Арктические конвои: как рождалось доверие

Если 1941 год прошёл для участников полярных конвоев без серьёзных столкновений с противником, что способствовало отработке концепций боевого взаимодействия, то последующий период войны подверг их проверке на прочность — немцы оценили важность поставок по ленд-лизу для советского-германского фронта.

В Норвегии в первые месяцы боевых действий кригсмарине были представлены прибывшей 10 июля 1941 года в Киркинес 6-й флотилией эсминцев в количестве пяти единиц: Z 4 «Рихард Байтцен», Z 7 «Херманн Шоеманн», Z 10 «Ханс Лоди», Z 16 «Фридрих Экольдт» и Z 20 «Карл Гальстер». Кроме того, на театре присутствовало небольшое количество тральщиков и сторожевых кораблей. Целью группировки были оборона норвежского побережья, постановка мин и траление фарватеров — этим и объясняется довольно скромный состав ВМФ Германии на Севере. С воздуха их поддерживал 5-й Воздушный флот генерал-полковника Ганса-Юргена Штумпфа численностью порядка 230 самолётов, большинство из которых не было предназначено для действий против морских коммуникаций.

После поражения под Москвой Гитлер стал опасаться вторжения в Норвегию союзных войск, для предотвращения чего туда в начале 1942 года по его приказу были отправлены линкор «Тирпиц», тяжёлые крейсера «Адмирал Хиппер», «Адмирал Шеер», «Лютцов», лёгкий крейсер «Кёльн» и 8-я флотилия эсминцев (Z 23, Z 24, Z 25, Z 26, Z 27). Эта флотилия заменила на боевом посту 6-ю флотилию, так что в отношении эсминцев силы противника не увеличились. Также на северные базы в Норвегии в дополнение к шести уже имевшимся там подводным лодкам были переведены ещё 14.

Численность 5-го Воздушного флота люфтваффе увеличилась до 500 самолётов — в первую очередь, усиление произошло за счёт бомбардировщиков и торпедоносцев. К концу апреля 1942 года на Север прибыли экипажи торпедоносцев, проходившие обучение у итальянцев в Гроссето — те имели большой опыт по применению торпедоносцев против британского флота на Средиземном море. Первоначальной целью этих сил была оборона и противодействие высадке союзных войск.

Однако осознав, что Норвегии не угрожает опасность, и оценив важность для СССР союзных поставок, Гитлер принял решение сосредоточить в северных водах всю доступную мощь кригсмарине, сформулировав их задачу как «воспрепятствование перевозкам грузов противника в Мурманск и Архангельск». Если ранее атаки на конвои скорее были случайными, то с марта 1942 года налёты авиации Штумпфа и нападения подводных лодок Деница стали носить систематический характер.

Ответом на активизацию немцев стали дополнительные меры по обеспечению безопасной проводки конвоев путём нарушения морских коммуникаций противника. Некоторые действия, направленные на эту цель, предпринимались совместными усилиями кораблей ВМС Великобритании и СССР. В качестве примера можно привести случай с обстрелом немецкой военно-морской базы Варде в Норвегии 25 ноября 1941 года. Тогда глубокой ночью эсминцы северного флота «Гремящий» и «Грозный» вышли в море в составе 10-й крейсерской эскадры Королевского военно-морского флота Великобритании, состоящей из лёгкого крейсера «Кения» и эсминцев «Интрепид» и «Бедуин». Командовал соединением контр-адмирал Гарольд Барроу.

Первоначальной целью эскадры был поиск конвоя противника в районе Варде-мыс Нордкап, однако ни один конвой не был обнаружен, и командующий соединением принял решение обстрелять военно-морскую базу Варде. В 6 часов утра, выстрелив сначала осветительными снарядами, крейсер «Кения» дал залп по берегу, тем самым подав сигнал всем кораблям эскадры открыть огонь вслед за ним. Обстрел продолжался в течение 10 минут, и за это время «эскадра уничтожила одну тяжёлую береговую батарею с прислугой, другую батарею повредила, были разрушены портовые сооружения». Само британско-советское соединение потерь не понесло.

Как советская, так и британская стороны положительно оценили опыт, приобретённый в данной операции. Контр-адмирал Барроу по прибытии в порт пислал командиру «Гремящего» капитану 3-го ранга А. И. Гурину: «Я очень счастлив воспользоваться этим удобным случаем, чтобы поблагодарить Вас за Ваше лояльное и действенное участие в совместной операции «АР», имевшей место прошлой ночью. Я также видел и восхищён, как Вы превосходно держали своё место в строю, и также как Вы открыли огонь из Ваших орудий, как только мною был дан сигнал. Я горжусь тем, что имел советский корабль «Гремящий» в составе моей 10-й крейсерской эскадры. Контр-адмирал Барроу». В свою очередь, командующий Северным флотом вице-адмирал Головко выразил благодарность командиру крейсера «Кения» М. Дэнни, всем офицерам и экипажу за участие в этой совместной операции.

По прибытии в порт боевое взаимодействие между флотами не заканчивалось, так как угроза не исчезала и там. Ввиду угрозы атаки с воздуха вице-адмирал А. Г. Головко ещё 16 декабря 1941 года попросил отдать распоряжения командирам английских кораблей, стоящих в Кольском заливе, которое заключалось в следующем: для оповещения британских кораблей о воздушной тревоге в светлое время суток использовался специальный флаг, который дублировался «светосигнальными средствами» — прожекторами или сигнальными фонарями. В тёмное время подавались те же световые сигналы, и дублирование шло уже через радиосвязь из Штаба английской миссии.

Открытие огня разрешалось только при условии, что существует твёрдая уверенность в том, что цель – самолёт противника. Ведение огня в тёмное время суток запрещалось из-за строжайшего соблюдения режима затемнения — только береговые средства ПВО могли открывать огонь, корабли же должны были оставаться в темноте и не выдавать себя, чтобы не стать мишенью. Эта просьба не вызвала никаких возражений в британской миссии и была распространена по кораблям, стоящим в Кольском заливе. Англичане лишь выразили просьбу установить определённый сигнал о прекращении налёта и дать силуэты советских истребителей для выдачи на британские корабли, чтобы избежать «дружественного огня».

Как оказалось в дальнейшем, не всегда капитаны судов, прибывавших в Мурманск, получали эту инструкцию о правилах открытия огня. Так, вечером 13 апреля 1943 года расчёты ПВО английских транспортов «Эмпайр Порша» и «Израэль Путнэм» открыли огонь по взлетавшим c аэродрома Ваенга-2 истребителям «Харрикейн». Ошибочный огонь по своим имел место даже в светлое время суток — 30 марта того же года были обстреляны самолёт-разведчик МБР-2, один «Харрикейн» и одна «Аэрокобра». Проблема в распознавании самолётов остро стояла в течение всей войны на Севере. К примеру, во время проводки конвоя PQ-18 с одного из транспортов конвоя был запущен истребитель «Харрикейн», но как только он поднялся в воздух, по нему сразу же открыли огонь соседние транспорты, едва не сбив его.

В декабре 1941 года для более эффективного взаимодействия советской авиации с британскими военно-морскими силами в районе Белого моря Старший Британский Морской офицер контр-адмирал Ричард Беван передал предложение Адмиралтейства установить определённые сигналы для информирования кораблей о находящихся поблизости подводных лодках противника. Они заключались в следующем: самолёт, обнаруживший подводную лодку, должен был передавать четыре раза подряд определённый шифр («КККК»), затем широту, долготу и время обнаружения.

Пилот повторял эту последовательность сигналов каждые полчаса. В случае нахождения подводной лодки в пределах видимости кораблей Королевского флота самолёт должен был указывать её положение, кружась вокруг объекта и выпуская белые ракеты сериями по две штуки. Сам Беван предлагал упростить эту схему, заменив широту и долготу пеленгами и расстоянием подводной лодки от видимого близлежащего географического объекта — например, мыса. Такая схема была принята и использовалась до конца войны.

Ещё одним немаловажным аспектом совместных действий советского и британского флотов являлась деятельность тральщиков — кораблей, предназначенных для борьбы с минными постановками противника. Тральщиков специальной постройки на Северном флоте в начале войны не было, поэтому для этих целей привлекались английские тральщики, переброшенные на Север в самом начале войны и поступившие в оперативное подчинение Северного флота. Они привлекались к разминированию по всей акватории, находившейся под контролем советского флота, и на них приходилось порядка 90% обезвреженных магнитных мин. Британские тральщики внесли огромный вклад в безопасность маршрутов, по которым проводились конвои. С 1942 года Северный флот по ленд-лизу стал получать от англичан тральщики в собственное пользование.

Разведка

Взаимодействие при проводке конвоев не ограничивалось лишь непосредственным контактом двух флотов в боевых условиях. Немаловажным аспектом эффективного сотрудничества была разведывательная деятельность. Речь не идёт об агентурной разведке с применением шпионов. Основой получения информации о противнике на Севере были радио- и фоторазведка. Исходя из документов переписки штаба Северного флота с британскими военно-морскими миссиями в Архангельске и Полярном, можно сделать вывод, что обмен информаций был постоянным и в большинстве случаев односторонним, с советской стороны ограничиваясь лишь передачей радиоперехватов.

Англичане передавали сведения, полученные от Адмиралтейства, о минных постановках британских подводных лодок. Например, в августе 1941 года коммандер Джордж Филипп Дэвис, начальник Штаба при миссии в Полярном, информировал советскую сторону о минах, поставленных в Вестфьорде, чтобы обезопасить действия советских подводных лодок в этом районе. Также в комплекс данных, передаваемых британской стороной, входили дислокация немецких кораблей и координаты замеченных британской авиацией немецких подводных лодок. В свою очередь, советская сторона делилась информацией, полученной посредством радиоперехватов немецких сообщений. До сентября 1942 года отчёты о перехватах пересылались в британскую миссию два раза в день, а затем четыре раза, что увеличило оперативность в принятии решений по результатам полученной информации. До сентября 1942 года в Полярном у англичан была только одна перехватывающая станция, затем в порту была установлена ещё одна.

Эти события, улучшившие эффективность взаимодействия, были связаны с прибытием 2 сентября на базу Северного флота подполковника Генерального Штаба Эдуарда Кренкшоу. Будучи сухопутным чином, он, однако, подчинялся Адмиралтейству. Специализацией его являлась именно разведывательная деятельность. Кренкшоу передал советской стороне «экземпляр Адмиралтейской секретной книги 4002, которая содержит всю сумму наших знаний по организации немецкой военно-морской разведки по всему миру». Возможно, данные материалы были основаны на расшифровке немецкой системы кодирования информации «Энигма».

Англичане делились опытом по работе с радиопередачами германских ВВС, что приносило пользу в борьбе против люфтваффе при проводке полярных конвоев. Ими же был расшифрован трёхбуквенный код, используемый немецкими бомбардировщиками и разведчиками. Кроме упомянутой секретной книги 4002, подполковник поделился с советскими коллегами захваченными немецкими документами, такими как «Немецкая ледовая служба», «Распоряжения по связи», книгой сигналов 1940 года, списками военно-морского флота и предписаниями по опознавательным сигналам и связи кригсмарине.

Всё это, несомненно, способствовало повышению эффективности операций против немецких флота и авиации в северных водах и должно было способствовать сближению двух союзных сторон. Однако, несмотря на надежду Кренкшоу, что советская сторона также будет делиться полученными разведанными, этого не происходило. Северный флот делился лишь данными радиоразведки. Поэтому достаточно странно выглядит недовольство, выраженное в заявлении начальника штаба Северного флота контр-адмирала С. Г. Кучерова о том, что за предоставляемые данные радиоразведки СССР не получает взамен ничего.

Ещё 1 августа 1942 года планировалась установка в районе Мурманска британской новинки в области радиоразведки. Идея заключалась в том, что можно использовать данные радиоперехватов немецких сообщений, чтобы запутать самого противника. Предполагалась установка двух станций на небольшом расстоянии друг от друга. Первая перехватывала сигнал от немецкого самолёта-разведчика, который обнаруживал конвой, вторая передавала ложные сигналы о координатах конвоя на базу немецких бомбардировщиков. Чем восточнее и дальше от базы находился немецкий разведчик, тем больше была вероятность, что ложный пеленг на конвой будет получен бомбардировщиками раньше, чем истинный. Во время «Битвы за Британию» эта система иногда приводила к тому, что немецкие лётчики, поверив ложному пеленгу, путались и садились на английские аэродромы. К сожалению, всё это не было осуществлено на Севере.

Также было отклонено предложение по установке совместной англо-советской радиопеленгаторной станции на острове Шпицберген. Предполагалось, что снабжение обеспечивалось бы русскими, а транспортировка и оборудование оставались бы за англичанами. Отклонено оно было самим наркомом ВМФ адмиралом Н. Г. Кузнецовым.

Ещё одной проблемой, касающейся разведки, стало то, что доставка сведений радиоперехвата англичанам занимала до 19 часов от момента перехвата. На просьбу установить радиосвязь между советской станцией и англичанами советское командование ответило отказом. Всё это в большинстве случаев делало полученную информацию к моменту её появления у англичан устаревшей. Советская сторона всячески, под любыми предлогами, старалась не допустить англичан до своих центров связи, хотя это отрицательно влияло на совместную работу. Тем не менее, британские моряки выражали благодарность своим советским коллегам за данные радиоразведки, позволявшие вовремя изменить маршрут конвоев для того, чтобы избежать встречи с противником.

В вину же англичанам можно поставить тот факт, что просьба снабдить советских радиоразведчиков более современной аппаратурой так и осталась без конкретного ответа до конца войны.

Подводя итог сотрудничеству в области разведки, можно сказать, что многие достаточно продуктивные инициативы как английской стороны, так и Северного флота тормозили, а то и вовсе клали под сукно Верховное Командование и Наркомат ВМФ СССР. Выполнение просьб англичан, внимание к просьбам англичан и моряков-североморцев, понимание необходимости изменений и внедрения новых методов ведения войны на море могли сделать операции по проводке конвоев гораздо безопаснее.

Тренировки

Ещё одной точкой соприкосновения было обучение английскими моряками советских товарищей новым тактикам и методикам ведения боя с применением полученных по ленд-лизу современных образцов вооружения. При этом не всегда инициаторами выступали британцы. Например, наблюдая за тем, как действовали экипажи английских подводных лодок, советские подводники взяли на вооружение их метод стрельбы торпедами и доработали. После этого был организован цикл лекций по тактике боя с демонстрацией приёмов.

Суть английского метода заключалась в залповой стрельбе торпедами веером, для чего требовались довольно сложные расчёты с применением трёх специальных таблиц. Советские моряки усовершенствовали этот метод, создав всего одну, достаточно простую и понятную командирам подводных лодок, таблицу. С одобрения командующего флотом вице-адмирала Головко этот способ стрельбы был опробован 22 сентября 1941 года подводной лодкой Д-3. В результате были потоплены четыре вражеских судна, причём три атаки были проведены по новому методу. Это доказало вполне заслуженное место в арсенале британских подводников такой тактики, и со временем ею стали пользоваться подводники других флотов, что заметно повысило эффективность подводных лодок ВМФ СССР.

Одной из новинок, применявшихся Королевским военно-морским флотом с начала Второй мировой войны, был гидролокатор «Асдик», который позволял обнаруживать немецкие подводные лодки с помощью акустического излучения. Эти устройства стали поставляться советскому флоту в конце 1941 года, но перед началом поставок английские моряки провели несколько учений с применение «Асдиков» для обучения советских офицеров обращению с новым прибором. Так, 3 декабря 1941 года были проведены учения с участием в качестве мишени британской подводной лодки «Сивульф» и двух тральщиков «Стелла Капелла» и «Бьют», оснащённых гидролокатором.

Учения проводились согласно английским инструкциям: подводная лодка следовала по назначенному курсу на глубине с прикреплёнными к ней поплавками, находящимися на поверхности моря, для указания её местоположения. Это было необходимо для настройки точности наводки «Асдиков», так как позволяло визуально наблюдать за движением лодки и соотносить её местонахождение с показаниями прибора.

Командам британских кораблей было дано указание, чтобы они оказывали «всемерную помощь советским командирам», которые находились на борту, и продемонстрировали им работу системы. На каждый тральщик было приглашено по два советских офицера, на «Сивульф» — один, из-за недостатка места на ней. По просьбе контр-адмирала Бевана был предоставлен дополнительный переводчик на тральщик «Бьют», так как имевшиеся при военно-морской миссии переводчики были на подводной лодке и на другом корабле. На каждое упражнение выделялось 90 минут.

При прохождении обучения и овладении новым устройством возникла проблема. Она заключалась в том, что приборы прибыли раньше, чем подробные переведённые инструкции к ним, которые были отправлены дипломатической почтой через Москву. Их отсутствие задерживало обучение командиров кораблей, на которых они должны были быть установлены. Поэтому начальник штаба Северного флота контр-адмирал Кучеров обратился 16 декабря 1941 года к Старшему Британскому Морскому Офицеру контр-адмиралу Бевану с просьбой выдать им на 8–10 дней для перевода имеющиеся в миссии инструкции на английском языке, что было немедленно выполнено.

* * *

В целом можно сказать, что в первые годы войны решающей роли в конвойных битвах Северный флот не имел и в большинстве случаев оказывал лишь поддержку англичанам, не влияя на исход операций по проводке транспортов и признавая при этом свою неопытность: «Действия флота с участием стольких сил для нас было в новинку. Они требовали тщательной организации взаимодействия». Другая причина крылась не в том, что флот не хотел, а просто не располагал на протяжении долгого времени необходимыми ресурсами для внесения заметного вклада в исход битв вокруг конвоев.

Тем не менее, в тех случаях, когда советские моряки принимали участие в этих сражениях, они в большинстве своём проявляли героизм и снижали потери союзников. Постепенно ситуация стала меняться в лучшую сторону, и вполне вероятно то, что конвои, идущие в СССР и обратно, могли потерять гораздо больше судов, если бы не поддержка советских ВВС, отвлечение сил противника бомбардировками и т.д. Сам вид появившегося на горизонте силуэта советского эсминца или истребителя невероятно поднимал боевой дух моряков конвоя, которые, измученные самим переходом и атаками, понимали, что они выполнили поставленную задачу.

Оценивая общую эффективность боевого взаимодействия, можно сказать, что недоверие между моряками двух флотов было преодолено, и обе стороны внесли вклад в успешную проводку конвоев. Несмотря на многие трудности, задача, поставленная перед ними, была выполнена.

---

Список использованной литературы:

1. Ачкасов В. И., Басов А. В., Сумин А. И. и др. Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. — М.: Воениздат, 1988
2. Виноградов Н. И. Подводный фронт. — М.: Воениздат, 1989
3. Два конвоя: PQ-17 и PQ-18 — М., 2004
4. Дениц К. Немецкие подводные лодки во Второй мировой войне. — М.: Воениздат, 1964
5. Кикнадзе В. Г. Взаимодействие разведок ВМФ СССР и Великобритании в годы Великой Отечественной войны. // Вопросы истории. — 2006. — №3
6. Ленд-лиз и Россия/ Сост. и науч. редактор М. Н. Супрун. Арх., 2006
7. Николаев Б. Д., Петрухин П. А. Мы с «Гремящего». — М.: Воениздат, 1961
8. Руге Ф. Война на море. 1939–1945. — М.: АСТ, СПб.: Полигон, 2000
9. Северные конвои: исследования, воспоминания, документы. Вып. 1. Арх., 1991
10. Щедролосев В. В. Конвойные операции эскадренных миноносцев Северного флота в Великой Отечественной войне. // Гангут. — 1995. — №9.