В первые месяцы Второй мировой войны командиры немецких подводных лодок имели строгое указание: вести боевые действия согласно призовому праву. Следуя приказу, они досматривали нейтральные торговые суда и, обнаружив контрабанду, получали право объявить судно задержанным в качестве приза. Сколько же «призов» завоевали немецкие подводники и какова история этих эпизодов?
Призовое право (от франц. prise – взятие, захват) – совокупность международно-правовых норм, регламентирующих захват воюющими странами торговых судов и грузов в море. В отличие от правил сухопутной войны… признаётся правомерным захват военными кораблями в морской войне частной собственности неприятеля. Допускается также захват торговых судов нейтрального государства, если они перевозят контрабанду или оказывают противнику иные услуги. Имущество торговых судов – приз – объявляется собственностью захватившего его государства по решению особых судебных или административных органов (т.н. призовых судов), специально учреждаемых на время войны.
Большая Советская энциклопедия
Первые призы
Первый случай с захватом призового судна произошел на второй неделе войны. Ранним утром 16 сентября 1939 года командир немецкой подлодки U 41 капитан-лейтенант Густав-Адольф Муглер (Gustav-Adolf Mugler) остановил для досмотра финское судно «Вега» (Vega), следовавшее в британский порт Халл. В судовых документах значились фанера, древесина, бумага и целлюлоза. Последняя использовалась для производства пороха и попадала в категорию материалов, упомянутых в действовавшем на тот момент германском «Положении о призовом праве» от 28 августа 1939 года (Prisenordnung vom 28. August 1939).
«Как контрабандный груз (безусловная контрабанда) рассматриваются следующие предметы и материалы, предназначенные для доставки на вражескую территорию или для вражеских вооруженных сил:
1. Оружие любого вида, его составные части и принадлежности.
2. Боеприпасы и их компоненты, бомбы, торпеды, мины и иные разновидности взрывных устройств; приспособления и механизмы, предназначенные для запуска или сброса этих устройств; порох и инициаторы взрыва, включая детонаторы и взрыватели…
12. Приборы, инструменты, машины и материалы для производства или для использования указанных в пунктах с 1 по 11 предметов и изделий».
Поэтому Муглер объявил, что на финском судне находится контрабанда, и принял решение высадить на «Вегу» призовую команду и отвести судно в Германию. Призовая команда состояла всего из трёх человек: обер-лейтенанта Хармса (Harms) и двух подводников. По мнению Муглера, их было вполне достаточно для удержания в повиновении команды «Веги», состоявшей из двух десятков моряков.
На этом история не закончилась. Через полтора часа лодка обнаружила и остановила еще одно финское судно, «Суомен Пойка» (Suomen Poika), на борту которого среди прочего груза также оказалась целлюлоза. Снова посылать людей на пароход Муглер не стал, а просто приказал финскому капитану следовать вслед за «Вегой», что тот добросовестно выполнил. Интересно, что других результатов в своем первом боевом походе Муглер не добился, в отличие от находившихся в то же время в море коллег, многие из которых наперебой докладывали об успехах.
«Ханония»: лесовоз и минный заградитель
Через восемь дней, 24 сентября 1939 года, будущий кавалер Рыцарского креста капитан-лейтенант Вильгельм Ролльман (Wilhelm Rollmann), командир «семерки» U 34, остановил судно с грузом крепежного леса на палубе. Это оказался эстонский транспорт «Ханония» (Hanonia), следовавший в английский порт Гримсби. Ролльман осмотрел судно и принял решение высадить на него призовую команду из пяти человек во главе с первым вахтофицером обер-лейтенантом Вильфредом Прелльбергом (Wilfried Prellberg), под контролем которого «эстонец» и пришел 27 сентября в немецкий порт Фридрихсорт. К сожалению, Ролльман в своем журнале не указывает причину задержания «Ханонии», поэтому об этом остается только догадываться.
Но «Ханония», в отличие от финских судов, не была отпущена – ее приключения только начинались. На гамбургской верфи «Штюлькенверфт» (Stülckenwerft) судно было переоборудовано в минный заградитель. Для этого палубный груз был убран, а вместо него установили помост, под которым должны были размещаться мины. Снаружи всё замаскировали под груз все того же дерева. Для использования в документации и каналах связи минзаг получил оперативное обозначение «Schiff 11».
В начале марта 1940 года корабль вышел из Гамбурга и принял в Куксхафене на борт 144 мины типа EMC и 146 минных защитников. Двигаясь под флагом Эстонии, «Ханония» на 6-узловом ходу дошла до района севернее английской запретной зоны возле Дувра, и ночью 9 марта на широте Антверпена выставила минное заграждение. Впоследствии на нем подорвался добрый десяток судов, большинство которых были нейтральными. Несмотря на высокую эффективность выставленного заграждения, командир минзага фрегаттен-капитан Рудольф Бетцендаль (Rudolf Betzendahl) был очень недоволен тихоходной «Ханонией», обозвал ее «старыми санями» и быстро подыскал в Гамбурге более подходящее судно. «Ханония» получила новый экипаж и новое обозначение «Schiff 111».
После переоснащения в конце марта все на той же гамбургской верфи «Штюлькенверфт» она приняла участие во вторжении в Норвегию. 9 апреля бывшая «Ханония» подошла к норвежскому порту Берген и поставила четыре минных заграждения прямо перед входом в гавань. 11 апреля во время установки еще одного заграждения корабль наскочил на скалы, повредил винт и выбросился на берег. 12 апреля на судне заделали пробоину, откачали воду и отбуксировали до Бергена. Его экипаж перешел на другой корабль, минное оборудование было снято. С начала 1941 года «Ханония» больше не фигурирует в официальных документах как «Schiff 111». Дальнейшая судьба судна неизвестна.
«Алжир» и «Снар»
Четвертым призом немецких подводников стало шведское судно «Алжир» (Algeria), следовавшее по маршруту Гетеборг – Генуя с грузом железа и целлюлозы. 27 сентября 1939 года этот транспорт был остановлен подводной лодкой U 36 под командованием корветтен-капитана Вильгельма Фрёлиха (Wilhelm Fröhlich). Наличие целлюлозы на борту «Алжира» дало Фрёлиху законный повод объявить его призом.
Так как боевой поход U 36 подходил к концу, и настало время возвращаться на базу, лодка сама конвоировала свой трофей до Киля, куда они и прибыли 4 октября. Впоследствии «Алжир» был отпущен восвояси и погиб под бомбами британской авиации в Северном море 18 января 1943 года.
Спустя полтора месяца, 9 ноября 1939 года, уже упоминавшийся Вильгельм Ролльман на U 34 остановил норвежское судно «Снар» (Snar), шедшее в Руан с грузом древесины. Море было неспокойным, и высадка на «Снар» для досмотра оказалась невозможной, поэтому его капитану было приказано оставаться на месте, что он и выполнил. Нельзя не отметить интересный момент: накануне в журнале U 34 Ролльман сделал запись, что на лодке не осталось торпед и было всего три выстрела к 88-мм орудию. Если бы капитан «Снара» знал об этом, он имел бы очень хорошие шансы уйти от субмарины!
Утром 10 ноября Ролльман остановил еще два судна, датское «Н.Я. Ольсен» (N.J. Ohlsen) и норвежское «Гимле» (Gimle), которые вскоре были отпущены. Затем дошла очередь и до «Снара». В 14:00 пароход был досмотрен и взят как приз. Призовая команда, которую вновь возглавлял обер-лейтенант Прелльберг, привела судно во Фридрихсорт. Впоследствии оно, подобно шведскому «Алжиру», было отпущено.
В данном случае Ролльман не ограничился изучением судовых документов, что было обычной практикой для командиров субмарин, а произвел досмотр «Снара». Это действие создавало немало проблем для командира подводной лодки: в отличие от экипажа надводного рейдера, команда подлодки весьма мала, что не позволяло качественно и быстро осмотреть задержанное судно. Всё это время лодка была вынуждена находиться на поверхности, становясь уязвимой для авиации и надводных кораблей врага.
Если же судно объявлялось призом, то командир лодки должен был выделить из и без того немногочисленной команды призовой экипаж. Наконец, для действий в рамках призового права подводная лодка должна была подать судну сигнал остановиться или сделать предупредительный выстрел, для чего сначала надо было всплыть. Если же капитан судна по какой-то причине принимал решение не подчиняться приказу остановиться, в его распоряжении была возможность попытаться уйти от лодки или даже протаранить ее.
Ситуация с соблюдением призового права
Понятно, что соблюдение норм международного права создавало для командиров немецких субмарин значительные трудности. Тем не менее, с самого начала войны по личному указанию Гитлера подлодки должны были действовать, строго соблюдая Лондонский морской договор 1930 года, подписанный Германией в 1936 году. О проблемах, сразу же вставших перед немецкими подводниками, можно узнать из описания первого месяца войны, которое оставил в своих мемуарах Карл Дёниц, бывший на тот момент командующим немецким подводным флотом:
«В ходе операций мы обнаружили, что противник приложил максимум усилий, чтобы сделать действия наших лодок в соответствии с призовым правом невозможными…
…Очень скоро командиры подводных лодок начали сообщать о том, что моряки торговых судов выходят в эфир, как только заметят подводную лодку. Они передают сигнал SSS и свои координаты. После этого на сцене обычно появляются британский военный корабль или самолет и вынуждают подводную лодку погрузиться, тем самым прекращая ее вполне законные действия по отношению к торговому судну. Идентичность сигналов (все суда передавали SSS вместо SOS) не оставила у нас сомнений в том, что это делалось по указанию адмиралтейства, включившего таким образом свои торговые суда в разведывательную сеть. Это противоречило положениям Лондонского соглашения по торговому флоту, запрещавшим торговым морякам каким бы то ни было способом участвовать в военных операциях. Несколько позже к нам попала копия инструкций адмиралтейства, выпущенных в 1938 году, подтвердившая наши догадки.
6 сентября 1939 года подводная лодка U 38 впервые была обстреляна с торгового судна… 27 сентября Уинстон Черчилль, первый лорд адмиралтейства, объявил об установке палубных орудий на все британские торговые суда. Эта мера была названа им вынужденной из-за участившихся случаев нападения немецких подводных лодок. Таким образом, было официально подтверждено, что отдельные обнаруженные нами случаи наличия на британских торговых судах орудий на самом деле были первыми ласточками в начавшемся процессе всеобщего вооружения британского торгового флота. В радиопередаче 1 октября 1939 года лорды адмиралтейства призвали всех британских торговых моряков таранить немецкие субмарины. Вскоре после этого мы узнали, что нейтралы пошли по тому же пути».
Впрочем, немцы не оставались в долгу, постепенно расширяя зону вокруг Британских островов, в которой они отказывались соблюдать ограничения, связанные с Лондонским морским договором. Именно поэтому призовых судов, взятых немецкими подводниками, оказалось так мало. О шагах со стороны немцев, которые, наряду с действиями англичан, привели к неограниченной подводной войне в Атлантике, в которой не осталось места для джентльменства, пишет всё тот же Дёниц:
«Немецкое военно-морское командование реагировало очень осторожно на описанные мною выше меры, принятые Великобританией и шедшие вразрез с Лондонским соглашением по подводному флоту. Медленно и поэтапно отменялись ограничения на действия подводных лодок. Последовала целая серия приказов. Вначале было разрешено открывать огонь по судам, использовавшим радиосвязь, идущим без огней и имеющим палубное вооружение. А после выдачи британским адмиралтейством своим судам инструкций таранить немецкие подводные лодки уже было дано разрешение атаковать все суда, идентифицированные как враждебные, и были названы морские районы, которые будут считаться зонами боевых действий».
Последний приз
Последний случай, когда судно, оказавшееся на пути немецкой подлодки, было объявлено призом, произошел 12 июля 1940 года. В этот день подводная лодка U 99 капитан-лейтенанта Отто Кречмера (Otto Kretschmer), впоследствии лучшего среди командиров подлодок Второй мировой по потопленному тоннажу, обнаружила одиночное судно. Кречмер начал маневрировать для атаки, затем погрузился и выпустил с расстояния 500 метров торпеду из кормового аппарата. Волнение моря составляло 5–6 баллов, и торпеда прошла мимо цели.
Лодка всплыла и предупредительными выстрелами из зенитного автомата заставила жертву остановиться. Экипаж стал спешно покидать судно. Кречмер допросил капитана, и выяснилось, что это был эстонский пароход «Мерисаар» (Merisaar), шедший из Нового Орлеана в британский порт Корк с грузом леса. В 23:50 U 99 выпустила из носового аппарата еще одну торпеду, но опять безуспешно: торпеда зарылась в неспокойное море и утонула. Кречмер оставил по этому поводу следующую примечательную запись:
«Знание о том, что при такой погоде поворот торпеды невозможен, к сожалению, было куплено ценой двух торпед. Так как использование орудия тоже невозможно, пароходу дано указание следовать прямым курсом в Бордо. Использование радиостанции разрешается только в случае бедствия; в противном случае пароход будет потоплен без предупреждения».
Здесь необходимо пояснение. При торпедных пусках немецкие подводники обычно использовали способ, при котором торпеда после того, как была выпущена из аппарата, сама поворачивала на заданный угол. Для этого торпедисты при подготовке к пуску заранее устанавливали на торпеде необходимый угол ее поворота, который им сообщал командир лодки. Видимо, в штормовую погоду изменение курса торпеды и приводило к ее потере.
Капитан эстонского судна, видимо, поступил по-своему и не выполнил приказ Кречмера. Свидетельством служит тот факт, что через два дня, 15 июля, «Мерисаар» был потоплен немецкой авиацией на широте ирландского Куинстауна – а это означает, что судно после встречи с Кречмером какое-то время держало курс на Бордо, а затем продолжило свой путь к английским берегам.
Соблюдали ли немцы призовое право?
Четыре из шести захваченных подводниками кригсмарине судов достались им в первый месяц войны: финские «Вега» и «Суомен Пойка», эстонское «Ханония» и шведское «Алжир».
Первые два с грузом, среди которого была целлюлоза, следовали из Финляндии в Англию. О том, что целлюлоза входила в категорию материалов, которые считались контрабандой, уже говорилось. Теперь нужно оценить действия командира U 41 капитан-лейтенанта Муглера. В «Положении о призовом праве» в разделе, посвященном следующим во вражеский порт нейтральным судам, в статье 15 (пункт 1) записано:
«Вражеский груз на борту нейтральных судов является неприкосновенным. Однако, он подлежит изъятию и конфискации… если является контрабандным грузом или принадлежит собственнику контрабандного груза».
О предписываемых в данном случае командиру немецкого корабля действиях можно узнать из статьи 14 (пункт 1), а также статей 64 и 65:
«Нейтральное транспортное средство подлежит задержанию… если оно перевозит контрабандный груз или само является контрабандным грузом».
«Задержание судна производится путем принятия командования над транспортным средством… Транспортное средство занимается призовой командой».
В соответствии с этим Муглер и отправил на «Вегу» призовую команду. Приказ двигаться вслед за «Вегой», отданный капитану «Суомен Пойка», тоже был вполне логичным: в том же «Положении» в статье 66 значится:
«Если занятие транспортного средства призовой командой невозможно, то транспортному средству предписывается спустить свой флаг и подчиняться приказам военного корабля относительно своего дальнейшего маршрута и курса».
Следовательно, Муглер поступил в полном соответствии с призовыми законами. 18 сентября финские суда благополучно прибыли в немецкий порт Куксхафен. Лишенные контрабанды, оба они в начале октября 1939 года были отпущены – в вышеупомянутой статье 15 «Положения» говорится, что конфискации подлежит контрабандный груз, но не само судно.
Нейтральный шведский «Алжир», на борту которого также была целлюлоза, шел в нейтральную на тот момент Италию, поэтому, скорее всего, ситуация трактовалась командиром U 36 корветтен-капитаном Фрёлихом в соответствии с упомянутыми статьями из «Положения» 14 и 64–65, а также со статьей 16 (пункт 1):
«Нейтральный груз на борту нейтральных судов является неприкосновенным. Однако он подлежит изъятию и конфискации… если он является контрабандным грузом или принадлежит собственнику контрабандного груза».
Однако «Алжир» вместе со всем своим грузом был отпущен из Киля спустя всего три для после того, как был приведен туда призовой командой. Видимо, дело было в том, что Италия была союзницей гитлеровской Германии и потенциальным противником Англии и Франции в начавшейся войне. В итоге шведская целлюлоза отправилась по назначению.
Куда более интересен инцидент с «Ханонией». Нейтральное судно следовало во вражеский порт, но контрабанды не несло. Эту ситуацию регламентирует первая часть статьи 14, которую для понимания ситуации необходимо привести полностью:
«Нейтральное транспортное средство подлежит задержанию:
1. если оно перевозит контрабандный груз или само является контрабандным грузом (статья 28, 29);
2. если оно идет во вражеском конвое (статья 32);
3. если оно оказывает пассивное сопротивление (статья 35);
4. если оно оказывает силовое сопротивление (статья 36);
5. если оно оказывает помощь противнику (статья 40; исключение статья 41);
6. если его документы не в порядке (статья 43);
7. если оно осуществляет прорыв блокады (статья 50);
8. если оно не выполнило приказ об изменении курса (статья 63)».
Так как Ролльман не упоминает ни о каких противоправных действиях со стороны капитана судна, то из перечисленного остается единственное, что можно было бы инкриминировать «Ханонии»: пункт 6 о «документах не в порядке». Уместно в данном случае упомянуть и статью 27 из «Положения»:
«Информация, содержащаяся в находящихся на борту судовых документах о маршруте движения транспортного средства и месте выгрузки груза рассматривается как соответствующая истине… помимо ситуаций, когда… имеются факты, заставляющие предполагать, что документы содержат ложные сведения о маршруте движения или месте разгрузки».
Как видно, при желании две эти статьи можно было использовать для задержания любого нейтрального судна. Чем на самом деле руководствовался Ролльман, увы, не известно. Самым примечательным в истории «Ханонии» является то, что лишь 27 апреля 1940 года призовой суд Гамбурга признал «Ханонию» призом и официально передал ее как минный заградитель в базовую флотилию Бергена. К этому времени судно давно было уже переделано в минзаг и совершило несколько боевых походов. Как вышло, что судно оказалось на службе кригсмарине задолго до решения призового суда? Возможно, ответ кроется в статье 70 (пункт 3) все того же «Положения»:
«Задержанные вражеские транспортные средства могут, при необходимости, использоваться на службе вермахта и до начала судебного разбирательства. То же самое допустимо и для задержанных нейтральных транспортных средств, которые конвоировались противником, оказали силовое сопротивление или участвовали в боевых действиях. Нейтральные транспортные средства, задержанные по иным причинам, также могут быть использованы на службе вермахта для выполнения гуманитарных миссий».
Если немцы действительно руководствовались написанным выше, остается только удивляться широте и разнообразию «выполняемых вермахтом гуманитарных миссий», среди которых оказалась скрытная постановка минных заграждений у вражеского побережья!
В отношении «Снара», который, как и «Ханония», был объявлен призом всё тем же Ролльманом, к последнему возникает и тот же вопрос: почему он задержал и отправил в Германию судно, которое, хотя и шло во враждебную Францию, но так же, как и «Ханония», не имело на борту контрабанды? Увы, и этот вопрос тоже останется без ответа. Но в данном случае нет никаких претензий к немецкому призовому суду: после досмотра «Снара» и изучения судовых документов пароход был отпущен.
Торпедная атака эстонского «Мерисаара» Отто Кречмером без проверок документов и досмотра объясняется просто: судно находилось в районе, уже официально объявленным немцами зоной, внутри которой любое судно будет атаковано без предупреждения. Впрочем, отданный Кречмером капитану «Мерисаара» приказ вполне соответствует статье 62 из «Положения»:
«Указание курса с целью досмотра, обыска допустимо, если после задержания судна по-прежнему остались веские подозрения и досмотр транспортного средства в данном районе является невозможным или нецелесообразным».
Очевидно, что после потери из-за погодных условий двух торпед Кречмер решил не тратить оставшиеся, а просто отдал приказ капитану судна идти в Бордо. Видимо, он поступил по принципу «дойдет – хорошо, не дойдет – и ладно». Если верить английскому писателю Теренсу Робертсону, издавшему книгу о Кречмере, тот не особо расстроился, узнав о потоплении «Мерисаара»:
«По возвращении Кречмер явился с докладом в штаб, в котором теперь хозяйничал Дёниц. Там ему сообщили, что один из минных тральщиков подобрал в Бискайском заливе уцелевших моряков с торгового судна, которое разбомбил «Фокке-Вульф». Оказалось, что это моряки с его военного трофея – эстонского судна «Мерисаар». Он не слишком злился на люфтваффе за то, что те потопили приз, захваченный в море подводной лодкой».
На этом и закончилась эпопея с захватами немецкими подводными лодками нейтральных судов в качестве призов.
Автор благодарит Кирилла Богданова, Дмитрия Пескина и Максима Дианова за помощь в работе над статьей.
Литература:
- Blair С. Die U-Boot-Krieg.: Bd. 1: Die Jäger 1939–1942 – Bechtermünz, 2002
- Rohwer J. Axis Submarine Successes of World War Two – Annapolis: Naval Institute Press, 1999
- Карл Дёниц. Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935–1945 гг. – М.: Центрполиграф, 2004
- Теренс Робертсон. Подводный ас Третьего рейха. Боевые победы Отто Кречмера, командира субмарины U-99. 1939–1941 – М.: Центрполиграф, 2009
- http://www.wlb-stuttgart.de
- http://www.uboat.net
- http://historisches-marinearchiv.de
- http://www.u-boote-online.de
Комментарии к данной статье отключены.