К концу Первой мировой войны разогнанное до невероятных прежде скоростей военное производство выдавало миллионы и миллиарды единиц различных боеприпасов. По окончании конфликта склады были забиты такой продукцией, в том числе удушливыми газами или их компонентами. Впервые перед европейскими странами стал вопрос об утилизации этих весьма опасных веществ. Как Антанта и бывшие Центральные державы решили эту проблему? Как был организован процесс утилизации боеприпасов и насколько серьёзным был дополнительный ущерб окружающей среде?
Запасы отравляющих веществ к концу войны
Экономика великих держав, вставшая на военные рельсы, в ходе войны произвела огромное количество оружия. Франция, Великобритания, США, Италия сосредоточили в зоне боевых действий и ближних тылах гигантские запасы боеприпасов, оказавшихся после ноября 1918 года невостребованными. Часть была вывезена, но иногда сделать это было попросту невозможно. Как отмечает французский историк Даниэль Юбе, коррозия неумолимо делала своё дело, и, согласно данным французских артиллеристов, к концу войны один из каждой тысячи снарядов, заряженных отравляющими веществами, уже дал течь. Кроме того, каждый день хранения в неподходящих условиях увеличивал нестабильность взрывчатых веществ.
Необходимо было как можно скорее утилизировать все неиспользованные боеприпасы. Подсчёты дают число примерно в 2,5–3 млн тонн боеприпасов, уничтоженных во Франции в 1918–1937 гг. Среди них были такие, что не могли быть нейтрализованы привычным способом — взорваны или захоронены в специальных шахтах. На полях сражений оставались тысячи неразорвавшихся снарядов, которые требовали правильной утилизации.
Как пишет историк Жан-Паскаль Зандерс, боеприпасы с отравляющими веществами продолжали создавать проблемы на протяжении десятилетий после окончания Первой мировой войны, особенно для фермеров-скотоводов. Один из бельгийских ветеринарных журналов описал инцидент в октябре 1935 года, когда несколько свиней умерли из-за отравления фосфором. После нескольких месяцев расследования причина отравления была обнаружена случайно, когда владелец свиней стал свидетелем взрыва в поле, на котором свиньи часто паслись.
В другом случае фермер раздобыл большой английский снаряд. Как пишет Зандерс, незадачливый крестьянин попросил кузнеца переделать его в нужную деталь для сельскохозяйственной машины. Когда в оболочке были просверлены отверстия, кузнец чуть не умер от горчичного газа, который был там заключён. Отравляющие вещества из неразорвавшихся боеприпасов Первой мировой войны давали о себе знать в Бельгии даже в ходе Второй мировой войны, во время весенней кампании 1940 года.
Например, крупный рогатый скот погиб, когда взорвалась бомба, содержащая смесь фосгена и других отравляющих веществ, а исследования в августе – декабре 1942 года показали, что в 1940 году другие сдетонировавшие снаряды сильно загрязняли почву. При этом до Второй мировой войны местность, где произошли инциденты, считалась безопасной. В некоторых районах Бельгии и северо-восточных департаментах Франции, судя по всему, эти снаряды и бомбы лежат до сих пор.
Усилия по утилизации. Случай Бельгии
Около 30% боеприпасов, использованных в боевых действиях, так, судя по всему, и не разорвались. По окончании войны бельгийские власти немедленно озаботились сбором и утилизацией этих следов войны. Гражданское население собирало их, потому что металл был очень ценным, не различая снаряды с обычной взрывчаткой и с отравляющими веществами. То, что собиратели металлолома не могли продать, они попросту выбрасывали в реки. Естественно, во время сбора и разделки снарядов появлялись жертвы, но желающих было много, поскольку бизнес был очень выгодным.
В конце концов бельгийское правительство заключило контракты с несколькими частными фирмами, а также создало специальные подразделения в бельгийской армии и даже целую службу уничтожения боеприпасов (Service de Destruction des Munitions) как часть Центральной комиссии по восстановлению (Commission Centrale de la Récupération). Кроме того, часть госслужб, ответственных за контроль местности, где проходил фронт, сама предприняла шаги по сбору и уничтожению остатков вооружений, которые бросили немцы при отступлении в 1918 году. Планировалось, что к 1922 году Западная Фландрия будет полностью очищена от боеприпасов.
Единственное место, о котором известно, что бельгийская армия регулярно уничтожала там боеприпасы с отравляющими веществами — пляж Ломбардсийде к северу от Ньивпорта. Там 2 февраля 1922 года произошёл несчастный случай, в ходе которого шесть рабочих были убиты и двое получили ранения. На пляже утилизировались только снаряды, не разорвавшиеся во время артиллерийских обстрелов, которые обычно находили в полях или во время ремонтных работ вдоль побережья между Остенде и Ньивпортом.
К февралю 1922 года здесь было уничтожено 1556 тонн боеприпасов, в том числе 1463 тонны снаряжённых обычными взрывчатыми веществами (94%) и 93 тонны снарядов с газами (6%). Темпы утилизации, пишет Зандерс, были относительно низкими, поскольку большинство работ приходилось проводить в межсезонье в плохую погоду, чтобы оставить местным жителям доступ к прибрежным дюнам, где и проводился подрыв снарядов, и к пляжу. Боеприпасы с отравляющими веществами были взорваны в ямах между отметками низкого и высокого уровня прилива, и работа была ограничена как приливом, так и ветром, поскольку подрыв мог производиться только тогда, когда ветер дул в сторону моря. Также, пока в стране находились британские военные, много боеприпасов было просто утоплено в Северном море.
Главным частным подрядчиком бельгийского правительства выступила британская фирма «F.N. Pickett et Fils», чей главный офис располагался в Лондоне. Себя фирма именовала «Démonteurs de Munitions Toxiques et Explosives», т.е. буквально «разборщики отравляющих и взрывоопасных боеприпасов». До сентября 1922 года фирма уничтожила 28 000 тонн боеприпасов. Для уничтожения применялись специальные печи с последующим смывом всех продуктов горения. Как показало обследование, никаких следов отравляющих веществ в выбросах зафиксировано не было, но, подчёркивает Зандерс, существуют свидетельства, что на полигонах, где располагалось оборудование британцев, есть места, где ничего не растёт до сих пор. По-видимому, фирма не до конца выполняла условия и попросту закапывала снаряды в землю.
Уничтожение боеприпасов под Верденом
Во Франции проблема уничтожения боеприпасов с боевыми газами стояла ещё острее, чем в Бельгии. Во-первых, сама Франция произвела миллионы таких снарядов, во-вторых, после отступления немцев остались свалки, как специально организованные, так и стихийные, возникшие в результате работы гражданских служб. Восстановленная гражданская администрация бывших оккупированных и прифронтовых районов, а также частные лица занялись сбором с полей и в руинах населённых пунктов неразорвавшихся боеприпасов. Например, на одной из свалок близ местечка Спенкур (департамент Мёз) оказалось, по данным министерства освобождённых территорий, 1–1,2 млн химических снарядов. Постепенно местность вокруг Спенкура стала использоваться для захоронения или подрыва свозимых с территории других департаментов боеприпасов с отравляющими веществами или обычной взрывчаткой.
Как пишет Даниэль Юбе, площадь «Красной зоны», т.е. территории, в наибольшей степени пострадавшей во время боёв, где почва была перепахана и отравлена миллионами снарядов самых разных типов, стремительно сокращалась в течение пяти – шести лет после войны. Причиной тому было давление фермеров на политиков. Армия стала свозить боеприпасы с полей Шампани и Пикардии в леса близ Спенкура, где удобно располагались уже имеющиеся подготовленные свалки и хранилища немцев, а также проходила железная дорога. Площадь лесов, ставших могильниками снарядов, увеличивалась. Из 16 753 га территории, которую должно было восстановить Управление вод и лесов, 14 199 га приходилось на департамент Мёз. 20 мест хранения снарядов, созданных после войны, содержали на апрель 1920 года 28 150 тонн боеприпасов — в дополнение к тем, что оставили немцы.
Уничтожение проходило на специальном полигоне, причём, жители города никуда не были отселены. «Чёрный источник» (место подрыва площадью в 2 га), как его окрестили, извергался постоянно. Супрефект Монмеди посетил эти места и сообщил 5 сентября 1919 года, что операции по уничтожению боеприпасов проводятся на открытом воздухе и что «невозможно собирать урожай вокруг мест взрывов». Жителям Спенкура были розданы газовые маски, а «каждый день около 6 вечера взрывы сотрясали дома, разбивая оконные стёкла, выбивая черепицу и покрывая стены трещинами, а обломки снарядов дождём падали на окрестные деревни».
В конце концов жалобы возымели действия, и взрывы прекратили. Во время подрывов был потревожен водоносный слой, и кратеры от взрывов превратились в озера и пруды. Поскольку в правительстве было решено, что перевозить снаряды опасно, а хоронить их в воде (например, на Атлантическом побережье) значит потерять дорогой металл, было решено устроить переработку наподобие той, что была в Бельгии.
Была найдена фирма-подрядчик «Clere & Schwander», образовавшая с одобрения префектуры департамента учреждение под названием «Акционерное общество по уничтожению боеприпасов» (Société anonyme de destruction de ammunition). В 1920 году, несмотря на протесты местных жителей, оно начало свою работу.
Был построен специальный участок для разборки снарядов, из которых, прежде всего, изымались медь и цинк. Для защиты от отравляющих веществ работники носили специальные костюмы, которые периодически собирались в специальные бетонные ямы и сжигались. Очевидцы писали, что, поскольку мало кто из французов пошёл работать на «Clere & Schwander», фирма наняла португальцев, которым можно было платить меньше. Они не особо жаловались, а только ходили по соседним фермам и просили молока, веря, что оно выводит токсины. Собранный металл продавали Чехословакии, а на работах по утилизации, кроме португальцев, задействовали уроженцев Северной Африки и русских эмигрантов. Утилизация проводилась вплоть до 1924 года. Почему работы были остановлены именно тогда, хотя ещё оставались значительные запасы боеприпасов, не ясно.
Интересно, что в лесу у Спенкура уничтожением отравляющих веществ до 1928 года занималась уже упомянутая «F.N. Pickett et Fils», также привлекавшая русских инженеров и рабочих. Судя по всему, сотни тысяч снарядов были уничтожены по всей Франции и Северной Италии силами более мелких фирм и армии, кое-что было сожжено. Огромное количество боеприпасов затопили в море у средиземноморского побережья — так, возле Тулона на дно ушли 250 000 гранат с ипритом, 784 000 снарядов калибра 75 мм с ним же, и 19 000 снарядов со взрывчаткой. Последствия этих действий для природы и сельского хозяйства до сих пор полностью не изучены.
Литература:
- Hubé D. Industrial-scale destruction of old chemical ammunition near Verdun: a forgotten chapter of the Great War // First World War Studies, 2017. p.1-30 (https://www.tandfonline.com)
- Zanders J.-P. The destruction of old chemical munitions in Belgium // The Challenge of Old Chemical Munitions and Toxic Armament Wastes / ed. Stock T., Lohs K. Oxford University Press, 1997. p.197-230
Комментарии к данной статье отключены.