75 лет назад, в ночь с 21 на 22 июля 1941 года, бомбардировщики люфтваффе совершили первый налёт на Москву. Экипажи более 200 «Хейнкелей», «Юнкерсов» и «Дорнье» рассчитывали на полигонные условия для бомбометания — по разведывательным данным, ПВО столицы большевиков имела слабую зенитную артиллерию и была полностью лишена ночной истребительной авиации. Однако немецких лётчиков встретила организованная сила, заставившая задуматься о целесообразности подобных атак. О том, как разворачивались события в ходе налёта и каковы были его итоги — в 20 иллюстрированных эпизодах.
Одиночные немецкие самолёты-разведчики появлялись в зоне ответственности ПВО Москвы и ранее – за первый месяц войны было зафиксировано 89 пролётов вражеских самолётов, из них девять прошли непосредственно над городом. «Достать» врага было практически невозможно – немецкие экипажи действовали на высотах в 7000 метров и выше, и успешный перехват в таких условиях мог быть только делом везения.
С захватом аэродромов в Белоруссии немецкое командование приступило к разработке плана бомбардировки советской столицы. Кроме деморализующего эффекта, который принесли бы жертвы и разрушения в густонаселённом городе с четырёхмиллионным населением, налёты имели и более прямые цели. Москва летом 1941 года была важнейшим административно-политическим и промышленным центром, а также транспортным узлом, через который шло снабжение войск на фронте.
Для первого налёта на Москву командование люфтваффе подняло в воздух мощнейшую группировку – 195 бомбардировщиков Хе-111, Ю-88 и До-17 (по советским данным, их было даже 220). Они были встречены во всеоружии лётчиками-истребителями, зенитчиками, прожектористами, операторами звукоулавливающих станций, пожарными и бойцами системы гражданской обороны. В небе над Москвой и на её земле разгорелось настоящее сражение…
Наиболее массовым из современных истребителей, защищавших Москву от первого налёта, был самолёт конструкции Микояна и Гуревича МиГ-3 – в составе 6-го ИАК ПВО к тому моменту было не менее 100 таких машин. Однако по той причине, что МиГ-3 был слабо освоен лётным составом (основная масса «МиГов» поступила в полки в апреле-мае), а также из-за низкого уровня готовности новой техники большой роли в отражении первых ночных налётов этот истребитель не сыграл.
Наибольшую нагрузку в ночных боях с 21 на 22 июля 1941 года вынес старый проверенный истребитель конструкции Поликарпова И-16, хорошо освоенный лётчиками. Впрочем, это были практически новые «ишачки» последних серий (тип 24 и тип 29), вышедшие с завода в конце 1940 года – радиофицированные, с протектированными топливными баками, с установленными орудиями для пуска реактивных снарядов РО-82. Единственное, что ограничивало их боевые возможности по сравнению с теми же МиГ-3, – это низкая надёжность моторов М-63, но в целом это были вполне боеспособные истребители.
Для помощи лётчикам ПВО Москвы, среди которых было довольно мало тех, кто освоил ночное применение новой техники, были созданы две эскадрильи лётчиков-испытателей на истребителях И-16 и МиГ-3. Не обладая навыками стрельбы в воздухе, испытатели, тем не менее, внесли свой вклад в отражение налёта – минимум один немецкий бомбардировщик был ими сбит. Отличился известный впоследствии лётчик-испытатель и писатель Марк Галлай, уничтоживший «Дорнье» До-17.
В условиях не до конца отработанного взаимодействия между постами ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь), радиолокационными станциями и истребительной авиацией лишь непрерывное патрулирование в воздухе давало реальные шансы на перехват противника, позволяя не тратить время на взлёт и набор высоты. Безусловно, при этом происходил большой расход моторесурса и горючего, а лётчики уставали. Всего на отражение первого налёта лётчики ПВО выполнили, по разным данным, от 173 до 178 ночных боевых вылетов, потери составили три истребителя – всё из-за технических неисправностей. Лётчики покинули самолёты с парашютами.
К моменту первого налёта на Москву в ПВО столицы было сосредоточено большое количество зенитной артиллерии: 564 орудия калибра 85 мм, 232 орудия калибра 76 мм, 248 орудий калибра 37 мм и 25 мм, а также 336 пулемётных установок из счетверённых пулемётов «Максим». При этом орудия малокалиберной зенитной артиллерии и пулемётные установки зачастую располагались непосредственно в городской застройке, на крышах зданий – как этот расчёт 37-мм орудия.
С началом войны в столице была проведена гигантская работа по маскировке – в этом плане Москва тоже оказалась подготовлена очень хорошо. Площади раскрашивались под парки и скверы, крупные здания при помощи краски и драпировки визуально дробились на более мелкие объекты, затенялись яркие пятна – такие, как купола московских соборов и церквей, кремлёвские звёзды. С наступлением ночи Москва погружалась в полную темноту. На фото – наглядный пример деформирующего камуфляжа, при помощи которого массивное здание Большого театра визуально превращено в несколько небольших строений.
Увы, предпринятые усилия по маскировке Москвы дали только частичный эффект – для опытных экипажей люфтваффе не составило труда быстро разобраться в обстановке и начать выходить на цель по естественным ориентирам типа изгибов Москвы-реки. На этом снимке, сделанном немецким самолётом-разведчиком 22 июля, на утро после налёта, хорошо просматривается весь центр Москвы. Разумеется, в ночных условиях эффект от маскировки был выше.
Основным бомбардировщиком в первых налётах на Москву был «Хейнкель» Хе-111. К началу войны с Советским Союзом он уступал по комплексу характеристик «Юнкерсу» Ю-88, но при этом обладал сильным защитным вооружением, а также имел прекрасную живучесть. Сбить в ночном бою «Хейнкель» для советских лётчиков, пилотировавших И-16 и МиГ-3, вооружённые 3–4 пулемётами, было не самой простой задачей. Зачастую единственным способом преградить путь врагу становился воздушный таран.
Подвеска 250-кг авиабомб под бомбардировщик Хе-111 из отдельной немецкой авиагруппы KGr 100. Это соединение было переброшено для участия в налётах на Москву из Франции в середине июля и выступало в роли лидеров и целеуказателей, создавая очаги пожаров. Основная масса сброшенных в первом налёте на Москву бомб составляла мелкие «зажигалки», не давшие нужного эффекта (всего в ходе первого налёта сброшено порядка 100 тонн фугасных авиабомб и более 45 000 мелких «зажигалок»). В последующих налётах немцы стали применять авиабомбы крупных калибров.
Немецкая разведка не сумела отследить усиление ПВО советской столицы накануне войны и в первый её месяц, поэтому экипажи бомбардировщиков люфтваффе были шокированы количеством ночных истребителей, которых у «советов» вообще не должно было быть, плотностью огня зенитной артиллерии, а также массовым применением аэростатов заграждения, поднимавшихся до 4000–4500 метров. Неожиданно ПВО Москвы оказалась сильнее ПВО Лондона, которая до этого вызывала у немцев большие опасения.
В июле, незадолго до начала налётов на Москву, 6-й ИАК ПВО, кадровые лётчики которого имели большой налёт, но в массе своей не участвовали прежде в боях, был усилен несколькими истребительными авиаполками, уже успевшими сразиться с врагом. На фото – лётчики 124-го ИАП, встретившие начало войны на западной границе, у истребителя МиГ-3. Осенью 1941 года полк вновь был передислоцирован, на этот раз в систему ПВО Ленинграда.
Глубокие тоннели и станции московского метрополитена могли вместить большое количество людей в качестве бомбоубежищ. С объявлением воздушной тревоги москвичи быстро научились спускаться в метро, прихватив с собой необходимый минимум вещей. На снимке люди пережидают воздушный налёт на станции метро «Маяковская».
Использование немцами в качестве боевой нагрузки своих бомбардировщиков большого количества мелких зажигательных бомб делало очень значимой в борьбе с последствиями налётов роль пожарной охраны, местной ПВО и добровольных народных дружин. Укомплектованные зачастую женщинами и подростками, эти подразделения очень быстро научились бороться с «зажигалками», сбрасывая их с крыш домов на тротуары или в специально заготовленные ящики с песком.
При отражении первого налёта не всегда удавалось достичь понимания между зенитчиками, прожектористами и лётчиками-истребителями. Зачастую огонь вёлся по любому замеченному самолёту, а прожектористы слепили своих лётчиков. Однако со временем взаимодействие между «небом» и «землёй» было налажено: лётчики перестали идти в зону сплошного зенитного огня, а прожектористы и зенитчики переставали сопровождать лучом и обстреливать своих перехватчиков.
К сожалению, зенитные установки счетверённых пулемётов «Максим» оказались практически бесполезны в условиях ночных налётов, особенно после того как экипажи люфтваффе вынуждены были поднять высоты захода на цель и бомбометания. Стрельба из таких установок в лучшем случае имела психологический эффект, но в целом была бесполезной тратой патронов.
После отражения налёта лётчики-истребители 6-го ИАК ПВО заявили об уничтожении 12 немецких бомбардировщиков, ещё 10 засчитали зенитчикам. На самом деле потери люфтваффе был гораздо скромнее – первый налёт на Москву стоил немцам 6–7 бомбардировщиков. Наибольший эффект заключался не в прямых потерях: прежде убеждённые в слабости московской ПВО, немцы были вынуждены перейти на налёты малыми группами и на бомбометание с больших высот.
На отражение первого налета на Москву части зенитной артиллерии израсходовали 16201 снаряд калибра 85 мм, 13280 снарядов калибра 37 мм, 10072 патрона к крупнокалиберным пулеметам и 117344 патрона калибра 7,62 мм. Неудивительно, что временами небо над Москвой освещалось целыми фейерверками.
С 21 июля 1941 года до середины 1942 года, когда закончились наиболее интенсивные бомбардировки, Москва пережила 95 ночных и 30 дневных налётов, в которых, по советским данным, участвовало 7202 самолёта. К городу через заслон истребителей, зенитный огонь и аэростаты заграждения прорвалось лишь 388 из них. Ослабление интенсивности налётов способствовало тому, что часть истребительных полков ПВО отправили на фронт. Тем не менее, налёты мелкими группами и одиночными самолётами немцы продолжали до августа 1943 года, а недосягаемые для советских истребителей разведчики появлялись в московском небе до конца 1944 года.
При первом налёте на Москву погибло 130 её жителей и защитников столицы, ещё 662 человека получили ранения. Это были первые и самые массовые из жертв бомбардировок города. К концу августа число погибших составит 736 человек, а к концу ноября 1941 года – около 1300 человек.
Отдавая должное защитникам московского неба, нарком обороны И. В. Сталин днём 22 июля в специальном приказе объявил благодарность участникам отражения налёта – это был первый приказ Верховного Главнокомандующего о поощрении военнослужащих. 25 июля указом Президиума Верховного Совета СССР группа защитников Москвы (83 человека) была награждена орденами и медалями. Среди них были командиры зенитных батарей старший лейтенант Иван Клец и лейтенант Алексей Турукало, лётчики-истребители капитан Константин Титенков и Василий Бокач, лётчики-испытатели Марк Галлай и Матвей Байкалов, пожарные, прожектористы, санитарные дружинники, милиционеры.
