Пулемётная горка

Сто лет назад, 23 декабря 1916 года (по старому стилю, 5 января 1917 года — по новому) началась Митавская операция русской армии, она же — «Зимнее», или «Рождественское» наступление. Несмотря на скромный размах, оно обошлось русской армии в огромное количество жертв. Одной из наиболее укреплённых позиций немцев на пути русских войск оказалась так называемая Пулемётная горка.

Поле битвы

После завершения боёв 1915 года на Северном фронте в районе Риги образовалась линия фронта в виде длинного выступа, протянувшегося от берега Рижского залива к Западной Двине. С одной стороны, в западной части выступа удачный удар по Митавскому или Баускому шоссе выводил русские войска в глубокий тыл немцев, перерезая железную дорогу на Якобштадт (современный Екабпилс). Но и немцы здесь могли угрожать непосредственно Риге — важнейшему порту на Балтике и центру военной промышленности. Однако проведение масштабных операций для обеих сторон затрудняла сложная местность: леса здесь чередовались с болотами и песчаными холмами.

Русские войска и в 1915, и в 1916 году неоднократно пытались наступать в направлении от Кеккау к Митаве (Елгаве), но все атаки захлёбывались. Немцы на передовой имели сравнительно слабые позиции, доступные для обстрела, но в глубине обороны находились замаскированные и трудноуязвимые пулемётные блокгаузы с фланкирующим огнём, соединённые деревянными настилами. Использование подобных фортификационных сооружений было типично для 1916 года. Подходы к немецким позициям прикрывались тремя полосами проволоки в 4–6 колов. В лесах были устроены завалы и засеки.

Русские офицеры жаловались, что на их фронте, в отличие от Западного, нельзя найти такой точки или даже района, где наступление на десятки километров дало бы стратегический эффект. Верден с его печально знаменитой «мясорубкой» был слишком далеко.

Второй особенностью русского театра военных действий была куда меньшая обеспеченность артиллерией и боеприпасами, что не позволяло «в лоб» сокрушать оборону концентрированной мощью артподготовки и «откусывать» удобные участки фронта. К тому же длительный обстрел в традициях первой половины войны оказался не слишком эффективным при ведении огня по хорошо замаскированным целям и яснее ясного показывал противнику направление будущего удара.

Поэтому было решено наступать внезапно — с артподготовкой продолжительностью в 3–4 часа, а то и вовсе без неё. За несколько дней до начала боёв выпал снег. Помогли и морозы, благодаря которым часть болот должна была замёрзнуть. Однако части, идущие в бой, остались бы без горячей еды — что вскоре скажется на ходе операции.

Русское командование предполагало, что противник снял значительную часть сил с фронта, оголив часть позиций, и обороняется в среднем батальоном на каждые 2 км, не имея существенных резервов. Ожидалось, что у немцев много солдат старших возрастов, недавно пришедших в боевые части из хозяйственных команд. Однако в реальности оборона немцев окажется сильнее.

Тем не менее русским действительно удалось создать значительное преимущество в пехоте — 82 батальона (вместе с резервами ударных групп) на фронте в 30 км против 14 немецких на фронте и 5 в резерве. На направлении главного удара, участке фронта протяжённостью около 13 км, превосходство в людях было примерно шестикратным. Русские войска имели 529 лёгких пушек и 112 гаубиц против 218 германских пушек и 50 гаубиц. Однако в тяжёлой артиллерии преимущество было на стороне немцев: 300 орудий против 245 у русских.

Вместо Франции — в Латвию

Русское командование постаралось собрать на участке наступления лучшие части.

По словам Николая Александровича Брыкина, участника Первой мировой и будущего советского писателя, в полки особого назначения, предназначенные для отправки во Францию, попадали «только стройные, рослые, грамотные и красивые солдаты». Здесь следует учесть, что словосочетание «особого назначения» для Брыкина значило не совсем то, что привыкли понимать мы. Солдаты прочих полков их, по понятным причинам, не любили, называли «малиновыми юнкерами» из-за новенького обмундирования и цвета погон и при встрече могли и побить. Впрочем, малиновый цвет погон здесь, вероятно, является ошибкой Брыкина, на деле такие погоны носили юнкера Ташкентского училища или дроздовцы гражданской войны.

6-я особая бригада формировалась в Московском округе. Однако вместо Франции её, перевооружив трёхлинейками, отправили в резерв 12-й армии генерала от инфантерии Р. Д. Радко-Дмитриева, которая и готовила наступление. Бригаду даже не успели достаточно натренировать для прорыва укреплений. Подготовка наступления не держалась в особой тайне, и о нём открыто говорили в полках — причём без надежды на успех.

Ещё одна часть, принимавшая участие в Рождественском наступлении, 81-й Апшеронский полк под командой генерал-майора Е. В. Лебединского, за войну дважды отличилась успешными ночными атаками без артиллерийской подготовки: у австрийского городка Синява и у деревни Медведичи в 1915 году. Однако теперь ему военное счастье не улыбнулось. И немудрено: слишком изменились и тактика, и противник к концу 1916 года.

Рождественские бои

Перед рассветом 23 декабря русские солдаты тихо вышли из окопов и устремились в атаку. Бойцам 6-й особой бригады удалось подобраться к германским позициям незамеченными, но затем их атака напоролась на колючую проволоку и захлебнулась. Завалы из брёвен, переплетённых проволокой, остались целы после артобстрела. Некоторые части, плохо зная местность, блуждали по глубокому снегу.

Однако 6-й Сибирский корпус генерала от инфантерии Ф. Н. Васильева и две Латышские стрелковые бригады всё же смогли прорвать первую линию обороны в трёх местах. Части перемешались, пытались атаковать, кто куда мог. А подходящие подкрепления попадали под огонь пулемётов со стороны невзятых участков — например, Пулемётной горки.

Снова предоставим слово Брыкину:

«Тут мы вспомнили, что вокруг “Пулемётной горки” восемнадцать рядов проволочных заграждений. Через некоторые из них пропущен электрический ток. Значит, нам ещё изрядно придётся поработать ножницами, прежде чем мы доберёмся до окопов, цементных бойниц, бетонных блиндажей и спрятанных в горе пулемётных гнёзд».

Следует заметить, что, согласно документам, 6-я особая бригада первоначально штурмовала не саму Пулемётную горку, а другой участок фронта, находящийся несколько западнее.

Одежда солдат промокла и заледенела, бойцы ночевали под открытым небом и без горячей пищи. Резервы располагались далеко от линии фронта, чтобы избежать потерь от артиллерии, поэтому подкрепления запаздывали. Причём выдвигаться им приходилось по открытой местности.

Большим недостатком оказалось то, что была плохо налажена система связи. «Вопрос о связи — самый наш больной вопрос», — констатировалось в разборе операции. Телефонные провода легко рвались, а ракет, хотя бы и плохого качества, остро не хватало.

Но всё же 25 декабря (7 января) латышские и сибирские стрелки смогли отбросить немцев и стали угрожать окружением силам противника на Пулемётной горке. Три батальона ландвера были вынуждены покинуть горку, которую наконец заняли русские и латыши.

Однако с того же дня (25 декабря), по словам Радко-Дмитриева, «наш удар уже терял характер внезапности», и теперь каждую пядь земли приходилось отвоёвывать в длительных боях. Сложилась типичная для Первой мировой войны картина.

Хотя немецкие позиции обычно представляли собой единственную линию окопов и систему блокгаузов за ними, и только на одном участке — две-три линии окопов, оказалось, что германские укрытия легко переносят обстрел. Для их уничтожения требовались прямые попадания снарядов калибра от 203 мм и выше, «главный же калибр нашей тяжёлой артиллерии (6 дм) разрушает лишь окопы». Корректировка с воздуха чаще всего оказывалась невозможной.

28 декабря (10 января) германской артиллерии удалось уничтожить мост через реку Огре. В результате движение по рокадной (параллельной линии фронта) железной дороге Двинск (Даугавпилс) — Рига оказалось парализовано, что резко ухудшило и так не блестящее снабжении частей. 29 декабря (11 января) русское наступление прекратилось.

За время боёв при морозах, доходящих до 20 градусов, было захвачено 882 немецких солдата и 7 офицеров, 2 тяжёлых, 11 лёгких орудий (по другим данным — 32 орудия, 2 пулемёта и 226 винтовок) и два прожектора.

Цена

Русская армия, по разным подсчётам, потеряла от 19 000 до 23 000 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, в том числе последних — до 9000. Брыкин вспоминал:

«От восемнадцати тысяч бойцов в строю осталось не больше двух тысяч. В 16-м особом полку, где я находился, от пяти тысяч в строю осталось только триста сорок бойцов. Имелись роты, боевой состав которых не превышал пяти-семи человек»

И это при штатной численности роты в 367 человек!

Здесь снова следует отметить некоторые нестыковки воспоминаний Брыкина с документами: 16-й полк был официально сформирован 24 января 1917 года.

Ещё около 27 000 человек русские войска потеряют, отражая немецкое контрнаступление 11–13 (24–26) января. Несмотря на сильнейшие обстрелы, в т. ч. десятками тысяч химических снарядов, часть захваченных накануне позиций, несколько квадратных километров, удалось удержать.

Восемь латышских полков в совокупности потеряли в «рождественских» и январских боях почти три четверти боевого состава (около 9000 человек, из них около 2000 убитыми), что усилило ненависть латышей как к немцам, так и к своему же высшему командованию.

Люди исчерпали последние моральные силы. Ещё перед началом операции, 22 декабря, солдаты из 1-го батальона 17-го Сибирского стрелкового полка сложили маскхалаты и заявили, что в наступление не пойдут. 25 декабря 55-й Сибирский полк после понесённых потерь тоже взбунтовался.

Увещеваниями протопресвитера военного и морского духовенства Шавельского (по его воспоминаниям) бунт в 17-м Сибирском полку, прославившемся в боях Русско-японской войны, удалось быстро погасить, и солдаты согласились пойти в атаку. Шавельский во время Русско-японской проводил службы на фронте, был там же контужен и обладал для солдат практически непререкаемым авторитетом. Впрочем, уже в конце мая 1917 года те же слова для солдат 63-го Сибирского полка уже не сработали — и Шавельский еле ушёл живым. Его спасли старослужащие солдаты, которые задержали «напор озверевших» и дали время сесть в автомобиль.

Помимо увещеваний, бунтовщиков карали и делом. По приказу командования ненадёжные полки были выведены в тыл, 13 человек (по другим данным, 37) были преданы суду военного трибунала и расстреляны, несколько сотен арестованы. Расстрел солдат получил полное одобрение Николая II. После Февральской революции тела расстрелянных сибиряков будут торжественно перезахоронены в Риге.

Тяжёлые настроения подогревались и слухами о том, что русские войска чуть было не взяли саму Митаву — но были остановлены личной телеграммой императрицы Александры Фёдоровны, упорно подозреваемой в связях с немцами, если не в прямом шпионаже. Когда супруга Верховного главнокомандующего и императора считается немецкой шпионкой — нежелание солдат умирать «за царя» можно понять.

Приказом от 24 января 1917 года 6-я особая бригада была развёрнута в 4-ю особую дивизию и отведена в резерв к Двинску. Там её и застигнет Февральская революция.

---

Источники и литература:

• Материалы сайта «Память народа».
• Материалы сайта «Подвиг народа».
• Брыкин Н. Малиновые юнкера. Война. Антология военной литературы. — М., 1939.
• Вольпе А. М. Фронтальный удар. — М.: Госвоениздат, 1931.
• История Латышских стрелков (1915–1920) / под ред. Я. П. Крастыня. — Рига, Зинатне, 1972.
• Кравец А. М. Наш земляк — писатель-патриот Николай Александрович Брыкин // Советская Ярославия. — 2006.
• Красухин Г. Круглый год с литературой. Квартал четвёртый. — ИП Стрельбицкий, 2016.
• Рябинский А. Из воспоминаний о 6-й особой бригаде. — Вестник первопоходника. — № 73/74. — Октябрь-ноябрь 1967.
• Стратегический очерк войны 1914–1918 гг. Ч. 6. Период от прорыва Юго-Западного фронта в мае 1916 г. до конца года / сост. А. М. Зайончковский. — М. 1923.
• Ступин В. Борьба за укреплённые позиции в условиях русского театра военных действий. Митавская операция 1916–1917 гг. — Военно-исторический сборник. — Выпуск 2. — М., 1919.
• Шавельский Г. И. Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота. — Нью-Йорк: изд. им. Чехова, 1954.