Стоял конец октября семнадцатого года. Фландрия готовилась встретить зиму.
Лётчик Мартин Бёме беспечно храпел, разметавшись во сне: погода нелётная, работы не предвидится, так что можно без зазрения совести впасть в зимнюю спячку. Хотя бы на сегодняшний день.
Он заворчал, как медведь, когда кто-то начал настойчиво толкать его в бок.
– Мартин, проснись! Открой глаза, великан! Перестань храпеть!
– Отстань, чёрт!.. – Мартин наконец разлепил веки и различил в полумраке знакомую фигуру брата. – Эрвин, это ты? Когда ты приехал?
…После тяжёлого ранения Эрвин Бёме – командир эскадрильи, носившей имя Освальда Бёльке, – долго лежал в госпитале. Задета была рука. Затем начальство вновь отправило Бёме на инструкторскую работу. Боевого лётчика злило вынужденное бездействие. Ему твердили о большом опыте, о необходимости передавать этот опыт молодым – а намекали, в общем-то, на «почтенный» возраст: по всем меркам Бёме был немолод. Но он продолжал настаивать и, наконец, получил желаемое: разрешение летать и, более того, командовать эскадрильей.
– Великие люди обладают бессмертным духом, – с такими словами обратился Эрвин Бёме к своим подчиненным по Jasta «Освальд Бёльке». – Нам довелось убедиться в этом воочию, ибо дух Бёльке продолжает жить в нас. В наших крыльях, в наших победах. Бессмертный дух Освальда Бёльке поведёт нас в бой – так, как некогда делал это сам Бёльке, во плоти.
В октябре семнадцатого Эрвин попросил у командования несколько дней отпуска. Годовщину гибели друга, наставника в лётном деле, Эрвин хотел провести на кладбище в Дессау – там, где Бёльке был похоронен.
На обратном пути Эрвин заехал в Гамбург – повидаться с Анной-Мари.
– Я вынужден просить прощения за недостойную поспешность, но… – Он замялся, осторожно взял её под руку. – Сегодня я уезжаю на фронт. Поезд отходит в полночь. Поэтому ответьте мне сейчас – прямо, как фронтовому товарищу: вы… любите меня?
Она вздрогнула и почти выкрикнула в ответ:
– Да!
А затем, сильно покраснев, добавила:
– С того самого мгновения, как увидела плюхнувшийся у нас на лужайке самолёт – и вас, вылезающего из-под обломков! Но ради всего святого, Эрвин, почему вы столько лет молчали?
Он помедлил, смутился, но, в конце концов, решил дать ей честный ответ – иного Анна-Мари не достойна:
– Я боялся услышать ваше «нет». Ведь это «нет» разрушило бы моё душевное равновесие, и я не смог бы больше сражаться.
– Не подозревала в вас подобной робости, – мягко улыбнулась Анна-Мари.
– Представьте себе, – он усмехнулся. – Человек может вылетать на самолёте и сражаться с врагом в воздухе. Не бояться ни смерти, ни дьявола. И вместе с тем испытывать ни с чем не сравнимый страх перед милой молодой девушкой…
– Сколько же времени мы потеряли! – вздохнула она.
Он снова замешкался, прежде чем поделиться с ней ещё одним сомнением:
– Кроме того, я абсолютно не уверен в том, что подхожу на роль мужа. Я немолод, у меня нет определённого положения в обществе. Я даже не представляю себе, чем буду заниматься в будущем, когда война закончится. Как мне, фактически изгою, решиться связать свою жизнь с судьбой другого существа?
– Надейтесь на благосклонность Господа, который всегда помогает сильным и смелым, – сказала Анна-Мари.
Неожиданно он засмеялся:
– Вот уж никогда бы не подумал, что такой старый, побитый жизнью человек, как я, может быть счастлив, точно мальчишка!
…В этом состоянии эйфории Эрвин Бёме и прибыл в эскадрилью, где первым, кого он разыскал, был его спящий брат Мартин.
Мартин, однако, ничуть не удивился великому известию.
– Да она всегда была к тебе неравнодушна, – проворчал он. – Это видели все, кроме тебя, старого дурака.
Скоро на Эрвина посыпались шуточки товарищей:
– Итак, камрады, следует где-нибудь записать: вынужденные посадки на чужих лужайках приводят к убийственным последствиям!
* * *
1 декабря 1917 года, Зоннебеке
Герхарду Бёме
Нынче у меня скорбное известие о гибели Вашего брата… Война делает нас чёрствыми, но эта смерть тяжким грузом легла даже на мое огрубелое сердце. Вы и сами прекрасно знаете, какие тесные дружеские узы связывали меня с Вашим братом.
В последний день перед смертью он находился на нашем новом аэродроме и радовался тому, как идут дела в нашей любимой старой эскадрилье «Бёльке», которая сделалась поистине образцовой – в чём немалая его заслуга.
Вы помните, как скорбел он по нашему великому Освальду Бёльке. И вот теперь они объединились в Вальгалле, Ваш замечательный брат и его наставник Освальд Бёльке, который для всех нас остался непревзойдённым образцом лётчика.
Разыщите меня, дорогой герр Бёме, в самое ближайшее время, чтобы мы могли вместе почтить память потерянного нами брата и друга.
С самыми искренними соболезнованиями
Манфред барон фон Рихтгофен
* * *
В 1921 году англичане вернули Германии прах Эрвина Бёме, чтобы погибший – и чтимый ими – герой Великой войны мог найти вечный покой в земле своего отечества.
Вместе с гробом возвратили они и конверт с вложенными в него мелко исписанными листками бумаги.
«Эти документы были некогда взяты с тела погибшего лётчика, – сообщали английские власти. – Сбивший Эрвина Бёме английский пилот посчитал их важными бумагами, содержащими стратегическую информацию. Прочесть их он не смог и передал командованию. Впоследствии было установлено, что в конверте находится письмо, имеющее ценность лишь для тех, кто знал погибшего лично».
Анна-Мари, которой торжественно вручили пакет, сразу же узнала собственное послание и разрыдалась.
В тот момент, когда она писала его, она была бесконечно счастлива.
1 ноября 1917 года, Хубертусмлюле.
Мой возлюбленный Эрвин!
Теперь, когда солнце село, я могу, наконец, написать тебе несколько слов. В соседней комнате мама за роялем наигрывает старинный лютеранский гимн «Твердыня наша». Второй стих этого благочестиво-радостного произведения особенно мне близок: «…И наша сила»!
О, вчера у нас в доме разыгралось великое сражение! Было пролито много-много слёз и излито много-много любви. Мы с тобой победили – наградой нам станет драгоценнейшее благословение моих родителей. Приезжай, приезжай скорее! Привози с собой любовь, целый воз любви, и все-все-все примут тебя здесь с распростертыми объятиями.
Сегодня мама на полном серьёзе ожидала от тебя знака. Я всё утешалась надеждой на то, что ты вот-вот появишься. После полудня мимо нас пролетел один самолёт – увы, то был не наш лётчик… Когда же ты приедешь?
Весь минувший день был наполнен солнцем и счастьем. Ничего подобного в моей жизни никогда ещё не происходило. Земля – она всегда хороша, и я знала, что она хороша, – но такой прекрасной, как сегодня, в мгновенья моего счастья, она ещё никогда мне не являлась.
После обеда мы с сестрой ходили в лес. Солнце сияло, листья деревьев блистали золотом, и нам оставалось лишь обрывать его… Лес звенел от наших весёлых песен!
Пора спешить – я должна успеть на поезд, чтобы завтра с утра приступить к моей работе в Гамбурге.
Тысяча приветов тебе – от твоей, соединенной с тобою в самой сокровенной сердцевине любви, – Анны-Мари
* * *
Эрвин прочитал эти строки двадцать девятого ноября семнадцатого года, во Фландрии. Он огляделся по сторонам – не видит ли насмешник Рихтгофен? – и быстро приложил письмо к губам. Сегодня оно принесёт ему удачу.
Бёме спрятал конверт на груди и побежал к самолёту. Красивый «Альбатрос» с изображением дракона на фюзеляже ждал его, звал в бой. Сегодня это был уже третий боевой вылет.
Рихтгофен ждал его возле самолёта.
– Взбодрись, Эрвин! – сказал он, оценив бледное лицо товарища и круги под его глазами. – В воздушном бою главное – не умение выделывать всевозможные трюки, а личные способности и энергия лётчика. Соберись.
Превозмогая усталость, Бёме слабо улыбнулся.
– Молодец! – одобрил Рихтгофен. – Агрессивный дух, дух воина – вот что приносит победу. Помни об этом. Мы всегда будем иметь превосходство в воздухе – потому, что боевой дух сильнее всего именно в немцах. Французы… что? – Он пренебрежительно махнул рукой. – Их боевой дух всего лишь лимонад, в нём нет крепости. Англичане – другое дело, они ближе нам по крови. И по природе своей они спортсмены, и в войне прежде всего видят спорт. Да, англичане наслаждаются смелыми цирковыми трюками, но это мало помогает им в настоящем бою.
– Буду помнить, – кивнул Бёме.
Возраст, проклятый возраст!.. Эрвин просто устал. Как объяснишь это Манфреду, который весь бурлит энергией?
…Капитан Джон Паттерн узнал эмблему знаменитого лётчика.
Тем лучше! Больше чести будет в случае победы – и меньше позора, если Паттерна постигнет неудача.
Англичанин набрал высоту и занял положение над «Альбатросом». Ему показалось странным, что немец реагирует так медленно. Впрочем, какая разница! Надо пользоваться преимуществом, а не гадать, откуда оно взялось.
Несколько попаданий оказались удачными – «Альбатрос» загорелся. Мотор заглох. Бёме пытался планировать и дотянуть до линии фронта, но ничего из этого не вышло: как птица с перебитыми крыльями, «Альбатрос» неудержимо падал на территорию, занятую англичанами.
– Сбил! – Паттерн сделал круг над упавшим самолётом противника и направился к своему аэродрому.
Скоро он уже мчался к месту крушения на автомобиле.
Бесспорная победа. Паттерн не мог прийти в себя от радости.
Английские лётчики разработали сложнейшую систему учёта побед: destroyed (уничтожен), crash – наблюдался удар самолёта о землю, broken up – разрушен в воздухе, destroyed in flames – загорелся в воздухе, out of control – потерял управление, «вроде бы сбит, но падения никто не видел», drived down – ушел со снижением, forced to land – принуждён к посадке, captured – принуждён к посадке на своей территории и захвачен в плен.
Собственно победами считались «уничтожен», «сгорел в воздухе», «потерял управление» и «принуждён к посадке». «Ушедшие со снижением» в качестве победы не засчитывались, а «принуждённые к посадке» шли в зачёт только в том случае, если вражеский пилот попадал в плен или же самолёт, после вынужденной посадки, был уничтожен наземными войсками.
В случае Паттерна речь шла о чистой победе: destroyed. Да, никаких сомнений тут не оставалось: разбитый самолёт – и возле него тело погибшего лётчика.
– Эрвин Бёме! – почти благоговейно выговорил Паттерн. Он узнал убитого врага по портретам, которые не раз видел в газетах.
В нагрудном кармане Эрвина Бёме нашли конверт с письмом, который Паттерн забрал себе.
Знаменитого врага англичане похоронили с воинскими почестями…
Публикуется в авторской редакции
Комментарии к данной статье отключены.