Тридцать два пленных красноармейца

1942 год стал для Красной армии временем печальных рекордов по количеству красноармейцев, пленённых вражеской разведкой. Ярким примером является инцидент, произошедший на Западном фронте 21–22 мая, когда немецким разведгруппам удалось взять в плен 15 советских бойцов и командиров на участке обороны одного полка. Этот случай получил широкую известность в действующей армии благодаря директиве А.М. Василевского, в которой начальник Генштаба потребовал от командиров соединений, частей и подразделений организовать систему проверки службы боевого обеспечения войск на передовой. Как показало время, не все командиры подошли к задаче ответственно — они предпочли учиться не на чужих, а на своих ошибках. Подтверждением тому является инцидент, произошедший 2 ноября на Воронежском фронте: вражеские подразделения провели удачную разведку боем и взяли в плен 32 красноармейца из 710-го стрелкового полка (сп) 219-й стрелковой дивизии (сд). Этот случай вскрыл массу безобразий в организации служб охранения и наблюдения в частях Воронежского фронта, так как нападение оказалось внезапным, хотя и произошло в светлое время суток.

История одной дивизии

Прежде чем погрузится в детали упомянутого инцидента, остановимся на истории 219-й сд. Это соединение начало формироваться по директиве НКО СССР № ОРГ/3214 от 22 декабря 1941 года, установившей срок завершения формирования к 15 февраля 1942 года. В дивизию вошли 375-й, 710-й, 727-й сп и 673-й артполк. Так как соединение формировалось на территории Башкирской АССР, в его составе преобладали три национальности: русские (42,6%), башкиры (20,9%) и татары (13,4%). На основании распоряжения Ставки Верховного Главнокомандования срок формирования 219-й сд был продлён до 30 апреля 1942 год. К этому дню она насчитывала 12 756 человек, то есть была укомплектована личным составом почти на 100%. Правда, очень немногие бойцы и командиры уже имели боевой опыт: из младшего командного состава ранее участвовали в боях лишь 99 человек, а из рядового состава — только 272 красноармейца.

За время формирования личный состав 219-й сд прошёл следующую боевую подготовку:

«Вся подготовка бойца в частях проводилась главным образом по основным видам боя, наступление обороны на фоне ротных, батальонных и полковых учениях.

Взводы, роты и батальоны организационно в боевом отношении сколочены. Боевая сколоченность полков и подразделений проходила на трёх дневных тактических учениях с войсками и средствами связи на тему: наступление СД и бой в глубине обороны противника».

Отметим, что при этом бойцы дивизии оружия ещё не имели, а учились стрелять на огневых занятиях, выполнив лишь первое упражнение начальных боевых стрельб из винтовки и пулемёта с оценкой «посредственно».

3 мая в командование дивизией вступил полковник Котельников, после чего полки соединения были передислоцированы в Тамбовскую область, где 219-я сд вошла в состав 3-й резервной армии (А). В июне 1942 года соединение было переброшено по железной дороге в город Бутурлиновка Воронежской области, где вошло в состав 6 А Воронежского фронта (ВорФ). До 2 июля дивизия находилась там, доукомплектовываясь вооружением, после чего получила приказ штаба 6 А совершить марш к восточному берегу Дона севернее города Бобров и там занять оборону.

5 июля приказ был выполнен: соединение Котельникова вышло к Дону между посёлками Колыбелька и Бабка и заняло позиции на берегу. С этого момента дивизия обороняла данный рубеж, выполняя задачу по недопущению переправы противника через реку. Одновременно полки 219-й сд несколько раз проводили разведку боем с целью установления деталей вражеской обороны и для захвата контрольных пленных. По донесению комдива Колесникова, в июле-ноябре 1942 года дивизия взяла в плен 28 венгров из 13-го и 16-го венгерских пехотных полков.

Однако оборона своего берега была у 219-й сд организована плохо, что позволило противнику как минимум дважды, 2 и 5 ноября, добиться успеха в разведпоисках с переправой через реку. В первом случае вражеский разведотряд пленил 32 красноармейца, а во втором — шестерых. Эти инциденты привлекли внимание командования 6 А и ВорФ, затеявших расследование. Ознакомимся с его результатами с помощью советских документов.

Что гласят документы

Для детального исследования произошедшего не хватает многих документов. Не удалось обнаружить оперсводки и боевые донесения 710-го сп, 291-й сд и даже 6 А за указанный период, поэтому основой послужили журналы боевых действий и донесения штабов дивизии и армии о проведённых расследованиях.

Начнём с оперсводки № 002843, составленной штабом ВорФ к десяти вечера 2 ноября 1942 года, в которой упоминались действия вражеской разведки на участке обороны 6 А:

«Пятое. 6 А: (…) Противник силой до роты пехоты в период 8.00–10.00 2.11., пользуясь туманом, при поддержке огня артиллерии и миномётов, переправился на левый берег р. Дон в районе отм.71.6 и вёл разведку обороны 710 сп (219 сд). Подразделениями 710 сп к 18:30 противник был частично уничтожен и отброшен на западный берег р. Дон».

На первый взгляд это донесение выглядит необычно: получается, что рота вражеской пехоты утром напала на подразделения 710-го сп, после чего бой с ней шёл аж до самого вечера. Секрет прост. Штаб ВорФ получил сведения о нападении лишь шесть часов спустя, а о деталях боя командование фронтом вообще узнало по прошествии четырёх суток. Так как при этом целый ряд вопросов оставался неясным, командующий ВорФ Ф.И. Голиков приказал провести расследование.

Любопытно, что произошедшее 2 ноября описано в журнале боевых действий 710-го сп одной строкой:

«2.XI.42. Противник под сильным артиллерийским огнём навёл переправу через Дон и напал на 8 стр. роту захватив пленных и отошёл на западный берег».

Выписка из журнала 219-й сд оказалась менее скупа на подробности. Согласной ей, артподготовка длилась с 06:30 до 10:00. В 08:00 вражеская пехота переправилась через Дон в районе отметки 71,6, наведя через реку штурмовой мостик, после чего атаковала фланговые отделения 1-го и 2-го взводов 8-й стрелковой роты (ср) 3-го стрелкового батальона (сб). А вот дальнейшие события штаб 219-й сд описал непонятно:

«После непродолжительной перестрелки отделения взводов отошли, тем самым дали возможность противнику просочиться до 8 с.р., но ротой автоматчиков через боевые порядки 7 с.р. отрезав путь подхода противнику на зап. берег р. Дон, а 2/727 ударом с юга уничтожить противника, но с выдвижением 9 с.р. противник отошёл подобрав убитых и раненых. В результате боя имею потери: ранено — 11, убито — 9, пропавших без вести — 34».

Ясность в описание боя у деревни Грань внесла лишь итоговая оперсводка штаба 6 А за период 1–15 ноября 1942 года:

«2.11 в период 8.00–10.00 противник под прикрытием тумана и сильного арт.миномётного огня (…) силою до роты пехоты форсировал р. Дон в районе отм. 71,6 на участке обороны 8 роты 710 сп.

Переправа своевременно замечена не была, рота была атакована внезапно и бой перешёл в рукопашную схватку. Сломив сопротивление 1 и 2 взводов 8 роты численным превосходством противник пытался распространиться в направлении сев. окр. Грань и, обтекая озеро справа, на кустарник южнее Грань.

Организованные 1 и 2 взводы при поддержке 3 взвода 8 роты огнём заставили очистить берег. Подошедшие к 14.00 для контрудара 9 стрелковая рота и рота автоматчиков противника на левом берегу р. Дон не застали. Противник захватив своих убитых, раненных и пленных красноармейцев 710 сп, под прикрытием своего арт.миномётного огня переправился на правый берег р. Дон».

Такие подробности и количество потерь, понесённых 8-й ср, свидетельствуют лишь об одном: вражескому разведотряду удалось внезапно напасть на её позиции и фактически уничтожить оба взвода. В пользу этой версии говорят их потери, составившие свыше полусотни человек, включая убитого комвзвода лейтенанта Дильмухаметова. Разумеется, командование 219-й сд не могло оставить этот инцидент без внимания. Комдив назначил расследование, а его результат доложил командарму 6 А 4 ноября.

«В результате проведённого расследования…»

Полковник Котельников озвучил в рапорте дичайшие подробности инцидента, вскрытые его расследованием. Во-первых, он считал, что замполит 3-го сб старший политрук Головин дал сигнал врагу. Вечером 1 ноября он приказал принести ему ракетницу, из которой в течение ночи выпустил три ракеты в сторону стыка 1-го и 2-го взводов 8-й ср. При этом последний выстрел Головин сделал в шесть утра 2 ноября, за несколько часов до нападения.

Во-вторых, на десять утра 2 ноября на КП батальона было назначено партсобрание, на которое должны были пойти некоторые командиры и бойцы, включая командира 8-й ср старшего лейтенанта Шатохина. Ввиду начавшейся стрельбы Шатохин получил приказ комбата идти обратно в роту, но офицер приказ не выполнил и вместо роты пошёл на кухню 3-го сб, где пробыл до 11:00, самоустранившись от руководства боем. Тем временем его заместитель по строевой части лейтенант Смирнов, будучи дежурным по батальону, вместо выполнения своих обязанностей спал у женщин, поэтому не только не принял на себя руководство боем, но и не смог предупредить подразделения о нападении противника.

В-третьих, замкомандира 710-го сп майор Архипов, находившийся утром в деревне Грань, не оказал помощи 3-му сб и не принял на себя руководство боем, так как пьянствовал с женщинами. Кроме того, командир отделения 8-й ср сержант Фомин никак не отреагировал на доклады своих бойцов о накапливавшемся на западном берегу Дона противнике и даже не приказал открыть по нему огонь.

Далее Котельников докладывал, что приказал арестовать Головина и передать его в особый отдел. Лейтенант Смирнов и сержант Фомин были отстранены от должностей и переданы прокурору дивизии для следствия и трибунала, а комроты Шатохина должны были отправить в штрафбат за трусость. Майор Архипов также был отстранён от должности, но его судьбу предстояло решить парткомиссии.

Командир 219-й сд не предполагал, что уже 5 ноября ему снова придётся писать объяснения начальству, так как в этот день враг повторил силовую разведку на участке дивизии. В 8:00 вражеский разведотряд переправился через Дон на лодках и плотах и атаковал позиции уже 7-й ср 3-го сб 710-го сп севернее деревни Грань. В результате боя взвод ПТР был выбит из своих окопов, и в 8:30 их занял противник. Теперь штаб 710-го сп отреагировал на случившееся быстрее: он сразу ввёл в бой взвод разведки 1-й ср, а также выдвинул роту автоматчиков из Грани, чтобы отрезать противнику путь отхода. Однако эти подразделения и присланные им на подмогу силы других полков не смогли выполнить поставленную задачу по уничтожению вражеской разведки. Бой длился до 12:30, после чего вражеский разведотряд начал отход через Дон, унося с собой раненых и убитых, а также уводя захваченных пленных.

Потери 710-го сп составили семь человек убитыми, четыре человека ранеными и шесть — пропавшими без вести. Потери противника неизвестны, за исключением одного плененного вражеского солдата. Им оказался «мадьяр принадлежащий 32 пп. 1 п.б.». Так выяснилось, что позиции 710-го сп атаковали венгерские подразделения.

Армия — фронту, фронт — армии

Повторная вражеская акция с форсированием Дона заставила командование 6 А ускорить расследование успехов вражеской разведки. Военный Совет 6 А отправил в 219-ю сд заместителя командующего армией генерала Фирсова разобраться с ситуацией на месте. 6 ноября Фирсов доложил результаты своей проверки, которые несколько отличались от доклада комдива Котельникова. Первым делом он уточнил потери 8-й ср 2 ноября:

«убитых ср. комсостав — 1, младших — 2, бойцов — 6. Ранено ср. комсостав — 1, мл. комсост. — 7, бойцов — 3. Пропало без вести (…), мл. комсост. — 4, бойцов — 28, а всего 52 человека. По всем данным 32 человека были уведены противником к себе».

Далее Фирсов отметил, что бой шёл без должного руководства. Из его доклада следует, что КП 3-го сб находился рядом с деревней Грань. Именно туда в пять утра ушёл комроты Шатохин на партсобрание. Его заместитель Смирнов, дежурный по 3-му сб, в тот момент «спал у одной гражданки» в деревне. В результате в расположении 8-й ср остался лишь её замполит политрук Шаршкиев, назначенный на эту должность 1 ноября. Из-за артобстрела партсобрание было отложено, и замкомполка Архипов, находившийся в деревне для выселения её жителей из фронтовой зоны, предложил Шатохину и появившемуся на КП Смирнову вернуться в роту. Однако комроты прибыл в её расположение только к концу боя, а Смирнов весь бой просидел на ротной кухне, не явившись в роту совсем. По мнению генерала, оба офицера вели себя, как «самые низкие трусы».

А вот сержанта Фомина Фирсов фактически реабилитировал, сообщив, что, когда командиру отделения доложили о переправлявшемся противнике, тот послал бойца к командиру взвода, но солдат вернулся, испугавшись артобстрела. Фомин отправил второго бойца, который тоже вернулся, не выполнив приказания. Тогда сержант сам пошёл к комвзвода и, собрав там бойцов, повёл их в контратаку, где дрался исключительно мужественно.

В отношении же «шпиона» Головина Фирсов установил следующее:

«Зам. Командира батальона — ст. политрук Головин, 1.9.42 (так в документе — прим. авт.) в 20.00 выпустил белую ракету в расположении мин. роты, ракетницу он брал у командира мин. роты Дружинина, а в 05.00 в том же месте пущена неизвестно кем красная ракета в сторону противника, а ракетница возвращена была Головиным в 6 часу, часовому Яковлеву. Старший политрук Головин, имея знакомство с учительницей Бондаренко, член ВЛКСМ, при чём, надо отметить, что многие командиры сожительствуют с местными женщинами. Командир мин.роты Дружинин и зам. по политчасти Кожевников утверждают, что и красная ракета была пущена Головиным. Сейчас Головин отстранён от зам. командира батальона по политчасти и арестован, а также и арестована учительница Бондаренко, органами НКВД ведётся следствие, при чём, надо отметить — медленно: предложено дело немедленно закончить».

Генерал Фирсов также доложил и о состоянии обороны 219-й сд на берегу Дона. Её передний край был исключительно плохо оборудован в инженерном плане: ходов сообщения почти не было, блиндажи маленькие, узлы сопротивления отсутствовали. Противопехотных препятствий (проволочного заграждения, минных полей) не было. Такие береговые населённые пункты как Грань не являлись опорными пунктами обороны, так как никаких работ по их укреплению не проводилось. В итоге, находясь на берегу Дона с июля, 219-я сд не превратила его в оборонительный рубеж, что дало противнику возможность проводить на её участке успешные разведывательные акции.

Западный берег реки доминировал над восточным, поэтому вражеские наблюдатели могли детально изучить всю систему обороны переднего края 219-й сд. Сопоставив этот факт с вышеизложенным, генерал Фирсов раскрыл секрет успеха вражеской разведки:

«Учитывая наличие построения обороны, построенный на этих участках, растянутую в тонкую линию (ротный участок обороны 4 км) противник, сосредотачивая на определённых участках ударные группы подавляет нашу оборону количественно и огнём, захватывая оборонительные сооружения, и бойцов, а находящиеся резервы (незначительные) расположены в глубине не успевают выходить своевременно для парирования ударов, в результате чего противник безнаказанно уходит после совершённой диверсии на свои исходные положения за р. Дон».

При такой системе обороны советские командиры должны были проявлять исключительную бдительность и требовать от подчинённых жёсткой дисциплины на переднем крае. Однако в 219-й сд этого не было и в помине:

«БО, дозоры и секреты на берегу р. Дон проверяются плохо, с наступлением рассвета дозоры и секреты уходят с постов, чем и воспользовался противник, который беспрепятственно переправился и огонь был открыт, когда он подошёл к окопам».

Завершая доклад, Фирсов отметил, что в 219-й сд штабы совершенно не контролируют боевую обстановку:

«В дивизии плохо обстоит дело с проверкой выполнения приказов по армии и своих. Штабные командиры дивизии, да и полка, не доходят до передовой, не знают, что там делается, в лучшем случае работники штаба дивизии доходят до КП батальона».

Получив доклад из 6 А, Голиков в тот же день отреагировал приказом её командующему генералу Харитонову, в котором отметил, что двукратное форсирование Дона отрядами венгров в дневное время, оставшееся незамеченным 219-й сд и приведшее к захвату пленных, является фактом, свидетельствующем о

«неудовлетворительной организации обороны рубежа рек Дон 219 СД и царящей в ней безответственности командиров боевых участков — взводов, рот, батальон».

Голиков предупредил Харитонова об ответственности за недопущение противника за Дон и за безобразия, творящиеся в 219-й сд. Комдив Котельников получил выговор, а командир 710-го сп подполковник Савохин был арестован на пять суток. Также комфронта приказал снять с должностей и отдать под трибунал командиров взводов и рот, которые

«прозевали переправу венгров, допустили внезапность атаки противника и не организовали отпор врагу».

Выводы

В завершение отметим одну неизвестную составляющую этой истории — её подтверждение документами противника. Как известно, на тот момент 6 А противостояла на Дону 2-я венгерская армия, усиленная частями немецкого 24-го танкового корпуса. Хотя 2 ноября вражеский разведотряд остался неопознанным, но 5 ноября во время повторной акции советской стороне удалось взять пленного, назвавшегося солдатом 32-го полка. Предположим, что номер полка был указан в советских документах с ошибкой, так как у деревни Грань стояла 19-я венгерская бригада из 7-го корпуса, в которую входили 14-й и 23-й пехотные полки. Это позволяет предположить, что либо 5 ноября позиции 710-го сп атаковал 23-й, а не 32-й венгерский полк, либо пленный сказал неправду сознательно, выдумав 32-й полк на допросе.

Проверить эту версию не удалось из-за отсутствия венгерских документов. То же самое можно сказать и о немцах: документы 24-го танкового корпуса того периода не сохранились, а документы 336-й пехотной дивизии, находившейся северо-западнее Грани, у села Коротояк, никаких сведений о разведке 2 и 5 ноября не содержат. Поэтому гипотетически можно утверждать, что оба разведотряда были венгерскими.

Что же касается критики представителя 6 А касательно слабости обороны 219-й сд, то нет ничего удивительного, что её передний край напоминал «нитку» вдоль берега. Войска 6 А являлись слабым звеном ВорФ, так как были максимально растянуты по Дону на левом фланге фронта. К примеру, 219-й сд и её южному соседу, 127-й сд, приходилось оборонять 175 км береговой зоны. Отмечая этот факт, командование ВорФ 7 ноября обратилось в Ставку ВГК с просьбой укрепить этот участок хотя бы ещё тремя стрелковыми дивизиями.

Отметим ещё одну причину безобразий в организации службы боевого обеспечения в 6 А. 28 ноября Голиков издал приказ № 120, который вновь подтвердил наличие той же проблемы. На этот раз объектом критики командующего стала 127-я сд, в которой творились безобразия, подобные 219-й сд. Голиков пригрозил трибуналом командиру 127-й сд полковнику Зайцеву и приказал командарму Харитонову в течение недели навести в дивизии порядок. Однако такое положение дел в соединениях Котельникова и Зайцева неудивительно. 219-я и 127-я сд были сформированы в первой половине 1942 года и на фронте находились лишь несколько месяцев. Их личный состав был плохо обучен и не имел должного боевого опыта.

Можно сказать, что те же проблемы наблюдались и у других «молодых» дивизий Красной армии, сформированных и отправленных на фронт в 1942 году. Таким образом, успех венгерской разведки 2 и 5 ноября был обеспечен такими факторами, как низкая дисциплина, плохая подготовка советских войск, отсутствие должного внимания командования разного уровня к происходящему на передовой и слабостью советской обороны на южном участке Воронежского фронта.

---

Источники:

1. ЦАМО, Фонд: 203, Опись: 0002843, Дело: 0007.
2. ЦАМО, Фонд: 203, Опись: 0002843, Дело: 0012.
3. ЦАМО, Фонд: 203, Опись: 0002843, Дело: 0093.
4. ЦАМО, Фонд: 203, Опись: 2843, Дело: 13.
5. ЦАМО, Фонд: 203, Опись: 2843, Дело: 36.
6. ЦАМО, Фонд: 203, Опись: 2843, Дело: 229.
7. ЦАМО, Фонд: 462, Опись: 5252, Дело: 57.
8. ЦАМО, Фонд: 462, Опись: 5252, Дело: 79.
9. ЦАМО, Фонд: 7364, Опись: 93553, Дело: 8.
10. https://pamyat-naroda.ru
11. http://podvignaroda.ru
12. https://obd-memorial.ru/
13. http://bdsa.ru/
14. http://www.rkka.ru
15. http://www.lexikon-der-wehrmacht.de
16. http://tankfront.ru
17. http://docs.historyrussia.org/