В годы Первой мировой войны главными средствами пропаганды, конечно, были кино и массовая печать. Однако во многих странах были использованы и проверенные временем способы мобилизации внимания. Так, в некоторых случаях к пропаганде был привлечён старинный вид массового искусства — кукольный театр. Во Франции его наиболее популярная форма возникла в Лионе в конце XVIII века, и главным персонажем там выступал Гиньоль. В 1914 году он пошёл на войну и приобрёл важное значение для пропаганды.
Старина Гиньоль
Французский театр кукол, в котором главным персонажем является Гиньоль, возник в своём классическом виде в Лионе, втором по величине городе Франции. Там в 1769 году в семье ткача родился Лоран Мурге. Во время Великой Французской революции семья Лорана разорилась, и ему пришлось бросить своё дело. Лион потерял ткача, но обрёл талантливого мастера-кукольника и автора злободневных представлений с участием куклы по имени Гиньоль, жены Гиньоля — Маделон — и других персонажей, представителей лионского ремесленничества и мелкой буржуазии. С 1808 года Мурге занялся кукольным театром уже вполне профессионально. С этой даты Гиньоль и его автор, как замечает историк Брюно Фуйе, стали частью городской памяти, настоящей мифологии, «создающейся вместе с идеей особенного «лионского духа»». Кульминацией единения Лиона и Гиньоля было открытие статуи Лорана Мурге в 1912 году, которая закрепила культурный образ «Лионского Гиньоля» и его создателя как настоящих лионцев и выходцев из среды городских ремесленников-ткачей.
В 1847 году в Лионе уже было два кукольных театра, но Морель-де-Волейн, местный рантье, пишет в «Лионской газете»:
«Кто такой Гиньоль? Это добрый лионец, представленный в образе мифического персонажа, немного преувеличенном, правда, но в котором прекрасно обобщены все его свойства. Гиньоль прикидывается простачком, почти глупцом, но не в духе каких-то комедийных простофиль, нет, его дух очень живой, он полон идей, а его сердце — праведное и честное».
Представления с Гиньолем и другими куклами в течение XIX в. распространились по Франции, да так, что Наполеон III издавал специальные цензурные предписания для ограничения репертуара кукольных театров. Рабочие, ремесленники, рантье, прислуга — все с одинаковым восторгом слушали хлёсткие реплики Гиньоля. Сам Мурге оставил несколько десятков пьес для театра, а дальше его детище вошло в городской фольклор, а репризы и сценки, многократно изменяясь, стали частью народной культуры.
Брюно Фуйе пишет, что «Гиньоль — молод, его живой дух и тело вполне естественно было использовать в качестве символа мобилизованного Лиона» в 1914–1918 гг. Он и другие персонажи, особенно Маделон, жена Гиньоля, и Гнафрон, его старый друг, как никакие другие подходили, чтобы стать образцами героев, способных представить французское общество накануне и во время войны.
Изучение иконографических материалов, на которых изображены персонажи Мурге во время войны, позволяет заключить, пишет Фуйе, что куклы были любимцами солдатской публики. В частности, упоминание Гиньоля можно найти на документах, описывающих боевой путь 28-й дивизии, мобилизованной в 14-м военном округе (Лион — Гренобль — Шамбери). И также в материалах, касающихся 54-го артиллерийского полка, расквартированного в Лионе. На штандарте полка можно видеть Гиньоля, смело схватившегося с врагом. Побеждая «боша» с помощью своей дубинки, Гиньоль, а вслед за ним весь полк, хвастливо заявляет: «Никогда не битый, всегда счастливый».
Персонажи пьес о Гиньоле были также широко представлены на многочисленных предметах т.н. «окопного искусства». Пьесы разыгрывались в самодельных театрах по всему фронту для развлечения бойцов. Фотографии и свидетельства ветеранов живо представляют облик этих примитивных кукольных подмостков. Эти представления разыгрывались повсюду, вплоть до лагерей военнопленных в Германии.
Если персонажи Мурге сопровождали солдат на фронте, то тем более они должны были поднимать дух обитателей тыла. В Лионе Гиньоль и его компания друзей не прекращали свои представления. Куклы предстают в архетипическом образе ура-патриотов. Так, например, на открытках художника Жана Кулона изображён Гиньоль в образе жизнерадостного героя-пуалю, старина Гнафрон, который готовит возвращение героя, и жена героя Маделон, символ всех женщин тыла. В последнем случае Маделон показана работницей военного завода, а сама иллюстрация сопровождается игривым текстом, отражающим страх женщин, которые остались одни, и их существенную роль в производстве боеприпасов.
Эти архетипические образы часто использовались в целях пропаганды. Брюно Фуйе указывает, например, на призывы к участию в военном государственном займе, местные комитеты которого делают из Гиньоля свой символ. Но Гиньоль, конечно, также не был забыт и лионцами. Он становится, как сейчас бы сказали, «маскотом» первой ярмарки промышленных товаров в Лионе, которая была открыта 1 марта 1916 года. Представленная муниципалитетом как ответ, «экономическое наступление» на аналогичную ярмарку в Лейпциге, она стала символом священного союза между мэрией, оплотом правящей социалистической Радикальной партии (в последнюю входил, например, и знаменитый Жорж Клемансо), и главами местной торговой палаты, либеральной буржуазией. На открытках, марках, листовках, плакатах присутствует Гиньоль, образ которого должен был подчеркнуть первенство Лиона в борьбе с немецкими городами.
Гиньоль выступал как примиряющий образ, фигура, которая была способна сплотить политических противников для отпора врагу. 14 октября 1916 года в Лионе был устроен «День Гиньоля», должный показать единство Франции и Лиона, всех лионцев, а рамками служил бы культурный образ кукольного театра, самое французское, что только может быть.
Наконец, как и на фронте, лионцы использовали кукольный театр как развлечение для себя и для прибывающих в город солдат. В частности, в больницах по всему городу для раненых давались представления, приобщавшие уроженцев всех департаментов к весёлой жизни Гиньоля-лионца. В дополнение к их развлекательной стороне эти выступления, бесплатные для раненых и оплаченные городской коммуной, воспринимались как участие в военных действиях, работа города и горожан для поднятия боевой морали.
Бунтовщик и борец с цензурой
Однако тот же Брюно Фуйе замечает: если образ Гиньоля использовался во время войны для создания национального согласия, объединения политических противников, классов, был ярким образом пропаганды, то что осталось от его прежней сатирической стороны? Мурге и его наследники вовсе не были благосклонно настроены к правительству (вспомним цензуру при Наполеоне III). Гиньоль и прочие куклы всегда с сарказмом высмеивали и даже откровенно враждебно говорили о современном государстве и его правителях. В годы войны из уст Гиньоля также иногда звучала подобная критика.
И прежде всего критика была связана с использованием фигуры Гиньоля в оппозиционной прессе. Фактически, Гиньоль мог выступать как рупор идей, противоположных пропагандистским клише. Так, можно вспомнить знаменитый клич 10 апреля 1916 года в битве при Вердене — «Смело, мы им покажем! (Courage, on les aura!). Эта фраза была растиражирована на плакате для второго займа Национальной обороны в октябре 1916 года, и она же сатирически переиначена на рисунке Эжена Лефевра в 1918 году. Пуалю, легко узнаваемые Гиньоль и Гнафрон, составили список того, что у них было (On lé z’aura) на фронте: блохи, крысы, вши, болезни, вражеское насилие и ложь демагогов-политиков и военных. Опять Гиньоль стал выразителем чувств простых людей.
В годы войны в Лионе даже был создан журнал под таким названием, ставший рупором настроений ветеранов. Недаром его лозунгом стали слова «Единственный журнал, который снимает тоску у пуалю». Примечательно, но журнал, едва ли не единственный среди тех изданий, что появились в военное время, смог пережить войну и выпускался вплоть до начала 1970-х гг., что доказывает большую популярность кукольного персонажа у лионцев.
Наиболее массовым изданием, в котором образ Гиньоля стал известен абсолютно всей Франции, стала серия открыток от художника Жана Кулона, использовавшего псевдоним Жак Кокандьер. Также уроженец Лиона, Кулон выпустил более 60 открыток с августа 1914 по июнь 1919 гг., осветив, кажется, все более-менее значимые события на фронте и в тылу. На открытках иллюстрации всегда сопровождались обширной текстовой частью, выполненной в виде письма Гиньоля Гнафрону или Маделон (или наоборот), либо же в виде короткой сценки с репликами персонажей.
На открытках видно, как Гнафрон и Гиньоль прощаются при мобилизации (Гнафрон оказывается слишком стар для армии). Затем бравый Гиньоль оказывается то в окопах, то в других странах (например, в России), встречает в Марселе русские войска. Тем временем Гнафрон и Маделон в тылу пишут послания своему другу и мужу. Надо отметить, что все тексты, написанные Кокандьером-Кулоном, зарифмованы — в таком виде обменивались репликами куклы во время представлений в театре.
Фуйе указывает, что данная коллекция представляет интерес не только в качестве примера отображения общественного мнения, но и в качестве примера работы цензуры. 2 августа 1914 года президент Французской республики подписал указ о военном положении, который повлёк за собой, в частности, введение военной цензуры прессы и вообще всей печатной продукции. Первая почтовая открытка Кулона, датированная 2 августа, не имеет цензурной визы, а вот на второй, датированной 12 августа, она уже проставлена. В сентябре 1914 года правительство усовершенствовало цензурный контроль, введя в действие двойную цензуру: одна была поручена военным властям, которые отслеживали все нежелательные высказывания по военным проблемам, а другая была гражданской и отвечала за обзор настроений в тылу.
Можно предположить, что Кулон был вынужден полностью избавиться от полемичности и рассказа о каких-то острых проблемах. На самом деле, государственные органы были настроены, как замечает Фуйе, довольно доброжелательно к художнику (по крайней мере, в сфере гражданской цензуры). Равно и изобретательность автора часто позволяла выразить своё личное мнение по многим вопросам.
Из всех опубликованных карточек только одна (№7) была запрещена к распространению — она критиковала неспособность правительства тепло одеть солдат, в то время как зимняя кампания была уже неизбежной. Из Лиона Гнафрон обращался к пуалю Гиньолю, призывая не доверять государству, которое впустую потратило налоги граждан. Кулон нашёл остроумный способ обратить запрет в свою пользу: на карте №7бис, поступившей в продажу через несколько дней, он нарисовал некую старуху с ножницами, символ цензуры, и перечислил то, что он не написал (некомпетентность распределения новобранцев на призывных пунктах, смерть раненых в тыловых больницах и т.д.). Он закончил объявлением, что карта №7 будет опубликована после войны.
Так, видно, что Гиньоль, локальный лионский любимец взрослых и детей, превратился благодаря пропаганде в общенационального героя. Именно благодаря Первой мировой войне Гиньоль стал общепризнанным критиком социальных порядков. Образ Гиньоля вышел далеко за пределы кукольного театра и, в общем, до сих пор широко популярен среди французов.
Литература:
- Guignol dans la guerre — Archives municipales de Lyon (http://www.archives-lyon.fr)
- Fouillet B. Guignol, voix de Lyon et des Lyonnais dans la Grande Guerre // Siècles. Cahiers du Centre d’histoire « Espaces et Cultures » — 2014 — №39–40 (http://journals.openedition.org)
- https://forum.pages14-18.com
