Конец августа пятнадцатого года выдался урожайным на грибы. В трёх верстах от Пскова, где разместилась Эскадра Воздушных Кораблей, грибы таскали огромными корзинами.
Запах жареных грибов и встретил Аркадия Загурского, когда тот прибыл в Эскадру. Пётр Тимофеевич Лагутин, редактор военного обозрения «Новое время», где подвизался Аркадий, оказался скуповат: на дальние командировки не раскошеливался, а вот Псков – другое дело.
– Поезжайте, поезжайте, молодой человек, – напутствовал Аркадия Пётр Тимофеевич с таким видом, будто сделал ему величайшее благодеяние и оплатил, по меньшей мере, проезд до Парижа. – Посмотрите своими глазами, что там происходит. Прочувствуйте психологию, так сказать, и постарайтесь передать это впоследствии на письме. Читателю важно вживую увидеть героев сражений на полях великих битв. Заочным методом, знаете ли, этого не добиться – тут требуется разговор глаза в глаза.
«И кто бы говорил!» – с горечью думал Аркадий, вспоминая, как Лагутин отказался отправить его во Францию.
– Ну, поезжайте с Богом, – успокоительно проворковал главный редактор, притягивая к себе исписанные листы и нацеливаясь на них синим карандашом. – Заодно и грибов покушаете. Говорят, там их видимо-невидимо, во Пскове-то.
Ладно. Главное – скоро Аркадий снова увидит корабли. Корабли Воздушной Эскадры.
От Пскова пришлось добираться ещё пять километров по Варшавскому шоссе.
Прибыв на место, Аркадий обнаружил себя посреди всеобщей суеты. Никому не было дела до молодого писателя, каждый был совершенно погружён в свои занятия.
Аркадий едва успел доложиться о прибытии, как его тотчас отослали: мол, ступайте, вы у нас не в первый раз, почти свой человек – оглядитесь покамест, только ничего руками не трогайте…
Корабли, скрытые в палатках, были сейчас для Аркадия недоступны.
Неприкаянный, Загурский бродил по заброшенному, сырому, заросшему травой полю, где размещался аэродром.
Эскадра, как знал Аркадий, разместилась в сельскохозяйственном училище. Училище пустовало – личный состав его не так давно был эвакуирован за Волгу.
Это было большое двухэтажное здание, в нижнем этаже – классы и столовая, в верхнем – общежитие.
Эскадра получила «в наследство» также обширные машинные сараи.
– Загурский! – раздался громкий голос.
Аркадий вздрогнул, обернулся… и просиял улыбкой. Навстречу ему быстро шагал знакомец по прежним репортажам – механик Миша Свистунов.
Но что это? Миша выглядел куда более молодцевато, нежели в прошлый раз, а на голове у него был кожаный шлем, как у настоящего лётчика! Обменявшись с ним рукопожатием, Аркадий сразу заговорил об этом:
– Вы, кажется, пошли в гору, Миша? Неужто стали пилотом?
Миша чуть смущённо коснулся рукой шлема:
– Как получил в подарок от капитана Горшкова – так и расстаться не могу…
– Неужто в Гатчине учились? Летаете самостоятельно?
Свистунов насупился:
– Нет, в Гатчину пока не попал… не командировали… Я вам вот что скажу, господин Загурский: наверху нашу Эскадру ох как не любят! Не доходили до вас слухи?
– Если и доходили, то писать об этом для широкой публики в любом случае не допускается, – ответил Аркадий, умело изображая осведомлённость. Этот приём хорошо работал: полагая, что таить от допущенного к «тайнам» человека нечего, люди рассказывали Аркадию порой больше, чем следовало бы.
Вот и Миша Свистунов «повёлся». Хмуро кивнул:
– Стало быть, слыхали, что Великий князь Александр Михайлович присылал нам в Эскадру в качестве пополнения – для формирования, стало быть, новых экипажей – такой лётный состав, каковой прежде был отчисляем из строевых частей, а то и прямо из школ по причине полной непригодности. Следуя непохвальному принципу «на тебе, убоже, что мене негоже». Ну куда нам такие, прости Господи, обноски? Наш начальник, господин Шидловский, их тотчас возвращал обратно.
– Так кем же пополняли личный состав? – не понял Аркадий.
Миша Свистунов засмеялся:
– То-то и оно! Не было бы счастья, да несчастье помогло! При самой Эскадре организовали собственную лётную школу и учеников для неё выбирать стали из состава самой эскадры. Вот и я сподобился. Летать хочу! Я уж и раньше наблюдал, а теперь учусь.
– Но я не понимаю, – заметил Аркадий, – как такое возможно, чтобы к Эскадре было дурное отношение?
Миша развёл руками:
– Мы свою работу делаем, а как к нам относятся – дело десятое. Вот капитан Горшков говорит: было б у немцев сотни две таких больших воздушных кораблей – плохо бы нам пришлось. Тут-то и забегали бы начальники!.. А так… Больших кораблей у немцев нет, ну так и беспокоиться, вроде как, не о чем.
– А я другое слышал, – заметил Аркадий. – Будто бы начальник штаба Новогеоргиевской крепости генерал-майор Елчанинов прямо заявил: «Ещё бы пять таких эскадр «Муромцев» –то вряд ли германские войска смогли бы развивать наступление. «Муромцы», – говорил он, - действуют доблестно, и только то дурно, что мало их очень. Не в силах таким количеством они повлиять на развитии операции».
– Ну, мало ли что там говорил генерал-майор, – Миша вздохнул. – Высшие сферы нам, маленьким людям, недоступны. Знаю вот только, что к началу лета дела на фронте скисли. Стало ясно, что Варшаву не удержать, вот и приказали эвакуировать «Муромцев» из Яблонны.
Улетали мы в спешке. Тогда уже вовсю шёл слух, что северные форты Новогеоргиевска захвачены немцами. Дороги забиты обозами отступающих войск, немецкая артиллерия била по ним. И тут вот что случилось… Вы будете это записывать?
Аркадий вынул из кармана блокнот, потом убрал обратно.
– Я запомню, – сказал он. – Сдаётся мне, тут не всё дозволят мне напечатать в виде статьи.
– Названия запишите, – посоветовал Миша Свистунов и покраснел. – Мне так господин Горшков сказал, когда я учиться начал. Мол, память у тебя, Михаил, хорошая, но вот такая моя тебе рекомендация – названия всё-таки записывай. Да вы же в гимназии учились, –спохватился он. – Без меня знаете.
– Знаю – не знаю, а вы правы, Миша. – И Аркадий снова раскрыл блокнот.
– В Белостоке что случилось? – продолжил Свистунов. – Прослышали мы про быстрое наступление немецких войск и стали просить разрешения вылететь шестью кораблями, чтобы разгромить хотя бы одну группу наступающего врага. Начальник Эскадры по прямому проводу запросил Ставку. Ему приказали перевести Эскадру в Лиду. Там огромный каменный ангар – ещё для дирижабля строили – и хорошая площадка для аэродрома прямо перед ангаром. Только собрались вылетать – прилетел ночью «Цеппелин» и набросал бомб.
– Как же вы уцелели? – Аркадий даже поморщился.
– Повезло – бомбы-то не взорвались. Подобрали их, и артиллерийский офицер штабс-капитан Журавченко со своим мотористом их обезвредил. Немцы-то сплоховали – на всех бомбах остались включены предохранители взрывателей, вот они и не сработали. А сработали бы – плохо бы нам пришлось: все бомбы были шаровые, по сто килограммов, снаряженные тротилом. «Цеппелин» этот под утро был сбит. Так вот мы и улетели… Взлетали – слышно было, как немцы бьют совсем близко.
– Тяжело это слышать, – вздохнул Аркадий.
Миша Свистунов махнул рукой:
– И не говорите!.. Дальше-то ещё хуже всё было. Как в Лиду прибыли, начала работать наша лётная школа. Не поверите, господин Загурский: тут беда, отступление, а я прямо счастлив. Вас бы в небо поднять – вы бы поняли, какое это неземное чувство.
– Хорошо выразили, – засмеялся Аркадий. – И впрямь – неземное.
– Ну, а тут снова эвакуация, ещё дальше, в глубину страны, – продолжал Свистунов. – Занятия на время остановили. Крепость Гродно была взята почти без сопротивления. На Вильно надежды мало. Словом, опять погрузка, днём и ночью… Пока вагоны достали, пока эшелоны составили… К двенадцатому августа корабли должны были все перелететь во Псков.
– Я так понимаю, Псков – это слишком уж далеко от фронта? – заметил Аркадий. – Какой же смысл отводить «Муромцев» так далеко? Отсюда они вряд ли смогут помогать отступающей армии.
– У нас точно так и рассудили, – кивнул Миша. – Командиры наши настаивали на бомбардировках пятью боевыми кораблями наступающих немецких войск в районе Вильно. Господин Шидловский прямо считал, что такими действиями мы способны даже спасти Вильно! Словом, поручика Панкратьева отправили на корабле для отыскания передовой базы, откуда можно было бы действовать. А его благородие поручик Панкратьев перелетел в Ливны и отыскал приличную посадочную площадку достаточной величины. Сел, пошёл осматриваться. Тут видит – кусты шевелятся… Что за притча? Глядь – ползком подбирается цепь, человек двенадцать ополченцев. Поручик и спрашивает: «У вас тут, братцы, что – манёвры?» Унтер-офицер говорит: «Посланы, мол, захватить аппарат». Панкратьев ему: «Аппарат не дам». Показал удостоверение. А у унтера – приказ: забрать аппарат! Оказывается, с ближайшей станции видели посадку и приняли наш аппарат за вражеский. Словом, унтер настаивает и говорит, что аппарат заберёт. Панкратьев зовёт своего артиллериста: «Ушаков, ставь пулемёт на верхнюю площадку! – А потом унтеру: Я вас сейчас из пулемёта всех перестреляю, и мне за это ничего не будет». Унтер аж огорчился: «Да что мне с вами делать? Приказано вас взять, а вы не даётесь!». С трудами его убедили, что аппарат не немецкий, а русский. С тем разошлись…
Аркадий посмеялся: «Приказано вас взять, а вы не даётесь! Вот ведь человек! Под дулом пулемёта ещё в раздумья входил»…
– Ну а потом всё дело заглохло, – заключил Свистунов. – Пришло категорическое предписание: перелетать во Псков, и точка. И едва прилетели, пришло известие: крепость Новогеоргиевская прекратила сопротивление и сдалась. А ведь «Муромцы» могли бы предотвратить эдакий позор.
– Да уж, – вздохнул Аркадий. – Но это не нам с вами, Миша, решать. Расскажите про ваше размещение во Пскове!
– Живём, как видите, в училище, – Миша с облегчением перешёл к менее болезненной теме. – Где классы училища – там у нас моторная мастерская и хранилище запасных моторов. Вот там я работаю, когда не учусь летать. Лётный состав – на втором этаже, где общежитие. На краю лётного поля, как видите, у нас метеостанция. И мачту с флюгером поставили.
– А аэродром устраивает? – тоном знатока осведомился Аркадий. – Я тут походил – заболочено. Грунт не слишком мягкий?
– Тут поле было, так его с начала войны забросили, – кивнул Миша. – И точно, грунт проседает. Да и поле тесное. У нас восемь боевых кораблей, да ещё два учебных. Не развернуться. Обустраивать получше будем.
– А на каких кораблях вы обучаетесь? Не на «Муромцах» же?
– У нас есть «Фарман-6», – ответил Миша. – Имеется ещё С-16 – машина Сикорского. Вот на них и учимся. – Он поднял голову и посмотрел наверх, на яркое осеннее небо. – Скорей бы снова полететь!
Публикуется в авторской редакции
Комментарии к данной статье отключены.