Как уже упоминалось в первой части статьи, корпус Катукова, действовавший в августе 1942 года на новом для себя участке фронта, должен был наносить лишь вспомогательный удар в наступлении войск 38-й армии Брянского фронта на Землянск, что северо-западнее Воронежа. Однако уже после первого дня наступления мнение командования изменилось: дела у катуковцев шли гораздо лучше, чем у соседей, и командующий фронтом генерал-лейтенант Рокоссовский сделал ставку на них.
Смена направления удара
Направление действий группы Катукова считало вспомогательным не только советское командование, но и немцы: здесь действовала 387-я пехотная дивизия (пд), уже изрядно помятая в предыдущих боях. Хотя пленные сообщали о приказах, согласно которым «этот рубеж должен быть удержан, хотя бы для этого пришлось пожертвовать последним солдатом», одними приказами остановить наступление танкового корпуса с частями усиления было довольно сложно. Стоит отметить, что захваченный в бою 15 августа приказ по 387-й пд обращал особое внимание на создание устойчивой противотанковой обороны:
«Для каждого противотанкового орудия необходимо, кроме огневой позиции, оборудовать по меньшей мере одну запасную позицию, состоящую из огневой позиции ДЗОТа и проволочного заграждения. Каждую позицию необходимо замаскировать с фронта от наблюдения и насколько возможно оградить от обстрела».
Проведённую в ночь на 11 августа разведку боем командование опергруппы Катукова оценило как весьма успешную. Все три отряда успешно выполнили задачу, закрепившись на новых рубежах, захватив четырёх пленных и уничтожив «до 150 немцев».
Тем не менее первый день наступления, 12 августа, не стал для группы Катукова слишком лёгким. 167-я стрелковая дивизия (сд), перейдя в наступление, вышла на южную окраину Большой Верейки. Задачу по взятию деревни Каверья она выполнить уже не смогла, что, в свою очередь, затормозило наступление наступавшей рядом 1-й мотострелковой бригады (мсбр): преодолев передовой рубеж, мотострелки были остановлены сильным фланкирующим огнём.
Не лучше обстояло дело и у танкистов. Так, 89-я танковая бригада (тбр) смогла выйти к северному берегу реки Большая Верейка, где была остановлена заградительным огнём немцев и сплошными минными полями. Попытка сапёров расчистить проходы и навести переправу при свете дня ничем хорошим не закончились: потеряв до половины личного состава, сапёры отошли до темноты.
Тем не менее некоторые танки, благодаря заранее заготовленным фашинам, сумели переправиться через реку и начать поддержку пехоты 167-й сд и 1-й мсбр. Остальные танки вели огонь по обнаружившим себя огневым точкам из-за реки. При этом собственные потери за день от артиллерийского огня и на минах составили 11 танков.
Другие бригады: 1-я гв.тбр и введённая после полудня из резерва 49-я тбр — также сумели только дойти до переправ. Тем не менее на фоне действий соседей даже такие результаты выглядели успешными.
Основным сдерживающим наступление фактором стал узел обороны, созданный немцами в районе деревень Рубцово и Каверья, характеризовавшийся как «сильный узел сопротивления, опоясанный многочисленными ДЗОТами, минными полями, а в некоторых частях проволокой в два кола». Его значение отлично понимали в штабах по обе стороны фронта.
Тем не менее на участке группы Катукова наступление пока продолжалось. Ночью 89-я тбр переправилась через Большую Верейку, и к 16:00 её танки ворвались в Чуриково, но… без отставшей пехоты. Ещё большего добилась 49-я тбр, чьи батальоны вошли в хутора Скляево-4 и Скляево-5. Хотя без поддержки отсечённой артиллерийским огнём пехоты закрепиться на новых рубежах не удалось, успех танкистов Катукова вызвал у командования армии впечатление, что на этом участке немецкая оборона не столь прочна и вполне может быть смята.
Ещё вечером 12 августа Катукову передали из резерва свежую 150-ю тбр вместе с 253-й стрелковой бригадой (сбр). На тот момент, согласно журналу боевых действий 150-й тбр, в ней числился 61 танк: 10 КВ-1, 23 Т-34, восемь Т-26 и 20 Т-70. Однако принять участие в бою 13 августа бригаде не удалось — из-за отсутствия оборудованных переправ и минированных обходов бригада переправлялась через Большую Верейку до 03:00. Для развития успеха на участке Катукова стоял резерв фронта — 2-й танковый корпус (тк).
Однако 387-я пд вермахта отбила атаки 1-го тк, и в немалой степени этому способствовали переброшенные в усиление две батареи из 197-го дивизиона штурмовых орудий. Согласно немецким данным, 387-я пд за 12 августа потеряла 250 человек, 385-я пд за 12–13 августа — 95 человек, 340-я пд за 11–12 августа — 800 человек. На утро 13 августа в 197-м дивизионе штурмовых орудий оставалось 13 исправных «штугов».
Танковые заградотряды
14 августа попытки прогрызть немецкую оборону продолжились. 150-я тбр атаковала Скляево-5. На бумаге с ней взаимодействовали целых два батальона 104-й сбр, но по факту общая численность пехоты составила 130 человек. Несмотря на усилия танкистов по ликвидации немецких огневых точек, пехота отстала, и в Скляево-5 танки ворвались в одиночестве. Так и не дождавшись подхода пехоты, они к вечеру отошли на соседнюю высоту. По потерям этот день стал для бригады самым тяжёлым — сгорело пять КВ, пять Т-34 и четыре Т-70. Надо заметить, что и в этот день, и в последующие штаб группы Катукова не включал потери 150-й тбр в общий итог, благодаря чему, например, безвозвратные потери КВ в этой операции составили всего один танк!
На своём участке танки 49-й тбр уже к 14:20 ворвались в Скляево-4, но под перекрёстным артиллерийским огнём и без поддержки пехоты отошли. При этом лучшие части Катукова — 1-я гв.тбр и 1-я мсбр — весь день пытались прорвать немецкую оборону у Рубцово. Если бы катуковцам удалось сокрушить этот «шверпункт» на своём правом фланге, немцы лишились бы возможности вести фланговый огонь по наступающим, и тогда оборона 387-й пд могла и не устоять. Но отсутствие успеха у соседей Катукова позволило немцам также усилить опасный для себя участок. На помощь 387-й пд перебросили резервы, и особенно существенным стало прибытие боевой группы «Михалик» из состава 22-й танковой дивизии (тд).
У немцев отличился обер-лейтенант Геральд де ла Рено из 197-го дивизиона штурмовых орудий, представленный к награждению Золотым германским крестом и тяжело раненный 14 августа. На вечер этого дня в 197-м дивизионе числилось 11 исправных штурмовых орудий.
В этих условиях намечавшийся в какой-то момент ввод фронтового резерва на участке оперативной группы Катукова также терял смысл — как верно заметили в штабе армии, ввод в бой танков внутри немецкого укрепрайона привёл бы лишь к скученности и большим потерям. Это усугублялось тем, что 15 августа в боевые порядки 387-й пд прибыл 559-й дивизион истребителей танков на самоходках «Мардер» и вся 377-я пд.
Вот как эти события описывает в мемуарах сам Катуков:
«В боях у реки Суховерейка в тяжёлую ситуацию попал Александр Бурда. Я поручил ему возглавить группу из 27 машин, поставил задачу выбить гитлеровцев из села Каверья, которое они превратили в опорный пункт, и оттеснить их к реке. Бурда с трёх сторон окружил село. Гитлеровцы сопротивлялись ожесточённо. Их приходилось выбивать из каждого двора, из каждого подвала. Будь, конечно, у Бурды рота-другая автоматчиков — ему пришлось бы легче. Но взять их было неоткуда: в горячих непрерывных боях ряды мотострелков таяли с каждым днём. И комбату пришлось маневрировать танками.
В разгар боя машина Бурды выскочила на задворки села, и вдруг в триплекс командир увидел замаскированную в огородах и садах батарею противотанковых орудий. Немецкие артиллеристы тоже заметили танк Бурды. Снаряды загрохотали по броне «тридцатьчетвёрки». И тут случилось почти невероятное: вражеский снаряд влетел прямо в канал ствола танковой пушки и разорвался внутри машины.
Осколки триплекса и раскалённой окалины ударили в лицо Бурде. Кровь залила глаза. Но даже в этот момент комбат не растерялся: он приказал по радио своему заместителю старшему лейтенанту Заскалько принять командование группой, а водителю старшему сержанту Матняку развернуть танк вправо, чтобы стать к батарее противника наиболее мощной, лобовой броней.
Но машина оставалась неподвижной. В чем дело? Может, обычно проворный и хладнокровный водитель растерялся? Взглянув вниз, Бурда увидел, что Матняку оторвало кисть руки. Бурда быстро перетянул ремнём перебитую руку механика-водителя, отодвинул его в сторону и сам сел за рычаги управления. Но тут выяснилось, что танк плохо повинуется рулям: его все время заносит влево. Нетрудно было догадаться, что одна из гусениц повреждена. С большим трудом Бурде удалось вывести машину из зоны обстрела и доставить раненого водителя на КП группы. Медики тут же отправили обоих в госпиталь».
Впрочем, сам Катуков пока ещё не терял надежды прорвать немецкую оборону. Теперь к узлу Рубцово — Каверья были стянуты уже три танковые бригады 1-го тк — 49-я, 89-я и 1-я гв.тбр. Вместе с 1-й мсбр им была поставлена задача в ночь на 15 августа блокировать узел обороны противника и с утра уничтожить его совместной атакой. Однако, как и ранее, всё, что удалось танкам — это ворваться на окраины Рубцово, теперь уже с трёх сторон.
Проблемы с пехотой у 150-й тбр в штабе опергруппы Катукова попытались исправить вводом в бой 15 августа частей 253-й сбр. Увы, управление в ней оказалось не на высоте. Командир 150-й тбр, с которой должны были взаимодействовать батальоны бригады, докладывал:
«Все предпринятые мной меры для проталкивания пехоты к танкам оказались безрезультатными, так как стрелковой бригадой было потеряно управление (о местонахождении четвёртого батальона не знали шесть часов), и пехота только к 18:00 вышла основными силами к гребню безымянной высоты».
Впрочем, дальнейшие попытки командования 150-й тбр заставить пехоту поддержать атаку танков имели ещё более плачевные последствия. Пока перешедшие в атаку танки вели бой в Скляево-4 и Скляево-5, часть пехоты «с началом атаки разбрелась по ржи и под воздействием огня противника начала неорганизованно отходить». Штабными офицерами 150-й тбр и заградотрядами танкистов — скорее всего, просто собранными «безлошадными» экипажами — бегство пехоты были приостановлено. Очень странно события, связанные с действиями 150-й тбр, описывает в мемуарах Катуков:
«До середины августа танковые корпуса во взаимодействии с 38-й армией Воронежского фронта пытались прорвать оборону противника. Но все наши попытки не увенчались успехом. Единственное, чего мы добились — это врезались маленьким 4-километровым клином в расположение гитлеровцев на левом фланге нашего корпуса, на правом берегу Дона. Но и этот небольшой успех был омрачён некоторыми событиями.
Как уже говорилось, отдельная стрелковая бригада полковника Гаранина (на тот момент командир 104-й сбр З.Н. Гаранин был ещё майором — прим. авторов) наткнулась на сильное сопротивление немцев, подбросивших на этот участок фронта свои резервы — артиллерию и другие средства борьбы. Наши пехотинцы были прижаты к земле, и развить обозначившийся успех своими силами не могли. Подкинули несколько танков, но и они не оказали существенной поддержки стрелкам. Тогда командование фронта бросило в Придонье на подкрепление танковую бригаду. Номера её и фамилию командира не помню. Встретились мы с ним накоротке. Поставил я командиру задачу, и он отправился выполнять её (Катуков описывает ввод в бой 150-й тбр — прим. авторов).
Часа через два-три начальник оперативного отдела Никитин передал донесение с левого фланга: «Танковая бригада, понеся большие потери, вышла из боя. Командир отправлен в тыл. У него тяжёлое нервное потрясение».
Что же произошло? Бригада, как потом выяснилось, была совсем недавно сформирована. Большинство экипажей, командиры подразделений, частей, входивших в её состав, чуть ли не впервые попали на фронт. Люди необстрелянные, неопытные. Надо бы мне получше проинструктировать командира бригады, но, каюсь, в спешке, увлечённый боем, я не успел этого сделать.
Ведь обычно как действовали видавшие виды танкисты при выполнении такой задачи? Готовясь к атаке, они прежде всего высылали вперёд боевую разведку, с тем, чтобы она вызвала огонь на себя. Командиры танковых экипажей и подразделений в это время располагались в укрытиях, наблюдательных пунктах и засекали обнаружившие себя огневые средства врага. А потом подавалась команда «По машинам», и танковые экипажи устремлялись вперёд, зная точно, какие цели им предстоит подавить огнём, уничтожить, смять гусеницами. Понятно, предварительная разведка не обеспечивала обнаружения всех целей, но всё же значительно облегчала борьбу с огневыми средствами противника.
А в тот день в Придонье командир бригады без всякой разведки вывел танковые батальоны на большой голый бугор и открыл огонь по предполагаемым позициям гитлеровцев. Бесспорно, он надеялся сокрушить вражескую оборону, открыть дорогу танкам и пехоте. Но получилось все иначе. Немецкая артиллерия, хорошо замаскированная в ржаных хлебах и других укрытиях, осталась неуязвимой, а танки на голом бугре стали хорошей мишенью для вражеских разведчиков. Танковая бригада вышла из боя. Развить наступление в Придонье не удалось. Но бойцы отдельной 104-й стрелковой бригады закрепились на острие вбитого ими 4-километрового клина и стойко отражали яростные атаки врага».
Что касается действий 150-й тбр, то её командиром с 16 июня 1942 по 15 августа 1943 гг. был подполковник Иван Васильевич Сафронов. Зачем надо было писать в таком ключе о командире с опытом советско-финляндской войны, да и на фронтах Великой Отечественной находившегося с лета 1941 года — непонятно. Не менее интересно, что командир 104-й сбр майор Зиновий Николаевич Гаранин по результатам боев 12–17 августа 1942 года получил орден Суворова III степени, а наградной лист на него подписал уже 18 августа сам Катуков.
Советские танкисты дрались храбро, но без поддержки пехоты немцам удавалось уничтожать танки в ближнем бою. Так, будущий кавалер Рыцарского креста командир роты 164-го пехотного полка (пп) лейтенант Вильгельм Фиедерер сначала выстрелами в смотровые щели заставил экипаж одного КВ покинуть танк, а на следующий день повёл свою роту в контратаку на прорвавшиеся танки, уничтожая их с помощью мин.
Неутешительные итоги
К утру 16 августа в штабе группы Катукова также признали, что дальнейшие атаки не имеют смысла. Тем не менее, даже на карте результаты катуковцев выглядели куда значительнее, чем у соседей. Оперативной группе удалось форсировать реку Большая Верейка и создать крупный плацдарм в немецкой обороне.
Фактически наступление Катукова было потоплено в огне артиллерии — его пехоту немцы накрывали плотным огнём орудий крупных калибров. Только за 11–13 августа на участке 387-й пд зафиксировано 3612 выстрелов 105-мм лёгких полевых гаубиц, 970 выстрелов 100-мм пушек, 2439 выстрелов 150-мм тяжёлых полевых гаубиц и 440 выстрелов реактивных миномётов. После такого огненного ада советские танки оставались без поддержки и уничтожались «штугами» и «Мардерами», орудиями Pak 40 и пехотой в ближнем бою.
Что касается скрытности проведения операции, то её, конечно же, не хватало. С учётом того, что только на участке 340-й пд, которая дралась с группой Ротмистрова с 10 июля по 23 августа, немцы зафиксировали 986 перебежчиков и 1268 пленных, планы советского командования в любом случае были известны немцам.
Общий итог наступления выглядел для частей 38-й армии безрадостно. Потери за время операции составили 3748 человек убитыми, ещё 2043 числились пропавшими без вести, а вместе с ранеными армия зафиксировала потерю 15 557 человек. Наступавшие корпуса понесли серьёзные потери в технике: 138 танков было подбито, а 139 сгорели.
Отдельно отметим, что своё донесение о проводимой операции направили «куда надо» и особисты:
«Товарищу Федоренко. По сообщению Особого отдела НКВД Брянского фронта, ударная группа Ротмистрова в составе 1-го, 7-г и 11-го танковых корпусов, 229-й, 248-й, 237-й, 340-й, 167-й и 104-й сд, пяти артполков РГК и четырёх артполков, имея задачу ликвидации землянской группировки противника, 12 августа в 05:00 перешла в наступление…
Отрицательно на ход боевых действий повлияла неотработанность до начала наступления вопросов взаимодействия и управления войсками…
Отдельные командиры танковых частей, имея в своём подчинении приданные для совместных действий стрелковые части, стремились снять с себя ответственность за действия пехоты. Например, командиры 248-й сд и 96-й тбр вместо координации действий своих подразделений обвиняли друг друга в неправильности подготовки организации и ведения боя.
Боевые действия ударной группы показали, что план операции всесторонне, в полном объёме, не был продуман, разведка сил противника и расположения его огневых средств на переднем крае обороны была организована плохо, слабые места в обороне противника и пути обхода установлены не были, наступление велось в лоб; в результате наши части понесли большие, ничем не оправданные потери…
Заместитель Народного комиссара внутренних дел СССР начальник управления Особых отделов Абакумов».
Драка с Ротмистровым за период 11–17 августа стоила 340-й пд достаточно чувствительных потерь в 38 офицеров и 1499 солдат. Особенно большие потери пришлись на 694-й пп, который лишился 15 офицеров и 547 солдат. Для сравнения — все потери дивизии за август составили 1939 человек.
А вот от действий оперативной группы генерал-майора И.Г. Лазарева 385-я пд пострадала не сильно: за период 11–17 августа погибло 36 нижних чинов, 169 были ранены, девять пропали без вести, а 63 выбыли по болезни. Не был убит ни один немецкий офицер, лишь восемь из них получили ранения.
Оперативная группа Катукова воевала против нескольких немецких частей. 387-я пд потеряла 20 офицеров и 965 нижних чинов, из них на долю 543-го пп пришлись семь офицеров и 408 солдат. Прибывшая на поддержку 377-я пд потеряла 33 офицера и 643 солдата, её 769-й пп понёс наибольшие потери — 18 офицеров и 385 солдат. Приданный из состава 57-й пд 164-й пп потерял восемь офицеров и 167 солдат. Боевая группа «Михалик» имела незначительные потери в людях: шесть человек было убито и 18 ранено; примерно такие же потери имели корпусные части.
Таким образом, удержание наступления 38-й армии обошлось VII армейскому корпусу вермахта примерно в 3600 человек.
Выбей советская авиация немецкую артиллерию, танкам Катукова, Ротмистрова и Лазарева в сопровождении пехоты было бы легче драться в глубине немецкой обороны, и немецкая пехота уже не чувствовала бы себя так вольготно в ближнем бою. Но действия советской авиации в операциях 1942 года — это отдельная печальная тема. Бомбардировщики и штурмовики летали, несли потери… но для наземных войск их работа практически не была заметна, в отличие от ударов люфтваффе.
Удивительно другое — командующий Брянским фронтом генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский суть построения немецкой обороны с опорой на обратные скаты высот и мощный артиллерийский огонь должен был понять и уяснить как раз в операциях Брянского фронта. Почему, уже командуя Донским фронтом в осенних попытках прорвать оборону на северном фланге 6-й армии Паулюса под Сталинградом, он опять наступал на те же грабли — остаётся загадкой. Впрочем, это уже совсем другая история.
Комментарии к данной статье отключены.