Рейд 21-й танковой бригады стал одним из самых ярких и драматичных эпизодов оборонительной операции советских войск в районе Калинина. В свою очередь, наиболее известным событием рейда является прорыв через город, занятый частями вермахта, танка Т-34-76 с тактическим номером «3» на борту, которым командовал старший сержант Степан Горобец. С помощью ставших доступными в наши дни документов и фотографий мы попробуем восстановить маршрут этого смелого броска и взглянуть на город — такой, каким видели его через смотровые щели в броне четверо танкистов одинокого экипажа.
Благодаря многолетней работе калининского журналиста С.М. Флигельмана, а также воспоминаниям пережившего войну механика-водителя «тридцатьчетвёрки» старшего сержанта Ф.И. Литовченко многие подробности рейда экипажа Горобца были известны уже несколько десятилетий назад. Однако лишь массовое распространение фотографий из немецких частных архивов, а также советских фотоматериалов даёт возможность увидеть Калинин первых дней немецкой оккупации.
В данном случае важно помнить, что к 17 октября 1941 года Калинин ещё не испытал опустошающих разрушений, которые произошли уже в ходе последующих боёв за город. Советская авиация лишь примерялась к железнодорожному и шоссейному мостам, а количество стволов артиллерии, способной вести массированный обстрел немецких позиций в городской черте, до подхода к Калинину соединений 29-й армии было ничтожным. Сами же немцы после налётов VIII авиакорпуса люфтваффе 12–13 октября и захвата большей части города были явно не заинтересованы в разрушении его инфраструктуры. Таким образом, танкисты экипажа Горобца фактически стали последними бойцами Красной армии (не считая военнопленных), увидевшими Калинин в его довоенном облике.
Прорвавшись на полной скорости сквозь огонь немецких зениток западнее аэродрома, расположенного на тогдашних южных окраинах города, Т-34 скрылся в жилой застройке. На ровной как стол местности она играла роль единственного укрытия. В журнале боевых действий 36-й моторизованной дивизии вермахта был отмечен обстрел аэродрома советскими танками. Этот этап прорыва в Калинин был описан в книге С.М. Флигельмана следующим образом:
«С опушки заговорили зенитки. Прямой наводкой бьют они по танку. Снаряды со свистом режут воздух, рвутся рядом с машиной. «Тройка» маневрирует, набирая скорость, выходит из-под огня. Через несколько минут позади остался аэродром…»
Интересно, что именно в тот момент на калининском аэродроме садился пикировщик Ju 87 самого известного аса штурмовой авиации люфтваффе — лётчика эскадры StG 2 обер-лейтенанта Ганса-Ульриха Руделя. Сам он позже так описывал события 17 октября:
«Мы приземляемся в Калинине. Все бегают вокруг в касках… Как только я выключаю зажигание, то слышу и вижу, как танковые снаряды разрываются на аэродроме. Некоторые самолёты уже продырявлены осколками. Я тороплюсь найти штаб переведённой сюда части, чтобы получить более точную картину. Из того, что я узнаю, вытекает, что у нас нет времени на обслуживание самолётов. Советы атакуют аэродром танками при поддержке пехоты, они всего в полутора километрах от нас. Только немногочисленная пехота защищает наш периметр, железные монстры могут навалиться на нас в любой момент. Мы, «Штуки», настоящий подарок для наземных войск, защищающих позиции. Вместе с «Хеншелями-123» … мы совершаем постоянные налёты на танки до самого вечера. Мы приземляемся всего через несколько минут после взлёта. Наземный персонал работает, не покладая рук, все понимают, что до тех пор, пока танки не выведены из строя, мы находимся в опасности».
При ином стечении обстоятельств Рудель вполне мог погибнуть от осколка снаряда, выпущенного из пушки «тридцатьчетвёрки» Степана Горобца, однако танк уже следовал дальше:
«По пустынной дороге навстречу городу мчится одинокий танк. С каждой секундой приближается город, занятый врагом. Позади товарищи. Их машины бомбят «Юнкерсы». Впереди — неизвестность. Не от кого принять команду, не с кем посоветоваться… Вернувшись на дорогу, «тройка» снова набрала скорость… Вот она уже у железнодорожной линии. Сделав крутой поворот вправо, нырнула под виадук и оказалась на большом фабричном дворе».
Интересно, что для прорыва в промышленную зону экипаж «тридцатьчетвёрки» использовал тот же путепровод (виадук) Октябрьской железной дороги у парка Текстильщиков, что и танки с мотопехотой 1-й танковой дивизии вермахта тремя днями ранее. Тогда причиной использования немцами проезда под путепроводом было упорное сопротивление частей советской 5-й стрелковой дивизии у другого моста, расположенного чуть севернее. Огнём орудий (вероятнее всего — полевых) было подбито три танка, один из которых так и остался стоять в нескольких десятках метров от моста. Таким образом, железнодорожная насыпь некоторое время являлась своеобразной «крепостной стеной» в системе обороны города.
«Большой фабричный двор» — это, безусловно, «Двор Пролетарки» — старейший индустриальный район Твери, представлявший собой несколько кварталов многоэтажных промышленных и жилых кирпичных зданий, за которые несколькими днями ранее описываемых событий шли ожесточённые бои с применением огнемётных танков и другой штурмовой техники 1-й танковой дивизии вермахта.
«Справа и слева — пожары. Горят цеха, склады, мастерские… Водитель напряжённо глядит вперёд. Раскалённый воздух поднимает огненные смерчи». Судя по воспоминаниям мехвода Фёдора Литовченко, во «Дворе Пролетарки» машина и её экипаж оказались в полдень. Выдержав дуэль с расчётом немецкой противотанковой пушки, уничтожив её и потушив пожар, вызванный попаданием снаряда, экипаж танка сумел вырваться из ада пылавшего фабричного квартала и оказался на берегу Тьмаки — правого притока Волги, впадавшего в неё в городской черте. Далее отмечалось, что танк «мчится мимо старого монастыря по крутому берегу речки… Вот и мост. С виду совсем ненадёжный. Выдержит ли? На большой скорости танк пролетает его».
Проехав небольшой отрезок дороги вдоль домов, Т-34 выехал на улицу Софьи Перовской — прямой путь к центру Калинина.
Судя по всему, именно здесь танкисты столкнулись с немецкой колонной и раздавили несколько грузовиков. Замешательство в рядах немцев позволило «тридцатьчетвёрке» пересечь ещё один мост через Тьмаку, теперь уже в историческом центре города.
По сути, Горобец с товарищами оказался в непосредственной близости от Волжского моста — одной из наиболее важных целей немецкого наступления на Калинин — и даже мог увидеть его слева от дороги.
Проехав опасный участок, Т-34 оказался между оградой городского сада и зданием Драматического театра.
Далее на пути танкистов лежала площадь Ленина — одна из центральных площадей города. Там «тридцатьчетвёрка» выпустила осколочно-фугасный снаряд по одному из зданий, опознанному экипажем как «штаб». До этого Горобец не вёл огонь из орудия, считая его неисправным после попадания снаряда немецкого орудия во «Дворе Пролетарки».
На выезде с площади немцы попытались остановить Т-34 баррикадой из перевёрнутого трамвая, однако это не стало преградой для танка.
Следующей площадью на пути экипажа стала Советская, но перегородить её у немцев уже не было возможности — на площади сходились сразу шесть (!) улиц-лучей.
Снова вернувшись на Советскую улицу, танк прошёл вдоль каменной застройки до её конца.
Слева по ходу «тридцатьчетвёрки», в Советском переулке, её экипаж мог увидеть здание военторга (бывшей мечети постройки начала ХХ века).
Улица Вагжанова, на которую свернул танк из переулка, вела прямо к Московскому шоссе. В октябре 1941 года многие дома в этом районе были деревянными.
Т-34 на полной скорости пронёсся по улице и вырвался на шоссе. С.М. Флигельман позже отмечал:
«Танкисты не знают города — они в нём впервые. У них даже нет карты, но они ни на миг не сомневаются, что идут правильным курсом. Чем это объяснить? Тут уж, видно, действует инстинкт, обострённый необычной обстановкой».
Немцам ничего не оставалось, как признать прорыв одного советского танка через весь город, что было отмечено даже на уровне журнала боевых действий 3-й танковой группы. В журнале боевых действий советского Западного фронта эпизод также не обошли вниманием: «Один танк под командой ст. сержанта Бородец прорвался в Калинин, уничтожил 15–20 автомашин противника и вернулся в Городню». Судя по написанию фамилии Горобца, с качеством телефонной связи в штабе фронта были серьёзные проблемы.
В целом успех старшего сержанта Горобца и его экипажа объясняется двумя факторами. Во-первых, части вермахта, втянувшиеся в упорные бои на окраинах Калинина, рассматривали центр города скорее как ближний тыл, чем как передовую. В связи с этим плотность боевых частей там была сравнительно невысокой, а тяжёлого вооружения, вероятно, не имелось вообще. В основном по танку вели огонь из стрелкового оружия и бросали в него гранаты. Встречающиеся в советской литературе описания протараненного «тридцатьчетвёркой» «тяжёлого танка» противника не подтверждаются документами и, вероятнее всего, являются более поздними наслоениями. Возможно, экипаж принял за танк какую-либо иную машину, например, бронетранспортёр или полугусеничный тягач. При этом высокие потери частей вермахта в автомобильном транспорте и противотанковой артиллерии, понесённые в ходе отражения танковых атак, подтверждаются немецкими документами.
Во-вторых, следует отметить высокий уровень подготовки экипажа и его боевой опыт. Помноженные на везение, они превратили четверых танкистов в одну из легенд сражения за Калинин.
Источники и литература:
- NARA. Т 313. R 231
- NARA. Т 315. R 898
- Иванов П.А., Флигельман С.М. Ярче легенды – Калинин: «Московский рабочий», 1983
- На правом фланге Московской битвы – Тверь: «Московский рабочий», 1991
- Они защитили нас: фотоальбом – Тверь: «ГЕРС», 2011
- К третьей годовщине освобождения города Калинина от немецко-фашистских захватчиков: фотоальбом – Тверской центр документации новейшей истории // (http://www.tcdni.ru)
- http://www.wwii-photos-maps.com
- http://www.tcdni.ru
- http://warfly.ru
- https://pamyat-naroda.ru
- https://pastvu.com
Комментарии к данной статье отключены.