Осенью 1941 года боевые действия в районе Калинина (современной Твери) проходили в районе, изобиловавшем естественными водными преградами. Некоторые из них представляли собой ручьи и неглубокие речушки, легко преодолимые вброд летом и ранней осенью. Из рубежей, имевших оперативно-тактическое значение, нужно отметить Волгу с её левыми притоками – реками Тьмой и Тверцой, и правым – рекой Тьмакой, устье которой расположено в историческом центре города. Мосты через Волгу и Тверцу стали ключевыми пунктами всего сражения за город.
Ширина Волги на участке от Ржева до Калинина колебалась в пределах от 60 до 200 м, глубина достигала двух метров, что требовало специальной подготовки для преодоления реки войсками противоборствующих сторон. Это обстоятельство резко повышало значимость шоссейного (Волжского) и железнодорожного мостов, расположенных в областном центре.
В ходе боев за город 13–14 октября немецким частям удалось захватить оба сооружения неповреждёнными, что многократно улучшило транспортную связность плацдарма, занятого 3-й танковой группой.
Отбить или уничтожить
Однако овладение мостами через Волгу ещё не обеспечивало полного контроля над территорией в силу протекания в черте города сразу нескольких притоков этой реки. Так, бои за мост через Тверцу, открывавший дорогу на крупный транспортный узел Бежецк, затянулись на три дня.
15 октября, согласно журналу боевых действий советской 30-й Армии, 937-й стрелковый полк в течение дня вёл ожесточённые бои в районе моста через Тверцу: «Противник вёл беспрерывные атаки за овладение мостом, но все атаки были отбиты с большими потерями для противника». Этот эпизод, ставший впоследствии известным как «Бой за Тверецкий мост», был подробно описан в воспоминаниях политработника 937-го стрелкового полка 256-й стрелковой дивизии Н.Б. Ивушкина:
«15 октября гитлеровцы с утра возобновили наступление. Теперь они имели возможность бросить против нашего полка гораздо больше сил. Танками и артиллерией они блокировали дома, превращённые в опорные пункты. К вечеру батальон, занимавший оборону на правом берегу Тверцы, вынужден был отойти. Гитлеровцы пытались на его плечах переправиться через мост на левый берег реки. Но выручили артиллеристы. Когда наши люди заняли оборону на Затверецкой набережной, туда подошла батарея, которой командовал лейтенант Александр Илларионович Кацитадзе. Этот 24-летний командир батареи, незадолго до войны окончивший Тбилисское артиллерийское училище, был известен в дивизии как человек находчивый, мыслящий смело и оригинально. Он и на сей раз проявил находчивость при выборе огневой позиции. Все три 76-мм орудия Кацитадзе установил в одном из дворов. Двор был закрыт воротами. Естественно, снаружи никто не мог разглядеть, что делается внутри. Артиллеристы приладили к воротам верёвку и каждый раз, когда орудия должны были стрелять, дёргали за неё. Ворота открывались. Пушки по очереди били прямой наводкой. В первый же день наводчики Епончи и Поляков подбили четыре танка противника. Батарея оставалась невредимой».
В советской литературе по истории Калининской оборонительной операции встречается информация о том, что А.И. Кацитадзе получил за этот бой орден Красного Знамени. Согласно данным, представленным на портале «Подвиг народа», командир батареи 531-го лёгкого артиллерийского полка 256-й стрелковой дивизии Кацитадзе Александр Илларионович приказом №028 от 5 ноября 1941 года действительно был награждён орденом Красного Знамени, правда, не за бой у Тверецкого моста, а за несколько более ранние бои 31 июля и 1 октября. Наградной лист был подписан командиром полка майором Яблочкиным и военкомом старшим политруком Чубановым 6 октября, то есть почти за 10 дней до боя. Безусловно, некоторая путаница с обстоятельствами награждения ничуть не умаляет подвигов командира и его батареи.
Таким образом, 15 октября 937-й стрелковый полк не позволил немецким войскам захватить мост и прорваться к шоссе, ведущему на Бежецк. Согласно журналу боевых действий 30-й Армии, «полк к исходу дня занимал оборону по восточному берегу реки Тверца, имея боевое охранение на западном берегу реки (у моста)».
16 октября, по воспоминаниям Ивушкина, «гитлеровцы пытались форсировать реку на плотах, но это им не удалось. Все плоты мы потопили. И вновь отличилась батарея Кацитадзе». В тот же день генерал-полковник И.С. Конев подписал приказ №1 штаба Калининской группы Западного фронта, в одном из пунктов которого ставилась задача 256-й стрелковой дивизии: «17.10 в 10:00 наступать на восточную окраину г. Калинин, захватить мост через р. Волга (трамвайный)». Советское командование прекрасно осознавало значение Волжского моста и стремилось вернуть контроль над ним в кратчайшие сроки.
Однако 17 октября перейти в предписанное приказом наступление дивизии так и не удалось – ранним утром это сделали немцы. 36-я моторизованная дивизия вермахта силами двух батальонов 87-го моторизованного пехотного полка, а также разведывательного и мотоциклетного батальонов, приступила к форсированию Тверцы в полосе обороны 937-го стрелкового полка.
Однако сообщение из штаба полка о появлении в городе советских танков (это были машины 21-й танковой бригады) заставило прекратить атаку и перебросить часть сил в южные районы Калинина. После отражения танковой атаки немцы возобновили наступление, в котором теперь участвовали 118-й моторизованный пехотный полк 36-й дивизии с приданными артиллерийскими частями, поддержанный мотоциклетным батальоном 6-й танковой дивизии и 101-м батальоном огнемётных танков.
На этот раз выдержать удар советские части не смогли. Политрук Ивушкин вспоминал, что очередная немецкая атака началась под прикрытием мощного артиллерийского огня, в том числе большого количества орудий на прямой наводке:
«Настало время взорвать заминированный мост через Тверцу. Однако взрыва не последовало. Сапёры впоследствии оправдывались тем, что осколками были перебиты шнуры, соединённые со взрывателями мин… Враг форсировал Тверцу сразу в нескольких местах. Мы дрались за каждую улицу, переулок, за каждый перекрёсток. Угловые дома превращали в опорные пункты. Из окон и чердаков бросали гранаты в гитлеровцев. Но преимущество врага в силах и огневых средствах было слишком велико. Да и город был к обороне не подготовлен – ни завалов на улицах, ни окопов, ни баррикад… Удержаться мы не сумели. Противник полностью овладел городом. Лишь несколько домов, стоявших на северо-восточной окраине Калинина, остались в наших руках. Отсюда начиналось Бежецкое шоссе. Для меня этот день был едва ли не самым тяжёлым за все истекшие месяцы войны».
Таким образом, в руки немцев в очередной раз попал неповреждённый мост. Впрочем, даже в столь сложной ситуации отдельные подразделения и группы красноармейцев проявили стойкость в обороне, не давая противнику быстро развить успех.
Командир 4-й роты 937-го полка лейтенант Н.М. Букшенко вместе с 15 своими бойцами попал в окружение в превращённых в опорные пункты домах недалеко от Пожарной площади (в сторону устья Тверцы). В наградном листе дальнейший бой горстки бойцов против штурмовых групп немецкой мотопехоты описан следующим образом: «Несмотря на окружение, бойцы под руководством тов. Букшенко, продолжая вести борьбу, вынуждены были занять для обороны дом, нанося врагу интенсивным огнём большие потери. Фашисты, окружив дом, подожгли его и, будучи уверены, что все бойцы сгорели, атаку прекратили, после этого тов. Букшенко организованно вывел бойцов из сгоревшего дома, подобрал трёх раненых бойцов и, перейдя через линию противника, прибыл в своё подразделение».
Наградой Н.М. Букшенко за тот бой стал орден Красного Знамени. Можно сказать, что задолго до Сталинградской битвы в Калинине появился свой, пусть и небольшой, прообраз «дома Павлова». В том числе благодаря подобным случаям упорного сопротивления, наступление 3-й танковой группы в направлении Бежецка удалось задержать.
«Сталинские соколы»: миссия невыполнима
Тем временем немецкие части, оборонявшие плацдарм в Калинине, вынуждены были уделять все большее внимание защите городских мостов через Волгу от налётов советских бомбардировщиков. Первые удары по мостам были осуществлены ещё 16 октября, однако лишь через два дня удалось добиться каких-то результатов. Согласно записи в журнале боевых действий 3-й танковой группы от 18 октября, «в Калинине подъезд к мосту через Волгу повреждён бомбардировщиком. Одна сторона проезжей части при этом осталась неповреждённой».
Ситуация для советской стороны осложнялась тем, что созданный 17 октября Калининский фронт первоначально не располагал собственной авиацией, полагаясь на заявки, направлявшиеся командованию соседнего Северо-Западного фронта. Это вызывало вполне очевидные управленческие проблемы. Например, 24 октября И.С. Конев в шифрограмме командующему Северо-Западным фронтом генерал-лейтенанту П.А. Курочкину сообщал:
«Нарком приказал уничтожить посредством авиации железнодорожный и шоссейный мосты в городе Калинине. У меня авиации нет, прошу Вашей авиацией выполнить эту задачу. Сообщите, когда, сколько самолётов будет работать, чтобы предупредить наши войска. В случае невозможности прошу авиацией Главного командования выполнить эту задачу».
Нужно отдать должное Коневу: понимая реальные возможности северного соседа, он направил копию документа заместителю начальника Генштаба генерал-майору А.М. Василевскому, что быстро возымело действие. Бомбардировка мостов проводилась силами нескольких соединений ВВС Красной Армии. В частности, налёты осуществлялись частями 81-й дальнебомбардировочной авиационной дивизии, которая на момент начала битвы за Москву насчитывала 40 исправных самолётов, в том числе 21 Ер-2, семь ТБ-7 (Пе-8) и 12 Пе-3.
Тяжёлые Пе-8 наносили удары с больших высот с вполне понятными перспективами. В оперативной сводке №37 штаба 81-й авиадивизии от 19 октября, содержавшей отчёт за предыдущий день, сообщалось, что «432-й авиаполк в период 18:50–18:55 с высоты 1000 м одним кораблём ТБ-7 бомбардировал шоссейный мост через р. Волга у г. Калинин. Сброшено бомб: восемь ФАБ-250 и две ФАБ-500. Попаданий в мост экипаж не наблюдал».
Проблема использования других типов самолётов заключалась в том, что бомбардировка производилась обычно 100-килограммовыми фугасными бомбами ФАБ-100 или 250-килограммовыми ФАБ-250, часть из которых пролетала сквозь ажурные ферменные пролёты мостов и разрывалась в воде, не причиняя им практически никакого вреда.
Кроме того, немцы создали над мостами мощную стену зенитного огня, а близкое базирование «Мессершмиттов» 52-й истребительной эскадры позволяло оперативно перехватывать советские бомбардировщики либо на подходе к целям, либо на обратном пути. Таким образом, воздушные налёты, не достигая своей главной цели, приводили к большим потерям в бомбардировочных полках ВВС Красной Армии.
Так, 18 октября в 12:45 в малооблачную погоду в воздух поднялась пара Ер-2 421-го ДБАП лейтенантов Морозова и Гайворонского. Приблизившись к цели незамеченными, экипажи сбросили бомбы – по четыре ФАБ-250 и две ФАБ-100, однако в мост не попали. На боевом курсе самолёты были обстреляны зенитной артиллерией, а затем атакованы «Мессершмиттами», в результате чего оба бомбардировщика загорелись и упали в лес. Погиб стрелок одной из машин, остальные члены экипажей впоследствии вернулись в полк.
В 15:07 на цель ушла уже тройка самолётов (командиры лейтенанты Баленко, Бузовир и Тыклин). Звено почти в точности повторило судьбу первой пары: все самолёты на обратном пути были сбиты немецкими истребителями. Самолёт Баленко горящим сел на поверхность Московского моря и, возможно, некоторое время держался на воде, дав возможность экипажу выбраться из машины.
Третью и последнюю попытку разбомбить мост в тот день предприняла пара Ер-2 лётчиков Тихонова и Тряпицына, вылетевшая в 16:24. На этот раз самолёты несли по две ФАБ-500. Погода заметно испортилась, небо затянуло облаками, что, с одной стороны, обеспечило скрытность, а с другой – затруднило прицеливание. Оба экипажа не сумели поразить цель (бомбометание производилось с высоты 2000 метров): ближайшие разрывы, по наблюдению авиаторов, легли с перелётом в 15–20 м от моста. Правда, на этот раз оба самолёта и их экипажи уцелели.
В тот же день мосты бомбили ДБ-3Ф 212-го ДБАП – было сброшено в общей сложности 39 ФАБ-250. При этом, судя по оперативной сводке, «одна бомба ФАБ-250 разорвалась на юго-восточной половине моста; одна ФАБ-250 – в 60 м от быка в северо-восточной части моста». Возможно, именно эти повреждения, замеченные советскими лётчиками, были описаны в немецких документах.
Будущий командир 12-го гвардейского бомбардировочного авиаполка Н.Г. Богданов в своей книге «В небе – гвардейский Гатчинский» писал:
«Самым тяжёлым для нас заданием оказалось уничтожение калининских железнодорожного и шоссейного мостов. И не только для нас. Они оказались крепким орешком, который не под силу было «расколоть» и экипажам других частей».
Бомбардировки продолжились и в ноябре, когда линия фронта в районе Калинина пришла в относительно стабильное состояние, при этом работа советской авиации несколько облегчалась отсутствием на аэродромах калининского узла немецких истребителей, покинувших лётные площадки из-за постоянных артобстрелов.
В связи с этим 14 ноября в ежедневном донесении командования немецкого 41-го моторизованного корпуса о положении дел появилась запись, больше похожая на мольбу о помощи:
«Ежедневно повторяющиеся сильные налёты вражеской авиации ставят перед необходимостью не только ускоренной переброски дополнительных сил зенитной артиллерии, но и, безусловно, применения истребительной авиации… Прибытие хотя бы небольших подразделений истребителей способно изменить положение. При этом вполне возможно при необходимости вернуть эти подразделения на их аэродромы с наступлением темноты».
Согласно журналу боевых действий Калининского фронта, его авиация выполнила за день 14 ноября 71 самолётовылет. Было заявлено уничтожение «до 25 автомашин с пехотой и боеприпасами, 15–20 танков и до 250 фашистов». Однако главная цель – уничтожение мостов – так и не была достигнута.
В советских штабах даже прорабатывалась операция по разрушению железнодорожного моста при помощи самолёта, начинённого взрывчаткой и наводимого по радио. На эксперимент были выделены два бомбардировщика: ТБ-3 в роли самолёта-торпеды, и ДБ-3Ф, с которого планировалось управлять им по радио. Осуществить эту смелую идею до освобождения Калинина так и не успели, хотя опыты дошли до стадии пробных полётов.
Мосты взорваны
5 декабря войска Калининского фронта начали наступление, однако освободить город удалось лишь через 11 дней. Прочная оборона позволила немцам длительное время удерживать Калинин, а также в ночь с 15 на 16 декабря взорвать оба моста через Волгу.
Восстанавливать их пришлось уже после изгнания оккупантов. Некоторое время советские войска использовали для переправы тяжёлой техники через Волгу по льду специальный настил.
Таким образом, в ходе сражения за Калинин мосты через водные преграды, расположенные в черте города, являлись по-настоящему стратегическими объектами, своеобразным центром притяжения усилий обеих противоборствующих сторон. После освобождения города их восстановление стало одной из первоочередных задач.
Источники и литература:
- NARA. Т 313. R 231
- NARA. Т 314. R 980
- Богданов Н.Г. В небе – гвардейский Гатчинский – Л.: Лениздат, 1980
- Заблотский А.Н., Ларинцев Р.И. «Воздушные мосты» Третьего рейха – М.: «Вече», 2013
- На правом фланге Московской битвы – Тверь: «Московский рабочий», 1991
- http://waralbum.ru
- http://warfly.ru
- https://pamyat-naroda.ru
Комментарии к данной статье отключены.