«Несомненно, в ранние дни войны это был один из лучших танков на поле боя. Увы, серийное производство началось незадолго до начала войны, и лишь немного танков были готовы к кампании 1940 года во Франции». Так вспоминал о дебюте пехотного танка Mk.II «Матильда» опытный танкист генерал-майор Фут, который впоследствии повёл 7-й Королевский танковый полк в знаменитую битву под Эль-Газалой. Неоспоримое превосходство толстой брони и мощной пушки позволило новейшему танку британской армии добиться славы в песках Северной Африки. Но остановить стремительное наступление немцев он не смог. Попробуем разобраться, почему царствование «королевы поля боя» оказалось коротким.

Первый блин комом

Как вспоминал генерал Фут, первое испытание «Матильды» — на тот момент ещё просто Infantry Tank Mk.II — в бою пришлось на май 1940 года. Танки перебросили на континент в составе Британских экспедиционных сил (British Expeditionary Force — BEF). Немцы начали боевые действия на западе 10 мая, и BEF развернули, чтобы остановить вторжение.

Боевое крещение новых танков было беспорядочным и во много похожим на обстановку в РККА летом 1941 года. Командирам танков и подразделений ставилась задача контратаковать немцев как можно скорее, без какого-либо чёткого плана. Карт было мало, связь работала плохо. Радиостанции на Infantry Tank Mk.II оставляли желать лучшего и постоянно теряли настройки. При вступлении на территорию Бельгии 12 мая 1940 года до встречи с врагом был объявлен режим радиомолчания.

Это оказалось большой ошибкой: настройки почти всех радиостанций слетели во время 200-километрового марша. Когда 21 мая танки вступили в бой, оказалось, что радиостанции на пехотных танках сбились настолько, что были бесполезными. Полковник Том Крейг, на момент сражения имевший чин младшего лейтенанта, вспоминал:

«Я прибыл в Пети-Вими на моём Mk.II, усталый и растерянный. Командир роты дал мне карту и приказал заводить мотор и ехать за ним. Радио не работало, не было связи с пехотой, не было чётких приказов. Так мы поехали в первый бой».

В 13 часов стало ясно, что пехота не прибудет вовремя, и генерал-майор Мартел, командир 50-й дивизии, решил атаковать немцев без неё. Сначала пехотные танки воевали вполне успешно: у них получилось вклиниться в немецкую колонну и уничтожить большое количество грузовиков и пехоты. Немецкие 37-мм противотанковые пушки оказались бессильны против толстой брони, но немцы среагировали быстро, открыв огонь из дивизионных орудий. Осколочно-фугасные снаряды не были способны пробить броню танков, но несколько машин удалось остановить, повредив их ходовую часть.

Под обстрелом погиб командир 4-го Королевского танкового полка полковник Фитцморис, который пересел в лёгкий танк, чтобы воспользоваться радиостанцией. Погиб и командир 7-го Королевского танкового полка полковник Хейланд, когда его танк вышел на батарею зениток, которые использовали в качестве противотанковых орудий. Зенитки и дивизионные орудия вывели из строя довольно много танков, и остаткам полков пришлось отойти на исходные позиции. Немцы довольно быстро выбили из деревни подоспевшую британскую пехоту, лишённую прикрытия танков. Нельзя сказать, что танкисты погибли просто так: появление «тяжёлых английских танков» заставило немцев перегруппировать свои силы и выиграло важнейшее время. Тем не менее было ясно, что броня и вооружение сами по себе сражение выиграть не могут.

В следующий раз 7-му танковому полку довелось выступить в пустыне. Полк прибыл в Порт-Саид под конец сентября 1940 года и дислоцировался восточнее от Мерса-Матрух. В Северной Африке танкисты под командованием подполковника Джеррама открыли для себя новый недостаток своих машин, а именно низкую надёжность. Ради экономии ресурса ходовой части Джеррам приказал вне непосредственного контакта с противником ограничить скорость до половины максимальной, что для и без того тихоходных «Матильд» было не лучшим решением, но командир стоял на своём. На приказы немедленно привести полк на новые позиции Джеррам отвечал: «Я могу быть там вовремя с 25 танками или опоздать на два часа, но приехать с 50».

На этот раз никто не собирался бросать танки в бой с ходу. Танкисты проводили учения совместно с пехотой в течение несколько месяцев, благо итальянцы по другую сторону фронта не горели желанием наступать.

К началу зимы «Матильды» были готовы взять реванш. После шести дней в пути, два из которых ушли на отдых и ремонт, на рассвете 9 декабря 7-й танковый полк атаковал итальянскую группу «Малетти». Здесь «Матильды» показали свою эффективность: итальянская оборона была организована плохо, а крупнокалиберных зениток у них не было. Единственный подбитый танк был потерян из-за удачного попадания в открытый люк, ещё 22 танка получили повреждения от мин или у них заклинило башни от попадания снарядов, но пробить толстую броню «Матильд» у итальянцев не получилось.

Атака на ещё один итальянский опорный пункт тоже увенчалась успехом, но полк потерял множество танков из-за поломок. К следующему утру удалось довести число боеспособных танков до… семи. Вдобавок к ним подоспели ещё четыре «Матильды», отставшие на марше. Танки ремонтировались довольно быстро. К 11 декабря в строй удалось вернуть 17 «Матильд», а к 15 декабря — уже 22.

Последующие атаки на итальянские опорные пункты проходили похожим образом: бронированные «Матильды» смело шли на итальянские позиции, теряя машины от заклинивших башен и перебитых гусениц. Всё-таки достойные противники иногда попадались: например, 3 января 1941 года при штурме итальянских позиций у порта Бардиа у «Матильды» младшего лейтенанта Крейга попаданием 105-мм снаряда была сбита командирская башенка. Наводчик Крейга был убит, сам Крейг ранен, но танк смог самостоятельно выйти из боя.

Увы, британцам не было суждено бесконечно крушить вяло сопротивляющихся итальянцев. В марте 1941 года в Африке высадился Африканский корпус Роммеля, и уже 31 марта немцы атаковали британцев, успешно продвигаясь от Мерса-Брега до Тобрука. «Чудо-танки» не помогли: новейшие Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV имели экранированную броню, которую 2-фунтовка могла пробить только с ближних дистанций. С тактикой общевойскового боя у немцев тоже было лучше, чем у итальянцев. Немецкие бомбардировщики и зенитки исправно выбивали когда-то неуязвимые машины.

Итальянцы тоже выучили свои уроки и научились поражать «Матильды» огнём противотанковых пушек в днище, когда те пересекали холмы. Поле боя теперь далеко не всегда оставалось за британцами, что затрудняло эвакуацию подбитых машин.

15 июня атака «Матильд» 4-го Королевского танкового полка на перевал Халфайа, прозванный англичанами «Хеллфайр», довольно убедительно показала: на неуязвимость больше рассчитывать нельзя. Защитники перевала вкопали дюжину 88-мм зениток в землю, и хорошо защищённые пушки оказались эффективной защитой: от отряда «С» осталась одна «Матильда» из семи, которая была вынуждена отступить. Отряду «А» повезло немного больше, но к концу дня у него тоже осталась всего одна «Матильда». Опять повторилась досадная история: британцы не добились своих целей и вынуждены были отступить, бросая ремонтопригодные «Матильды». Всего в операции «Боевой топор» — попытке пробиться к гарнизону Тобрука — было потеряно 64 танка этого типа из 100 задействованных.

Горький опыт в пустыне

Осмотр подбитых машин показал, что польза от тяжёлого бронирования всё-таки есть. Фальшборты были способны защитить подвеску от взрыва осколочно-фугасного снаряда вблизи от танка, хотя было отмечено, что люки для доступа к подвеске прикреплены плохо и при обстреле могли отвалиться. Сама подвеска тоже была довольно крепким орешком. При взрыве итальянской мины разрушались только гусеничные траки, ленивцы или ведущее колесо. Тележки подвески, как правило, оставались целы. Немецкие же «теллермины» разрывали подвеску до неузнаваемости, а корпус деформировался. В двух случаях после подрыва на мине такого типа даже были зафиксированы трещины в корпусе. Экипаж в таких танках оставался невредим и был способен вести огонь.

По словам очевидцев, некоторые «Матильды» зрелищно взрывались при пробитии из-за детонации боекомплекта. Уже на этой стадии войны англичане задумались об экранировании боеукладок своих танков. В качестве временной меры советовалось держать снаряды как можно ближе к полу боевого отделения и запретить возить их более 100 штук.

Броня под обстрелом вела себя хорошо. Откол у обследованных танков был найден только один — на тыльной стороне фальшборта, пробитого 50-мм снарядом. При пробитии фальшборта 50-мм снарядом тот взрывался, не причиняя подвеске никакого вреда. Пробить основную броню «Матильды» из 50-мм пушки можно было лишь с 200 ярдов (183 м). При обстреле с более дальних дистанций броня давала выпучины с надрывом с тыльной стороны, но не пробивалась.

Такие снаряды всё же могли пробить ослабленное место в защите танка — например, маску пушки. 88-мм зенитка, однако, не оставляла «Матильде» шансов на выживание: броня корпуса пробивалась с дистанции до 1000 ярдов (910 м), башня — с 1800 ярдов (1650 м), зато после пробития фальшборта основная броня пробивалась далеко не всегда.

Был отмечен случай прямого попадания в танк 105-мм осколочно-фугасного снаряда — он разбил бронировку воздухозаборников и коробку передач. Также был установлен случай пробития командирской башенки из 37-мм пушки, что привело к гибели командира. Пушка, описанная во фронтовом докладе как «орудие 41 с боеприпасом-иглой» — возможно, речь идёт о противотанковом ружье 2,8 cm s.Pz.B. 41 с коническим стволом — пробивала броню башни лишь в упор. Более старые образцы противотанковых ружей броню не пробивали. Из-за формы воздухозаборников и герметичности корпуса бутылки с зажигательной смесью были «Матильде» не страшны.

Танкисты 4-го Королевского танкового полка всё-таки считали защиту недостаточной, так как даже осколки и пули могли пробить ящики ЗИПа в носовой части машины, что часто приводило к пожару из-за воспламенения тряпок или деревянных рукояток инструментов. Для улучшения защиты ящиков танкисты покрывали их цементом. Сам танк был очень хорошо защищён от проникновения пуль и осколков: в 4-м полку к началу февраля 1941 года подобный случай был зафиксирован всего один раз.

С другой стороны, заклинить башню удачным попаданием в башенный погон было довольно легко. С этим боролись приваркой кольцеобразного экрана вокруг башни, но пользы от такой модификации было мало: деформация кольца тоже могла остановить башню. Другие кустарно установленные конструкции оказались более эффективными. Маску пушки тоже было легко заклинить, и танкисты требовали сделать внешнюю маску по типу немецкой.

Слабым местом был лючок для стрельбы из пистолета. По назначению им не пользовались, полезен он был только для выбрасывания стреляных гильз.

Обзор из танка экипажи считали недостаточным. Танкисты требовали больше смотровых щелей и по крайней мере ещё один перископ для водителя. Было отмечено множество случаев, когда командир получал ранение или погибал, высунувшись из люка. В таком случае обязанности командира принимал заряжающий, но это было довольно затруднительно: у него не было даже перископа. Ради улучшения обзора заряжающего британцы даже были готовы отказаться от перископа наводчика. Также заряжающему требовалось поставить складное сиденье. К слову, от командирской башенки тоже хотели избавиться, взамен дав командиру вращающийся перископ. Конструкторы к отзывам прислушались, и скоро в серию пошли машины с дополнительным перископом вместо сигнального лючка и более низкой и широкой командирской башенкой.

Боеукладки тоже требовали изменить: по словам танкистов, они были слишком маленькими для 2-фунтовых снарядов, и каждому экипажу приходилось вручную расширять гнёзда в боеукладках напильниками. В танках возился боекомплект сверх штата: обычно всего 105 снарядов для пушки и 24 коробки с лентами для пулемёта.

В перечне жалоб отсутствовала одна, которая довольно часто появлялась в отзывах о танках того времени: вентиляция боевого отделения была отличной. В отличие от «Валентайна» или «Черчилля», даже непрерывная стрельба из пулемёта BESA не поднимала концентрацию угарного газа в боевом отделении выше допустимой нормы. В указанных более современных британских пехотных танках приходилось ограничиваться девятью и четырьмя отстрелянными лентами за полчаса соответственно.

Гораздо чаще, чем на броню и обзор, танкисты жаловались на надёжность машины. Часто приходили жалобы на соскальзывающие гусеницы. Ещё в апреле 1941 года в части были разосланы инструкции об их правильной установке. Так как гусеницы быстро растягивались, первые 50 миль (80 км) езды предстояло проходить при скорости не более 10 миль в час (16 км/ч), с остановками для проверки траков каждые 440 ярдов (400 метров), иначе гусеницы могли не только свалиться, но и сорвать зубья ведущего колеса.

В ноябре 1941 года «Матильды» получили гусеницы из литых траков американского производства. Натяжение этой гусеницы надо было проверять «всего лишь» каждые 2–3 мили (3–5 км) в течение первых 100 миль (160 км) пробега. Маловероятно, что механики-водители следовали такой инструкции, так как, даже если бы у них было время на такую длительную обкатку, тратить ресурс и без того ненадёжной «Матильды» на растяжение гусениц было расточительством. Траки старой конструкции изнашивались после 500 миль (805 км) пробега, но имели лучшее сцепление с грунтом, и в полках пытались сохранить старые траки как можно дольше. Службу агрегатов ходовой части попытались продлить методом ограничения скорости. Скорость «Матильд» была ограничена 15 милями в час (24 км/ч) в бою и 12 милями (20 км/ч) на марше.

Также британцы начали устанавливать специальные отражатели, чтобы предотвратить попадание колючей проволоки под фальшборты — это приводило к повреждению траков и заеданию подвески.

Во время капитального ремонта машин в тыловых мастерских оказалось, что у всех без исключения танков на полу моторного отделения скапливаются масло и вода. Мехводам были выданы инструкции регулярно сливать жидкость, так как её наличие резко повышало пожароопасность, и не только при пробитии моторного отделения: через щели в перегородке жидкость попадала и в боевое отделение. Просто открыть клапаны и забыть о процессе было нельзя, так как они легко могли засориться. Сами по себе течи воды раздражали солдат, так как выливать воду в пустыне было недопустимым расточительством.

Разосланные в войска инструкции пошли на пользу. В технической сводке за декабрь 1941 года было отмечено, что жалобы на «Матильды» стали намного реже. Точных данных у автора доклада не было, но, по его словам, «Матильда» получила репутацию надёжного танка.

В январе были собраны более точные данные, и внезапно оказалось, что мнение автора было ошибочным: из частей пришли отнюдь не лестные отзывы. В 4-м Королевском танковом полку за 40-мильный (64 км) марш при нормальных условиях по техническим причинам обычно отставали 2–3 танка. Мнение о качестве работы компании «Харланд и Вольф», которая собирала эти танки, было особенно низким. Коробки передач, фрикционы и балансиры подвески были отмечены как особо ненадёжные. После 400 миль (640 км) пробега начинали расшатываться прокладки бортовых передач, подшипники бортовых передач выходили из строя после 400–600 миль (640–970 км). Вал муфты сцепления на танках с двигателями марки AEC ломался после 400 миль.

Опорные катки и стартёр не терпели попадания песка и требовали частой чистки. Жалоб на проблемные механизмы поворота и тормоза не было, но только потому, что при езде по ровной пустыне менять курс и тормозить приходилось редко. Переговорное устройство было отмечено как совсем бесполезное, так как оно выходило из строя при первом же попадании снаряда по танку, если до этого работало вообще. С другой стороны, радиостанция №11 работала исправно. Несмотря на такое обилие жалоб, в «верхах» всё ещё считали «Матильду» надёжным танком — при условии, что «за ней присматривает опытный экипаж, нянчит её и не слишком сильно гонит». Автор доклада также рекомендовал перебрасывать пехотные танки на транспортёрах, а не совершать марши своим ходом.

Несмотря на аргументы генералов, «Матильда» надёжнее не становилась. По сравнению с американскими «Грантами» и «Стюартами», которые как раз начали массово поступать в части, старенький танк казался анахронизмом. Американские танки не могли похвастаться толстым бронированием, но их орудия были гораздо более полезными, а броня «Гранта» могла выдержать попадание 50-мм снаряда — так же, как и «Матильда». Самое главное же — полк, вооружённый американскими танками, мог прибыть на поле боя вовремя и в полном составе.

Неудивительно, что к началу 1943 года «Матильда» практически исчезла из технических сводок. Кроме 24 минных тральщиков «Матильда Скорпион», все машины, оставшиеся в Африке, передали в учебные части. Надёжность машин к этому времени оценивалась как «умеренно удовлетворительная», но некоторые проблемы всё ещё не решили — например, расшатывание прокладок, опыты с которыми велись до января 1943 года. Из-за списания многих машин запчасти для оставшихся было легко достать, но большое количество никому не нужных «Матильд» было обречено ржаветь на рембазах.

Пробы на толстой коже

Броня «Матильды» испытывалась не только на поле боя. Танк оказался одновременно хорошо бронированным и не очень востребованным, что превращало его в отличную мишень для испытаний бронебойных снарядов.

Например, «Матильды» использовали в качестве мишеней для 3-дюймовых противотанковых ракет типа UP (Unrotating Projectile — «невращающийся снаряд»). На испытаниях 10–11 октября 1942 года 60-фунтовые (27 кг) ракеты пускались с 300–600 ярдов (275–550 метров) с истребителя-бомбардировщика «Харрикейн» по лобовой и бортовой броне танка. В первый день пилотам не повезло: из-за сильного ветра попасть в танк было сложно; было получено одно прямое попадание и одно попадание с рикошета. На второй день стоял штиль, и стрельба пошла лучше. Из 19 выпущенных ракет пять попало в борт танка, из них четыре с рикошета. Некоторые ракеты срикошетили и от танка, но те, которые пробили броню, имели довольно мощный эффект.

Первое попадание по лобовой броне было получено при стрельбе с 400 ярдов (365 м) после рикошета в 40 ярдах (36 м) от цели. Ракета броню не пробила, но попадание вызвало несквозные трещины и довольно большой откол (76×25 мм) с тыльной стороны.

Второе попадание с 500–600 ярдов пробило борт моторного отделения, проделав 90-мм пробоину и погнув броню. Снаряд ударился о противоположный борт и отрикошетил несколько раз, деформируя броню и разрушая заклёпки. Это пробитие также вызвало множество крупных отколов. Последующие попадания получались похожими. Если ракета пробивала броню, то повреждения внутри танка были катастрофическими.

21 октября эксперимент повторили, на этот раз выпуская ракеты с 200 ярдов (180 м) только по бортовой проекции. Было выпущено шесть ракет, из которых четыре ушли «в молоко», одна попала в задний край борта башни, а одна в передний край фальшборта. Попавшая в башню ракета броню не пробила, но развернула башню на 40° и частично сорвала рым. Специалисты посчитали, что в полностью комплектном танке такое попадание привело бы к поломке механизма поворота башни и вывело бы танк из строя.

Второе попадание было намного более зрелищным. Ракета попала в створку люка в фальшборте и сорвала его, пробив отверстие диаметром около 90 мм. Уничтожив балансир подвески и пружины ещё одного балансира, снаряд пошёл дальше, пробив правый ящик ЗИП и основную бортовую броню машины, что вызвало отколы по площади размером в 152×165 мм вокруг 90-мм пробоины. От пробития деформировался пол боевого отделения, вырвало пять заклёпок. Срикошетив от противоположного борта, снаряд влетел в боевое отделение и там догорел.

Результаты были многообещающими: бронебойного действия ракет хватало для того, чтобы пробить борт «Матильды», а попадание горящего пороха в боевое отделение полностью снаряжённого танка, несомненно, привело бы к пожару. Для самого танка такие результаты были не очень хорошими. Медленный танк стал бы лёгкой добычей для штурмовиков, вооружённых подобным оружием. Качество брони показало себя не лучшим образом. Крупные отколы с тыльной стороны брони, деформация бронедеталей и лопающиеся заклёпки как минимум означали, что танк невозможно будет вернуть в строй, а отколы, вероятно, привели бы к гибели экипажа. Во многих случаях в броне образовывались сквозные трещины.

«Матильды» служили и в качестве мишеней для химического противотанкового оружия. В декабре 1941 года на полигоне в городке Портон были проведены испытания 2-фунтовой (0,9 кг) ручной гранаты, наполненной бромбензилцианидом (слезоточивым газом). При попадании гранаты в танк пары быстро проникали внутрь машины через перископы. Экипаж поражённого танка не смог вовремя надеть противогазы и вынужден был покинуть машину.

Примерно в это же время на другой стороне Атлантики броню «Матильды» испытывали против более традиционных бронебойных снарядов. 13 августа 1941 года на Абердинском полигоне американцы обстреляли башню «Матильды» 75-мм снарядами М61. Баллистический предел пробития 81 мм литой брони был установлен в 1410 футов (430 метров) в секунду, что соответствовало стрельбе с дистанции в 2011 метров из 75-мм пушки М3. Также был произведён выстрел из 105-мм гаубицы. Осколочно-фугасный снаряд попал в борт башни в примерно 30 сантиметрах над крышей корпуса. Броня пробита не была, но взрыв сорвал три заклёпки и деформировал крышу, из-за чего между крышей и бортом образовалась щель шириной 3 мм. Также было выбито два болта крепления подбашенного погона, но башня всё ещё могла поворачиваться.

Три пробки, выбитые из брони бронебойными снарядами, были доставлены в лабораторию для анализов. По мнению американских учёных, сталь содержала слишком много углерода (0,44%) и для своей толщины была слишком твёрдой (302–340 единиц по Бринеллю). Качество литья тоже хромало. В броне присутствовало множество микроскопических трещин, и её структура была неоднородной. Травление кислотой выявило заметное количество неметаллических частиц из-за плохого процесса литья. Чрезмерная твёрдость и дефекты отливки привели к тому, что башня пробивалась довольно легко.

Похожий обстрел провели и англичане в декабре 1943 года. Как боевая единица «Матильда» уже не имела никакой пользы, но наличие фальшборта делало её довольно хорошей мишенью для испытания взрывателей каморных бронебойных снарядов.

Для начала был произведён эталонный выстрел с 1500 ярдов (1370 м). Снаряд М61 без взрывателя пробил фальшборт танка и основную броню, ударился о противоположную сторону и остался лежать в танке. Несмотря на то, что снаряд не взорвался, осколками брони были поражены все зачётные карточки, кроме установленной на месте командира. Снаряд с взрывателем, выпущенный с 1500 ярдов, пробил 75 мм башенной брони под углом 25°. В борту башни образовалась трещина от пробоины до крыши.

Фальшборт спас танк от пробития с 1500 ярдов: снаряд взорвался, не пробив основную броню. С 1000 ярдов (914 м) фальшборт уже не спас танк. Снаряд пробил и его, и основную броню — возможно, это случилось из-за того, что взрыватель был повреждён и не сработал. Ещё один снаряд с той же дистанции срикошетировал от 70-мм бортовой брони, установленной под углом в 20°, и разбился о башню. Заключения британцев о качестве бронирования «Матильды» совпадали с мнением американцев. Было отмечено, что свойства брони под обстрелом оказались неудовлетворительными из-за большого количества отколов с тыльной стороны при пробитии.

Взглянув на боевую карьеру «Матильды», можно смело сказать, что ставка на броню себя не оправдала. Вооружение и подвижность машины не позволяли ей ни уйти от огня вражеских пушек, ни ответить им эффективным огнём. Как бывает довольно часто с «неуязвимыми» танками, польза от бронирования «Матильды» стремительно уменьшалась по мере развития танковой и противотанковой артиллерии. Пик эффективности машины пришёлся на сражения против вяло сопротивлявшихся итальянцев, но даже тут танки имели большие потери из-за технических неисправностей, с которыми пришлось бороться до самого конца карьеры «Матильды» в Северной Африке. Тем не менее, многие британские офицеры после войны отзывались о «Матильде» довольно лестно: машина довольно хорошо смотрелась на фоне других британских танков того периода.

Автор благодарит Мэтта МакМэхона (Matt McMahon) за предоставленные материалы.

---

Источники и литература:

1. Архив Canadian Military Headquarters, London (1939–1947) RG 24 C 2
2. Архив BATRAC International
3. Bryan Perrett. The Matilda (Armour in Action) — Littlehampton Book Services Ltd, 1973