Хотя битву под Прохоровкой принято считать кульминационной точкой сражения на Курской дуге, далеко не все в немецком командовании считали, что 12 июля операция «Цитадель» окончательно провалилась и настаивали на продолжении наступления. Однако в эти дни у вермахта появилась новая точка приложения усилий.
Не Прохоровкой единой
Фельдмаршал Манштейн в своих мемуарах подробно расписал, как он уже после Прохоровки настаивал на продолжении наступления.
«…Я заявил, что — если говорить о группе «Юг» — сражение вошло в решающую стадию. После успешного отражения атак противника, бросившего в последние дни в бой почти все свои оперативные резервы, победа уже близка. Остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу! Если 9-я армия будет хотя бы только сковывать противостоящие ей силы противника и, может быть, потом возобновит наступление, то мы попытаемся окончательно разбить силами наших армий действующие против нас и уже сильно потрёпанные части противника. Затем группа — как мы уже докладывали 12 июля ОКХ — вновь будет наступать на север, перейдёт Псёл восточнее Обояни двумя танковыми корпусами и потом, повернув на запад, заставит силы противника, находящиеся в западной части Курской дуги, принять бой с перевёрнутым фронтом. Чтобы эффективно обеспечить с севера и востока эту операцию, группа Кемпфа должна теперь немедленно получить XXIV тк».
Однако и XXIV танковый корпус (тк), и другие находившиеся в резерве группы армий «Юг» немецкие танковые дивизии в сражении на Курской дуге участия так и не приняли. Причина была крайне уважительной — они срочно потребовались на другом участке Восточного фронта.
17 июля 1943 года Южный фронт генерала Толбухина перешёл в наступление с минимальной задачей связать немецкую группировку 6-й армии на Миус-фронте, а в случае успеха совместно с Юго-Западным фронтом генерала Малиновского разгромить донбасскую группировку немцев. Под удар попадали две армии группы армий «Юг»: 1-я танковая армия фон Макензена получила свою порцию наступления под Изюмом, а «свежепереименованная» 6-я армия Холлидта стала объектом пристального внимания 270-тысячной группировки Южного фронта.
Для успешного отражения советского наступления оба немецких генерала имели 17-ю и 23-ю танковые дивизии (тд), одну 16-ю панцергренадерскую дивизию (пгд) и 5-ю пгд СС «Викинг», а также немалое количество дивизионов штурмовых орудий, каждый примерно в три десятка смертоносных «штугов» с длинноствольными 75-мм орудиями.
Оборону 6-й армии подпирала 16-я пгд, которая считалась ветераном Восточного фронта и даже счастливо пережила поход на Сталинград. Интересно, что советское командование очень своеобразно оценило состав 16-й пгд: людей 7000, орудий 40, противотанковых пушек 55, миномётов 90, пулемётов 350, танков 40. Фактически же её 116-й танковый батальон имел четыре PzKpfw II, 32 «длинных» PzKpfw III, пять PzKpfw III с 75-мм «окурками», один командирский и 11 «длинных» PzKpfw IV — итого 53 танка, из которых 43 вполне «убойных».
Также немцы озаботились переброской на Миус-фронт 23-й тд. Её состав советской разведкой установлен не был. Дивизия вошла в летние бои полностью укомплектованной личным составом по штату (недостача всего 75 человек). При этом на 1 июля она имела всего один 1-й танковый батальон в составе 201-го танкового полка (тп), который насчитывал 24 танка PzKpfw III (ещё четыре в ремонте) и 26 танков PzKpfw IV (ещё четыре в ремонте). Бронетранспортёров у дивизии было 69 (ещё два в ремонте), самоходок «Мардер» 14 (ещё две в ремонте), противотанковых буксируемых пушек 26 штук, дивизионной артиллерии 36 орудий. Кроме того, в составе дивизии числилась батарея (семь единиц) самоходных штурмовых орудий StuIG 33B, вооружённых 150-мм пехотными пушками. Эти самоходки показали себя хорошо и отказываться от них в преддверии летних боёв никто не собирался: из StuIG 33B сформировали 9-ю роту 201-го тп (она же штабная рота).
Нервы генерала Холлидта
С советской стороны основным действующим лицом стал 2-й гвардейский механизированный корпус (гв.мк) 2-й гвардейской армии. Бессменным командиром соединения был генерал-лейтенант танковых войск Карп Васильевич Свиридов, который сначала вывел свою 363-ю стрелковую дивизию в гвардейские, а потом на её базе сформировал гвардейский мехкорпус, которым командовал всю войну.
2-й гв.мк в составе 4-й, 5-й и 6-й гвардейских механизированных бригад (гв.мбр) и 37-й гвардейской танковой бригады (гв.тбр) был достаточно сильным соединением. Помимо «тридцатьчетвёрок» и Т-70, он успел получить 1543-й тяжёлый самоходный артполк (тсап) с новыми самоходками СУ-152. Их орудия должны были стать решающим аргументом как против немецких ДОТов, так и в случае появления на поле боя тяжёлых танков противника. На вечер 17 июля, непосредственно перед вступлением в бой, штаб корпуса доложил о следующем состоянии матчасти (в скобках указано число неисправных машин): Т-34 — 136 (1), Т-70 — 68 (2), КВ — 1 (0), СУ-152 — 12 (0).
Противниками генерал-лейтенанта Свиридова были командир 16-й пгд генерал Герхард Граф фон Шверин, к тому моменту уже награждённый Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту, и командир 23-й тд генерал Николаус фон Форман, вскоре получивший за бои на Миус-фронте Рыцарский Крест. Оба комдива были опытными офицерами с богатым боевым опытом.
А вот руководил немецкими комдивами человек, явно к тому моменту уже уставший от реалий Восточного фронта. Карл-Адольф Холлидт получил от командующего группой армий «Юг» Манштейна указание не бросать в бой вновь прибывшую на помощь 6-й армии 23-ю тд, а использовать её для местных контрударов. Холлидту требовалось удержать фронт до переброски на его участок танкового корпуса СС. Но…
Накануне, 18 июля, командующий 6-й армией, пытаясь остановить советское наступление, уже бросил в контратаку 16-ю пгд. В результате по численности боеготовых танков подвижный резерв 6-й армии разом просел с 53 до 20 машин. При этом немецкая авиаразведка регулярно докладывала о идущих к фронту русских танковых резервах. Некоторые донесения лётчики передавали открытым текстом, и перехваты становились поводом уже для советских грозных приказов: «Соблюдайте маскировку на марше!» Впрочем, скрыть перемещение двух мехкорпусов, даже не считая армейского тыла, было сложно.
Холлидт отлично понимал — если командующий 2-й гвардейской армий генерал Яков Крейзер вкупе с комфронта Толбухиным начнут выкладывать на стол бронированные козыри, то шансов отбросить русских обратно за Миус уже не будет. Поэтому командующий 6-й армией решил, что ему на месте виднее, и 23-я тд с её полусотней танков должна быть введена в бой вся и немедленно. Тем более, что усиливающаяся авиаподдержка в лице IV авиакорпуса сулила хорошие перспективы: ударные соединения люфтваффе не раз опрокидывали наступающих русских.
23-я танковая сразу по прибытии должна была наступать вдоль дороги Снежное -Мариновка с задачей захватить высоту 213,9, с которой просматривался весь советский плацдарм. Потрёпанную 16-ю пгд нацелили на деревню Степановка, которая представляла угрозу для «захватнических» планов фон Формана. В случае неудачи панцергренадеров фон Шверина танкистам 23-й тд пришлось бы наступать под сильнейшим фланговым огнём танковой и противотанковой артиллерии из района Степановки, попутно ломая заслон из частей 5-й ударной армии.
«Заметная тигромания»
Свои проблемы имелись и у советского командования. По первоначальному замыслу, взлом немецкой обороны на Миус-фронте должен был проходить на двух соседних участках, 28-й и 5-й ударной армий. Однако продвижение 28-й армии тормозилось, и Толбухин принял решение не пытаться дальше стучаться в слишком прочную немецкую оборону, а ломать там, где уже ломается, и вводить всю 2-ю гвардейскую армию (в первую очередь 2-й и 4-й гв.мк) на участке прорыва 5-й ударной.
Переброска мехкорпусов не обошлась без проблем — не только из-за активизировавшейся немецкой авиации, но и по внутренним причинам. Задержка на переправе через Миус в журнале боевых действий 2-й гвардейской армии описана очень красочно и эмоционально:
«Оказалось, что через речку шириной 30 метров и глубиной 0,5 метра наши сапёры не удосужились построить мост. В воду лезли бойцы, повозки, машины, а руководивший переправой заместитель командира 6-й гв.мбр 2-го гв.мк майор Абрамов, совершенно пьяный, стоял на противоположном берегу реки и кричал: «Газуй!» Этот окрик не был ясно слышен там, где скопились люди, и некоторые повторили его: «Воздух!» Все бросились врассыпную, шофёры выключали моторы и падали в воду, а вылезая из воды, проклинали всё на свете».
Тем не менее, уже на рассвете 18 июля 2-й гв.мк вступил в бой. Приказание командарма обходить Степановку и Мариновку с северо-востока и юго-востока через их окраины пришло с опозданием — бригады уже втянулись в бой. За день потери корпуса составили 26 человек убитыми и 69 ранеными. Из матчасти четыре «тридцатьчетвёрки» списали в безвозвратные потери, ещё три Т-34 и два Т-70 числились подбитыми. Потери немцев советские танкисты оценили в девять танков подбитыми и один захваченным. Ещё семь немецких машин, включая два «Тигра», заявили в 5-й ударной армии. Итоговая заявка от штаба Южного фронта за день составила 26 машин, из них 7 «Тигров». В действительности же эсэсовцы со своими «Тиграми» до Миуса ещё не доехали. В приказе штаба 2-го гв.мк по итогам боёв по этому поводу отмечено:
«Донесения о ходе боя зачастую были ложны и преувеличены, контратаки противника часто преувеличивались до невероятности. При контратаках 10–12 танков докладывалось об атаках 80–90 танков, заметна «тигромания». Наиболее характерно для 5-й гв.мбр при выходе на западную окраину Степановка и 4-й гв.мбр при бое в Саур-Могильском и севернее Криничка».
Досталось в приказе и разведке: «Разведка действовала слабо и своевременных данных о противнике не давала». Упрёк был заслужен: например, справка о наличии частей противника перед фронтом 2-й гвардейской армии на 18 июля учитывала 294-ю, 302-ю и 306-ю пехотные дивизии (пд), а также свежеприбывшую 23-ю тд (60–70 машин). 16-я пгд, с которой части армии весь день вели бой, словно и не существовала на этом участке фронта.
Дальнейшей задачей частям 2-й гвардейской армии виделось окружение и уничтожение группировки противника у Куйбышево, но у немцев были свои планы.
Контрудар Холлидта
Утром 19 июля два ударных соединения 6-й армии перешли в атаку. 16-я пгд боевой группой «Шмид» на основе 116-го разведбата при поддержке восьми танков 116-го танкового батальона с запада пошла в лоб на Степановку мимо высоты 230,9. Здесь, по воспоминаниям немцев, боевая группа попала под огонь 11 танков. Проведя артиллерийский налёт, немцы очистили высоту 230,9, заявив 10 уничтоженных в ближнем бою танков.
Но и 116-й разведбат понёс в этом бою тяжёлые потери и уже не мог наступать на Степановку, закрепившись на достигнутом рубеже. В этом бою погиб командир батальона майор Арнульф Шмид. Серьёзные потери понёс и 116-й танковый батальон. Его головной взвод из семи танков, под командованием обер-лейтенанта Тойфеля, ворвался в Степановку без поддержки пехоты и там был уничтожен. В боевом донесении штаба 2-го гв.мк этот бой описан так:
«В 16:40 противник до полка пехоты при поддержке 90 танков с направления выс. 230,9 атакует боевые порядки 5-й гв.мбр в направлении Степановка. Передовые семь танков противника, поддержанные пехотой, в 17:00 ворвались в боевые порядки 5-й гв.мбр, где уничтожаются, а остальные танки стоят за высотой».
Судя по всему, в цифру «90 танков» не очень поверил сам комкор Свиридов, но на всякий случай запросил у армии поддержку артиллерии и авиации. В тот момент в Степановке находились части 5-й гв.мбр (комбриг полковник Геннадий Гай) и 39-й гвардейский танковый полк (гв.тп) из состава 14-й гв.мбр 4-го гв.мк, который за день заявил уничтоженными четыре танка и до роты пехоты противника.
675-й сапёрный батальон немцев атаковал Степановку с юга, но и ему не повезло, хотя и в меньшей степени. В районе высоты 202,0 он вступил в бой с мотопехотой 6-й гв.мбр. В итоге танковые батальоны 37-й гв.тбр (комбриг Сергей Симагин) пошли в атаку одни. Мотопехота 6-й гв.мбр (комбриг полковник Григорий Барладян) отстала и уже не пошла за танками, а начала окапываться. Танкистам пришлось пройти через «полверсты огня и смерти» — немцы расстреливали танки с 600–800 метров, расположив свои огневые средства на высотах 202,0 и 223,7, с фронта были установлены позиции трёх самоходок и трёх тяжёлых противотанковых орудий.
Ценой больших потерь 1-й и часть 2-го батальона прошли сквозь огненный мешок и достигли противотанковых позиций немцев на высоте 202,0. Но пехота опять за танками не шла, а начала окапываться в лесопосадках южнее высоты 223,7. Понимая, что без пехоты штурмовать высоты чревато ещё большими потерями, комбат 1-го батальона майор Иванов бросил свой батальон в обход хутора Гараны с севера и вместе всего с одной ротой мотострелков под командованием старшего лейтенанта Рапопорта полностью очистил хутор от противника. Затем, так и не получив поддержки со стороны мотопехоты 6-й гв.мбр, танкисты 37-й гв.тбр перешли к обороне. Собственно, к пехоте 6-й гв.мбр по итогам боёв имелся ряд претензий даже у собственного командования.
За 19 июля 37-я гв.тбр потеряла девять «тридцатьчетвёрок», из которых семь сгорело, и восемь Т-70 (три из них безвозвратно). Потери в людях составили 19 человек убитыми, столько же ранеными, пятеро пропали без вести.
В то же самое время 156-й панцергренадерский полк (пгп) наступал от Саур-Могильского на северо-восток между Степановкой и Мариновкой, чтобы соединиться с частями 23-й тд в районе высоты 213,9. Однако в районе высоты 203,4 полк был остановлен сильнейшим огнём и контратаками советских частей. Ввиду больших потерь полку был подчинён 1-й батальон 60-го пгп, но это ему не сильно помогло. Советские части не только остановили удар немцев, но и сами стремились к активным действиям: 4-я гв.мбр (комбриг полковник Пётр Кузнецов) захватила Саур-Могильский и начала обходить одноимённый курган с юга в общем наступлении на юго-запад. В итоге всё же 4-я гв.мбр была остановлена огнём противника и отошла в исходное положение.
Весь день 60-й пгп безрезультатно дрался за высоту 155,9 северо-восточнее Калиновки. Бой стоил немцам серьёзных потерь, в том числе и в командном составе — погиб командир 1-го батальона 60-го пгп майор Карл Торлей. Фактически, 19 июля наступление 16-й пгд также окончилось провалом: уцелело всего пять танков. Из противотанковых самоходок дивизии ещё оставались 11 боеготовых «Мардеров».
На свежую 23-ю тд Холлидт возлагал наибольшие надежды. Основной целью танкистов должна была стать высота 213,9. Захват её мог бы серьёзно усложнить положение советских войск, поскольку с этой горы просматривался почти весь плацдарм.
В 07:30 начали наступление панцергренадерские полки. Самая правая боевая группа «фон Виннинг» на основе 126-го пгп с приданными штабом и 2-й ротой 128-го противотанкового дивизиона наступали из района балок северо-восточнее Петровского через высоту 214,3 на Степановку. Средняя боевая группа «Шпарре», созданная на основе 128-й пгп, действовала через Первомайск на юг в направлении деревни Степановка.
В 08:30 самая «левая» бронегруппа «Зандер» (в составе штаба и 1-го батальона 201-го тп, одной роты «Мардеров» 1-й роты 128-го противотанкового дивизиона и 3-й (бронероты) 23-го разведбата) с приданной 3-й ротой 51-го сапёрного батальона выступила из района восточнее балки Ольховчик в южном направлении. Цель наступления — высота 213,9 — находилась в двух километрах восточнее Степановки.
Подойдя к высоте, бронегруппа «Зандер» наткнулась на шквал огня, как из Степановки, так и с самой высоты 213,9. Советские артиллеристы, скрываемые высокой растительностью, стреляли по немецким танкам и бронемашинам почти в упор. Даже из района Дмитриевки фланкирующий огонь по танковой группе вели многочисленные противотанковые орудия, усиленные танками. Атака захлебнулась с большими потерями. Все роты 1-го батальона 201-го тп потеряли своих командиров: двое были убиты, двое тяжело ранены. В итоге из 50 машин из боя вышли только 22.
Боевая группа «фон Виннинг» попала под удар 5-й гвардейской механизированной бригады и перешла к обороне.
Из балки Ольховчик советские части вели фланкирующий огонь по подразделениям боевой группы «Шпарре». Затем «тридцатьчетвёрки» атаковали правый фланг 1-го батальона 128-го пгп и смяли брошенную им навстречу резервную роту. Только лишь занявшая позиции 4-я тяжёлая рота под командованием обер-лейтенанта Ленбергера смогла остановить противника перед своими огневыми позициями, иногда защищая свои орудия в ближнем бою.
Первая атака закончилась провалом. В 15:30, после удара пикировщиков и артподготовки, дивизия вновь перешла в наступление на Степановку. Однако продвижения опять не было.
Итоги
Больше всех в отражении немецкого контрудара отличилась 5-я гв.мбр, которая совместно с 1255-м истребительно-противотанковым артполком успела сойтись в жестоком бою у высоты 230,9 и в Степановке с боевой группой «Шмид» 16-й пгд, а заодно подраться с боевой группой «фон Виннинг» 23-й тд в районе высоты 214,3. За 19 июля в донесении бригады потери противника оценили в 42 подбитых танка и около 200 пехотинцев. С учётом, что только пленными в бригаде взяли 21 немца, эти цифры выглядят вполне достоверными.
С наступлением темноты фон Форман также подвёл итоги дня: было заявлено подбитыми 14 русских танков, захвачены или уничтожены 20 противотанковых орудий, 45 ручных и 18 станковых пулемётов, семь пехотных орудий, 28 ПТР и много стрелкового оружия. Потери в живой силе у противника, по мнению немцев, также были велики.
Общие потери 2-го гв.мк за период с 17 июля по 19 июля составили:
- по 4 гв.мбр: убито 38 человек, ранено 251 человек;
- по 5 гв.мбр: убито 94 человека, ранено 281 человек;
- по 6 гв.мбр: убито 32 человека, ранено 110 человек;
- по 37 гв.тбр: убито 17 человек, ранено 45 человек;
- по спецподразделениям: убито 19 человек, ранено 36 человек;
- общие потери корпуса: 200 человек убито и 723 человека ранено.
Потери в материальной части составили 47 танков Т-34 и девять танков Т-70, уничтоженных безвозвратно, по три 45-мм и 76-мм пушки. Трофеи: 24 солдата взято в плен, захвачено девять самоходок, шесть 75-мм орудий, а также 11 пушек калибра 37 мм. Уничтоженными считались 2817 вражеских солдат и офицеров, 47 орудий и 103 танка.
В ночь на 20 июля 23-я тд перешла к обороне. 2-я рота 51-й сапёрного батальона справа и 128-й пгп слева заняли линию от высоты 239,9 (1 км западнее Степановки) до высоты 214,0 (3 км северо-восточнее Степановки). По приказу штаба 6-й армии 201-й тп, 126-й пгп, 23-й разведбат и два артдивизиона составили подвижный резерв, который расположился в районе высоты 277,9. Потери 23-й тд были достаточно тяжёлыми: семь офицеров и 72 унтер-офицера и рядовых были убиты, 13 офицеров и 244 унтер-офицера и рядовых ранены, пропали без вести 33 унтер-офицера и рядовых — итого 369 человек, из них 112 безвозвратно. Безвозвратные потери в технике составили 11 танков, ещё 17 машин требовали долгосрочного ремонта.
16-я пгд занимала оборону в 3 км северо-восточнее Елизаветинского – на высоте в 2 км севернее Калиновки – по высоте 196,0 – по высоте юго-западнее Гараны – Саур-Могильский – высота 230,9. Её потери в бронетехнике и в личном составе для нескольких дней боёв тоже были серьёзны: шесть офицеров погибли, 18 были ранены. Погибло 67 солдат, 447 были ранены, один пропал без вести.
Общие предварительные (донесения составлялась, что называется, на ходу) потери двух дивизий составили 908 человек.
Напомним, что 18 июля 16-я пгд начинала сражение с 53 танками, а вышла из него к концу дня 19 июля с пятью боеготовыми машинами. С добавлением 28 танков, выбывших в тот же день из состава 23-й тд, выходит цифра более чем в 70 выбитых танков. Конечно, это меньше числа, заявленного советскими частями за время боёв, но тоже очень ощутимый результат.
Отметим также, что противниками 2-го гв.мк были не только танкисты и панцергренадеры, но и пехотинцы разбитых 294-й и 306-й пд. Только в первый день сражения эти части потеряли 55 офицеров и 2061 солдата. За 19 июля 294-й пд потеряла 52 человека убитыми и 214 ранеными, а 306-я пд — 49 человек убитыми, 91 ранеными, ещё 153 пропало без вести.
Общие же потери XVII армейского корпуса за 19 июля, по приблизительным подсчётам, составили более 1506 человек и около 45 танков и штурмовых орудий. Всего с начала советского наступления корпус потерял более 4547 человек. В дальнейшем потери корпуса увеличивались, а остановить русских не получалось. В итоге 1 августа генерал Вильгельм Шнекенбургер был снят с должности и отправлен в резерв фюрера; больше на Восточный фронт он уже не вернулся.
Бои 18-19 июля на Миус-фронте как в зеркале отражают события 12 июля под Прохоровкой, но здесь нервозность как раз немецкого командующего генерала Холлидта повлекла за собой поспешный ввод в сражение двух ударных соединений, которые наступали на советский 2-й гв.мк с катастрофическим для себя результатом.
Комментарии к данной статье отключены.