возил лишние 13 тонн впустую! К этой критике следует сделать оговорку: лорд Хэнки лоббировал интересы группы конструкторов с опытом Первой мировой войны, которые создали монструозные TOG I и TOG II. Хэнки ходатайствовал не столько о замене «Черчилля» танками TOG, сколько о продвижении своей «старой шайки» в ведущие роли в британском танкостроении.
Однако предложение приостановить производство «Черчиллей» не получило поддержки. Никто не спорил о том, что у нового танка имелись серьёзные проблемы, но из всех машин, состоявших на вооружении, только «Черчилль» был разработан после начала войны. Второй кандидат на роль универсальной машины, крейсерский «Кромвель», находился лишь на ранней стадии разработки, а проектирование пехотного танка на замену «Черчиллю» заняло бы минимум 18 месяцев.
По мнению других чиновников, у «Черчилля» не было неисправимых недостатков. Остановка производства и простой сырых машин в ожидании модернизации считались недопустимыми, и было принято решение посылать «Черчилли» в части как есть. Танкистам следовало обращаться с танками бережно и не ездить на высокой скорости, чтобы машины не пришли в негодность до того, как конструкторы вылечат их «детские болезни».
Надёжность «Черчилля» действительно постепенно росла. В сентябре 1941 года танки испытали в учебной операции «Бампер». Среди множества других частей в массивных четырёхдневных манёврах участвовали три бронетанковые дивизии и две армейские танковые бригады. По условиям задания английские и канадские части контратаковали немецкие бронетанковые части, которые успешно создали плацдарм, пробились через береговую оборону и углубились вглубь острова. В такой ситуации от британских танков требовались быстрые и решительные действия по перехвату вражеской группировки, но «Черчилли» не совсем справились с заданием.
Для экономии ресурса танкистам запретили использовать самую высокую передачу, ограничив скорость машин 10 милями (16 км) в час. Несмотря на это, половине «Черчиллей» во время манёвров потребовался ремонт, а к окончанию учений требовали ремонта 40 танков из 54. Спустя 48 часов в мастерских всё ещё оставались 11 «Черчиллей». Средний пробег на машину за операцию составил 150 миль (240 км). Надёжность танка и средний пробег оказались намного хуже, чем у «Валентайнов», «Матильд» и «Ковенантеров», которые тоже приняли участие в манёврах. В среднем танки других типов прошли по 225 миль (362 км) — в полтора раза больше.
В начале декабря 1941 года два серийных танка вновь прогнали через испытания. Машины совершили 65-мильный (105-км) марш по бетонной трассе без каких-либо поломок. На второй день пробег успешно повторили. После снятия запрета на использование верхней передачи средняя скорость составила 14 миль (22,5 км) в час. На галлоне бензина танки проезжали 0,85 мили (3,3 литра на километр), что оказалось даже лучше, чем требовалось. Одновременно испытывалась опытная машина, которая прошла 700 миль (1126 км) без серьёзных поломок. «Воксхолл» также разработала новые траки с ресурсом в 2000 миль (3218 км).
Надёжность танков повышалась и путём улучшения обучения экипажей, и повышением качества производства. Из 22 серьёзных дефектов к середине декабря 1941 года 20 считались исправленными. Военные установили конкретное требование для надёжности машин: способность проехать 60 миль (100 км) в день шесть дней подряд. К концу 1941 года до этой цели было рукой подать.
Надёжность новых машин была многообещающей, но до этого уровня предстояло поднять и старые танки. Их набралось достаточно много: на 27 ноября 1941 года в Королевских танковых войсках насчитывался 381 «Черчилль», 111 из которых уже не годились для боевого применения и требовали капитального ремонта.
Программа модернизации начала набирать обороты в начале 1942 года. К концу января предполагалось доработать 50 машин, а к марту ожидалась модернизация 700 танков из 1000. По оценке специалистов Министерства снабжения, первые 300 выпущенных «Черчиллей» привести в боеспособное состояние было невозможно, и их собирались оставить в метрополии в качестве учебных. Ресурс капризных танков можно было сохранить, перевозя их на специальных транспортёрах. Машин, способных поднять «Черчилль», в Великобритании не хватало, но американцы обещали поставить для этого 300 единиц.
К концу 1941 года ситуация с «Черчиллем» более-менее стабилизировалась. Немецкая военная машина забуксовала в СССР, и угроза вторжения на Британские острова отступила. Лихорадочно выпускать «второсортные» танки больше не требовалось, и качество выпускаемых машин стало расти. Хотя замена «Черчиллям» I и II пришла довольно скоро, радикальных изменений в конструкции танков этого семейства до конца Второй мировой войны внедрено не было.
Источники и литература:
- Архив Canadian Military Headquarters, London (1939–1947) RG 24 C 2
- Национальный архив Великобритании (The National Archives)
- The Canadian Army at War: The Canadians in Britain, 1939–1944 — King's Printer, 1945
Комментарии к данной статье отключены.