Аркадий Загурский, корреспондент русского военного обозрения «Новое время», невзирая на свою непростительную молодость, чувствовал себя вполне матёрым газетчиком и потому держался свободно, даже немного развязно. Он осматривал огромный воздушный корабль, то и дело присвистывая сквозь зубы.
Собеседник Аркадия, командир «Ильи Муромца» штабс-капитан Горшков, однако, скоро отговорился занятостью и передал «писателя» с рук на руки механику Михаилу Свистунову, наказав тому вполголоса: «Гляди, этого щелкопёра наедине с кораблём не оставляй. Мало ли что он там захочет потрогать или покрутить… Сам знаешь, машина нежная, хоть на вид и дракон драконом».
Миша Свистунов отозвался в том смысле, что «сделаем в наилучшем виде и глаз с писателя ни на один секунд сводить не будем».
Свистунов был из мастеровых и на эскадру воздушных кораблей попал почти случайно – не хватало рабочих рук, а Миша отменно управлялся и с деревом, и со «всякой механикой». Лет Мише было немного – с Аркадием ровесники; у него были тёмно-русые вьющиеся волосы, русский нос картошкой и небольшие, светлые глаза. Исключительно ясный их взор временами возбуждал подозрения начальства: ну не может человек, не знающий за собою никакой вины, смотреть так искренне, так невинно!
А между тем Миша Свистунов действительно никакой вины за собой не знал и, собственно, не имел: все, что он любил, было перед ним, – сложные аппараты, которые надлежало обихаживать, как коня или другое живое существо.
С Аркадием он сразу взял покровительственный тон. Аркадий, человек не гордый, переносил такое обращение без малейших затруднений: главное – чтобы ему всё показывали и рассказывали, а уж каким тоном – дело десятое.
– Вот глядите, аппарат – настоящий летающий дом, – говорил Миша. – Конечно, когда бомбы сбрасывать надо и люки открыты, – ходить до чёртиков неприятно: между тобой и пустотой только тонкая древесная полоска. Пробираешься, а внизу бездна, как говорится. Но дело есть дело: «Извольте бомбить!» – и люки долой… Много разной ерунды про наши воздушные корабли болтают. Не слыхали?
![](http://warspot-asset.s3.amazonaws.com/articles/pictures/000/011/957/content/bomb_away.jpg)
– В газетах мелькало, – сдержанно отозвался Аркадий.
– Во-от, – протянул Миша, искоса наблюдая за «писателем». Аркадий видел, что собеседник его немного нервничает, и нарочно заложил руки за спину, показывая, что и в мыслях не имеет прикасаться руками к сложным навигационным приборам. – А всё почему? От невежества. Ведь что придумали? Будто «Муромцы» обладают такими дефектами, которые непременно приведут к катастрофе. Фюзеляж слишком длинный и тонкий – при крутом вираже обязательно рассыплется, и гибель экипажа неизбежна. Расстояние между верхними и нижними планами – вы бы их назвали попросту «крыльями», – «перевёл» Миша специально для Аркадия, – слишком мало, будут образовываться вихревые токи, а от этих токов и весь корпус завибрирует – ну а раз корабль не слишком прочный, то он и рассыплется. Каких только глупостей не говорили, и всё научными словами! А я вам, сударь мой, попросту скажу: это от зависти! От зависти всё – и от трусости. Летать боятся, бомбить боятся, потому и клевещут.
– Так экипажи «Муромцев» боевой работой опровергли все эти ложные обвинения? – полуутвердительно произнёс Аркадий.
Миша махнул рукой:
– Это господа офицеры так рассказывают, а ведь на деле ни одно слово не остаётся без последствий. Слово – большая сила. Вам как писателю это очень понятно… Вот говорят: «Муромцы» – крепкие! И делом доказывают. А просмотрите, как корабли летают? Командиры кораблей крутых виражей избегают – предпочитают разворачиваться с наименьшим креном «тарелочкой». Вот наш штабс-капитан Горшков доказал, что планы у «Муромца» крепкие: всю команду рассадил на корабле. Фото сделал. Двадцать четыре человека обсели корабль, и я, грешный, среди прочих находился. Считайте: если каждый человек восемьдесят килограммов, – ну, я поменьше, а кто-то побольше, – да помножить на двадцать четыре… Почти две тыщи килограммов, а если в пудах считать – так сто двадцать три пуда выходит… И шасси, лонжероны крыльев и фюзеляж такую нагрузку выдержали. И ещё говорят – «непрочный»! А ведь избавиться от этого мнения очень трудно, потому что это не от головы идёт, а от заячьей души.
![](http://warspot-asset.s3.amazonaws.com/articles/pictures/000/011/946/content/vozdushnyi-korabl-ilya-muromec.jpg)
– Я вот чем интересуюсь, – Аркадий решил задать серьёзный вопрос, – господин Сикорский о своём проекте говорит: большой корабль и большой экипаж дают больше надёжности. Откажет один мотор – потянут остальные. Ранят, положим, одного пилота – его место займёт другой. А как на деле тянут моторы?
– Правильно интересуетесь, – одобрительно кивнул Миша. – Тут какой вопрос обсуждали? А что будет, если все моторы остановятся? Может ли «Муромец» планировать, то есть лететь как планер, понимаете? Совсем без двигателей? Маленький самолёт – он может, это и доказано. А такая махина?
– Так теоретически подобные вещи, мне кажется, доказать невозможно, – осторожно заметил Аркадий.
– Зачем же теоретически? – засмеялся Свистунов. – У нас тут и самолёты, и лётчики – всё под рукой. Командир третьего корабля штабс-капитан Бродович провёл показательные полёты. Выключил в полёте сначала один, потом два, потом три и под конец все четыре мотора. При этом он переходил на кратковременные планирования – и показал, что «Муромец» отличный планер. Он может без снижения высоты лететь при включённом одном и даже двух моторах… Как-то раз Бродович показал спуск корабля при всех выключенных моторах. Ну, картинка, я вам сообщу!
Глаза у Свистунова блеснули.
– Бродович опасался идти с совсем выключенными моторами, поэтому время от времени он их включал. Когда лёгкие аэропланы так снижаются – «на тыркалке» – это ничего. У лёгкого аэроплана двигатель сил на восемьдесят. А у «Муромца» – четыреста «лошадей»! Так что делать как Бродович не рекомендуется…
– Да я и не собирался, – засмеялся Аркадий.
Миша хмыкнул.
– Вот ещё вопрос: как сажать «Муромца». Это ведь самое опасное в полётах – посадка. Был такой способ: посадка с большой скоростью и с поднятым хвостом при дальних заходах на посадку. Корабль при работе моторов почти на полном газу выводится на прямую против ветра, затем снижается до десяти метров, и в момент пролёта кромки аэродрома выключаются моторы. Тут корабль проваливается до упора колесами. Удар! – Миша хлопнул ладонью себя по боку. – Самолёт подскакивает и снова ударяется колёсами. Это называется «давать козла». Да вы записывайте – читатели будут понимать, что вы особые авиационные словечки знаете, и вашим рассказам охотнее поверят… Наконец самолёт опускает хвост и ударяется костылём. Так промчавшись весь аэродром, корабль останавливается.
– А он при этом не ломается? – осторожно спросил Аркадий.
– Опасность есть, – подтвердил Миша. – Раз поручик Алехнович не рассчитал высоту, подвёл корабль выше обычного – и при первом же ударе колёсами снёс шасси. «Муромец» и сел на брюхо… Другие командиры предлагали подводить корабль к земле на наименьшей скорости и садиться на три точки, аккуратно, то есть на оба колеса и хвостовой костыль. Тут нужно следить за скоростью с аптекарской точностью.
![](http://warspot-asset.s3.amazonaws.com/articles/pictures/000/011/958/content/fail.jpg)
– А если скорость слишком мала? – уточнил Аркадий.
– Скольжение – и авария, – авторитетно ответил Свистунов. – И вот, пожалуйста: штабс-капитан Фирсов пытался проделать этот манёвр с посадкой, упустил скорость, корабль скользнул… Высота была слишком мала, вывести корабль из скольжения не удалось – результат: авария! Фирсов был ранен и отправлен в госпиталь. Строчил потом оттуда рапорты, что большие воздушные корабли, мол, опасны.
– Так ведь боевые полёты наших героев опровергли это ошибочное мнение! – горячо сказал Аркадий. – Я об этом непременно хочу писать.
– А технические подробности, стало быть, вам мало интересны? – прищурился Миша Свистунов.
Аркадий сильно смутился:
– Я этого не говорил… я только считаю, что читателям важно узнавать людей, героев-лётчиков…
– А вы проситесь завтра в полёт, – посоветовал Миша Свистунов. – Посмотрите своими глазами, прочувствуете лично. И помните, кстати: на большом корабле безопасно. Кто другое что будет болтать – врёт.
– Да с чего вы взяли, что я боюсь? – возмутился Аркадий.
– Любой человек опасается, – невозмутимо отозвался Свистунов. – В этом ничего стыдного нет. Бог не зря человека без крыльев создал. Это уж человек сам, дерзновенно…
…На все мольбы Аркадия взять его на борт штабс-капитан Горшков отвечал категорическим отказом.
– Не плачьте, гимназист, – сказал он под конец дружески, чем окончательно «уничтожил» несчастного Аркадия, – когда вернусь, всё вам расскажу!
…Загурскому пришлось ждать возвращения «Ильи Муромца» на земле, «как простому смертному». Миша Свистунов по этому поводу насмешливо двигал бровями, но от высказываний гуманно воздерживался.
![](http://warspot-asset.s3.amazonaws.com/articles/pictures/000/011/955/content/murom1_021.jpg)
…Из штаба Первой армии пришёл приказ: произвести глубокую стратегическую разведку немецких тылов. Капитан Генерального штаба Герц был взят на борт, с ним ещё четыре члена экипажа (не считая командира), горючего на шесть часов полёта и пять мелких бомб.
Ранним-ранним утром из Яблонны вылетел огромный воздушный корабль и направился в сторону Вилленберга, оттуда – на Страсбург, Плоцк, Млаву, далее на Варшаву и обратно в Яблонну.
Взяв высоту в три тысячи двести метров, Горшков удачно попал в сильную струю попутного ветра, и скорость полёта значительно возросла. Не встречая никакого сопротивления со стороны противника, Горшков снизился до двух тысяч метров, и наблюдатели на борту получили возможность тщательно изучить систему вражеской обороны.
![](http://warspot-asset.s3.amazonaws.com/articles/pictures/000/011/959/content/71.jpg)
![](http://warspot-asset.s3.amazonaws.com/articles/pictures/000/011/960/content/77.jpg)
Через пять часов, проделав более шестисот вёрст, корабль возвратился на аэродром. Встречали экипаж как героев. Аркадий Загурский смотрел во все глаза и слушал во все уши.
– Такого везения, братцы, наверное, за всю войну больше и не будет, – говорил Горшков. – Дважды подхватывала нас струя попутного воздуха – несло, как на крыльях!
– Да мы, собственно, на крыльях-то и летели! – засмеялся штабс-капитан Наумов, артиллерийский офицер из экипажа Горшкова. – Разве что ангелы нам немного подмогнули, что было – то было…
Аркадий вздохнул и медленно закрыл глаза. Его переполнял восторг.
«Лучший в мире корабль – «Илья Муромец», – подумал он. – На какие чудеса способен!»
Через несколько времени штабс-капитан Горшков получил Золотое оружие за храбрость, и весь его экипаж был награждён и повышен в званиях.
Вот теперь можно писать статью! Аркадий точно знал, о чём будет рассказывать.
О героях-людях. И о герое-корабле. Аппарат дал человеку крылья, а человек дал аппарату душу.
Публикуется в авторской редакции
Комментарии к данной статье отключены.