Чужеземцы в римской армии

Во всех договорах, которые римляне заключали со своими соседями, упоминалось одно и то же требование: предоставлять солдат для участия в военных походах. Союзнические контингенты обеспечивали неизменное численное превосходство римского войска на поле боя. Кроме того, армия являлась мощным инструментом романизации, поскольку создавала ориентированные на римские стандарты социальные институты и взращивала новую провинциальную элиту, заинтересованную в сотрудничестве с римской властью.

Провинциальная военная клиентела

Одним из обязательных условий, на которых римляне заключали союзный договор с покорёнными народами, было требование посылать вспомогательные контингенты для участия в военных походах. Военные обязательства союзников являлись одним из важнейших инструментов власти Рима в созданном ими римско-италийском союзе. В III–I веках до н.э., в эпоху завоевания Средиземноморья, римская армия почти наполовину состояла из союзнических контингентов: 10 000–20 000 из войска численностью 40 000 человек в битвах при Гераклее и Аускуле, 8000 из 26 000 — при Киноскефалах и 27 000 из 37 000 — при Пидне. Римская армия приобрела ярко выраженный полиэтнический характер. В её рядах можно было встретить италийских тяжеловооружённых пехотинцев, испанских и галльских всадников, нумидийских и мавританских метателей дротиков, балеарских пращников, критских лучников и т.д.

Командовали этими отрядами собственные офицеры, которые, в свою очередь, подчинялись римским трибунам и префектам. Для знати союзников военная служба в рядах римской армии нередко становилась прекрасной возможностью завязать необходимые контакты с молодыми римскими нобилями. Такого рода палаточные знакомства обеспечивали обеим сторонам бонусы в будущей политической карьере, и потому интерес к их поддержанию был взаимным.

Провинциальные клиентелы римских военачальников порой достигали огромных размеров, о чём свидетельствует широкое распространение родовых имён Метеллов, Помпеев и Серториев в Испании, Юлиев в Галлии и Антониев на Востоке. Римский историк Помпей Трог, происходивший из галльского племени воконтиев, сообщал, что римское гражданство получил его дед, который под командованием Гнея Помпея Магна храбро сражался против Сертория в Испании. Его сын, дядя историка, в рамках наследственных обязательств командовал галльской кавалерией в армии Помпея, воевавшей на Востоке против Митридата VI Евпатора. Другой сын, отец Помпея Трога, служил у Юлия Цезаря в Галлии, где ведал перепиской и делами посольств.

Галльская клиентела Цезаря

В биографии Цезаря есть немало эпизодов, показывающих, насколько серьёзно знатные римляне подходили к выполнению своих обязательств покровителей и патронов. Светоний сообщал, что Цезарь с такой горячностью защищал в суде нумидийского юношу Масинту, что в пылу спора даже схватил за бороду царского сына Юбу. Ведя войну в Галлии, Цезарь обзавёлся обширной клиентелой из числа галльской знати. Для приобретения этой дружбы он, по словам Светония, не брезговал никакими средствами: одним он посылал в подарок тысячи пленников, другим отправлял на помощь войска куда угодно и когда угодно, без одобрения сената и народа. С началом Гражданской войны многих из тех, кто прежде воевал под его командованием, Цезарь вновь привлёк на службу, вызвав их письмами поимённо «в память о старой дружбе и оказанных ранее милостях». О некоторых из этих людей он рассказывал в своих «Записках», в том числе раскрывая мотивы их участия в войне:

«В числе всадников Цезаря было два брата-аллоброга, Роукилл и Эг, сыновья Абдукилла, который много лет был главой своей общины. Это были чрезвычайно храбрые люди, которые своей храбростью оказали Цезарю немало отличных услуг во все войны с галлами. За это он поручил им на родине виднейшие должности, провёл их выбор вне очереди в местный сенат, дал им земли в Галлии, отнятые у врагов, дарил большие денежные суммы и вообще сделал их из людей бедных богатыми. За свою храбрость они были в почёте не только у Цезаря, но и очень ценились в армии».

Те из галлов, кто прошёл через горнило всех войн и живым вернулся домой, в конечном итоге смогли пожать плоды своей верности. Богатства и связи, которыми они обзавелись во время военной службы, позволили им занять высокое положение в домашних общинах. Их потомками являлись галльские Юлии, которых мы знаем по упоминаниям источников и многочисленным надписям I–III веков. Рассказывая о предводителях галльского восстания — эдуе Юлии Сакровире и тревере Юлии Флоре, римский историк Тацит писал, что оба они принадлежали к самым знатным галльским родам и что их отцы и деды получили гражданство за свои подвиги, что во времена Цезаря и Августа «было редкой наградой и давалось только за выдающиеся заслуги». Эта новая провинциальная элита, ориентированная на римскую власть и заинтересованная в сотрудничестве с нею, была самой прочной опорой Рима в Галлии.

Август и германская клиентела

Политику привлечения местной знати на свою сторону продолжили ближайшие преемники Цезаря. В период правления Юлиев-Клавдиев (I век до н.э. — I век н.э.) потомки вождей галльских и германских племён продолжали служить в римской армии на командных должностях. Галльские провинции снаряжали в римскую армию по крайней мере 28 кавалерийских ал и 76 вспомогательных когорт пехоты, то есть 65% всего состава вспомогательных войск в западных провинциях империи.

Имена некоторых командиров этих отрядов известны из повествовательных источников. Тит Ливий сообщал, что трибуны Хумстинкт и Авекций из племени нервиев особенно отличились в ходе кампании Друза Старшего в Зарейнской Германии. Тацит упоминал Юлия Инда из племени треверов, который во время подавления восстания Сакровира в 21 году н.э. командовал алой из своих соотечественников. Впоследствии ала Индиана (ala Gallorum Indiana), в названии которой сохранилось имя её первого командира, участвовала в римском завоевании Британии. Ала Атекторигиана (ala I Gallorum Atectorigiana), хорошо известная по эпиграфике Нижней Мёзии и Дакии императорского времени, также получила название по имени её первого командира — Атекторига из галльского племени пиктонов.

Одним из самых известных командиров вспомогательных ауксилий эпохи Августа являлся Арминий, сын вождя херусков Сегимера. Он родился в 16 году до н.э. и был одним из представителей первого поколения романизированных германцев. Арминий и его брат Флав с детства пребывали в Риме в качестве заложников и там усвоили латинский язык и культуру. Оба служили в римской армии, командуя отрядами своих соотечественников. Историк Веллей Патеркул, который знал Арминия по службе, вспоминал его как отважного и усердного офицера, с живым умом и необычайными для варвара способностями. За свои заслуги Арминий не только удостоился римского гражданства, но и был включён в состав всаднического сословия, что для того времени было необычной почестью. После того как Арминий вернулся домой и в 9 году возглавил германское восстание, его брат сохранил верность присяге и даже участвовал в походах Германика за Рейн в 14–16 годах. Его сын Италик родился в Риме, получил римское воспитание и, как и отец, служил в римской армии. В 47 году херуски попросили императора Клавдия дать им царя, и тот отправил к ним Италика, снабдив его деньгами и почётной свитой.

Батавы и династия Юлиев-Клавдиев

Отношения между династией Юлиев-Клавдиев и военной клиентелой провинциального происхождения хорошо иллюстрирует история жившего на Нижнем Рейне германского племени батавов. Основателем батавской общины являлся знатный вождь, происходивший из царской династии хаттов. Переселившись вместе с родственниками и воинской свитой на пустовавшие земли в низовьях Рейна, он смог подчинить разрозненные остатки местного населения и занять среди них лидирующее положение. Само появление батавов на занимаемых ими впоследствии землях было невозможно без прямой санкции римских властей, о которой, правда, не сохранилось сведений в источниках. В 12 году до н.э. Друз Старший заключил с батавами договор, гарантировавший им определённую автономию от вмешательства римской провинциальной администрации и свободу от уплаты обычной подати. За это они обязывались поставлять римлянам солдат для военной службы. Описывая общество батавов и то положение, которое они занимали в римской провинциальной системе, Тацит сравнивал их с оружием, которое рачительный хозяин использует лишь для войны:

«Батавам по-прежнему воздаётся почёт, и они продолжают жить на положении давних союзников: они не унижены уплатой подати и не утесняются откупщиком; освобождённых от налогов и чрезвычайных сборов, их предназначают только для боевых действий, подобно тому как на случай войны приобретают оружие и доспехи».

Батавы оказали римлянам множество услуг во время походов в Зарейнскую Германию между 12 годом до н.э. и 17 годом н.э., а также при завоевании Британии в 43 году н.э. По самым простым подсчётам, батавы снаряжали для службы в римской армии не менее девяти вспомогательных когорт пехоты и минимум одну кавалерийскую алу. Из их же числа набирались матросы рейнской речной флотилии и отряд императорских телохранителей в Риме. Таким образом, общее число служивших в римской армии батавов достигало 5000–10 000 человек и охватывало значительную часть мужского населения племени. Отряды батавов сохраняли свой этнический характер, а их командирами являлись представители знати и потомки царского рода. Рядовой состав по мере убыли пополнялся рекрутами из числа самих батавов. Солдаты в отношениях друг с другом руководствовались принесёнными из дома принципами родственного и соседского поведения, а также продолжали поддерживать связи со своими домашними, в том числе посредством писем.

Кризис отношений клиентелы и восстание батавов

Рассказ Тацита о восстании батавов в 68–70 годах хорошо показывает, как эта система выглядела изнутри. В центре истории находится фигура Юлия Цивилиса — не просто знатного батава, а потомка царского рода (stirps regia). Цивилис командовал батавской когортой в рядах сначала британской, а затем германской армии, участвовал во многих войнах и приобрёл широкую известность среди солдат. После подавления восстания Виндекса весной 68 года, в котором батавские когорты сыграли немаловажную роль, Цивилис поссорился с германским военным командованием. Вскоре его самого, а также его брата Клавдия Павла арестовали, обвинив в подрывной агитации среди соотечественников. Павел тут же поплатился головой, а Цивилиса в цепях отправили в Рим на суд императора. Внезапная кончина Нерона летом того же год спасла батава от смерти. Гальба вернул ему свободу, восстановил в прежней должности и отослал обратно в Германию. После провозглашения императором Вителлия в январе 69 года Цивилис вынужден был уволиться из армии и уехать домой, где стал думать, как отомстить обидчикам.

В единственной сохранившейся рукописи тацитовской «Истории» имена братьев были переданы как Клавдий Цивилис и Юлий Павел. В дальнейшем изложении историк именует своего героя Юлий Цивилис. Скорее всего, оба имени в этой части текста оказались перепутаны. Различие имён братьев может быть объяснено их двоюродной степенью родства или тем, что они получили право римского гражданства в разное время. Цивилис, которому на момент восстания было более сорока лет, родился в правление императора Тиберия и начал военную службу уже при Клавдии. Родовое имя Юлий, которое он носил, указывает на получение гражданства в интервале между правлением Августа и Калигулы. Это, кстати, не исключает, что гражданство он унаследовал от отца, который, как мы знаем, принадлежал к царскому роду. Гражданство брата Цивилиса более нового происхождения: скорее всего, он получил его от императора Клавдия, поступив на военную службу.

Причина поднятого Цивилисом восстания вовсе не так очевидна, как её представляет Тацит. С одной стороны, смерть Нерона и пресечение династии Юлиев-Клавдиев разрушили сложившуюся в провинции систему клиентелы. Одним из первых мероприятий Гальбы стал роспуск отряда германских телохранителей, славившихся своей преданностью императорскому дому. Вернувшись домой без положенных им по выслуге лет почестей и наград, многие гвардейцы впоследствии примкнули к мятежникам. Хотя Тацит был убеждён в том, что Цивилис с самого начала стремился к ниспровержению римской власти в провинции и лишь для вида прикрывался именем Веспасиана, вероятно, существовала и другая точка зрения. Цивилис и Веспасиан могли действительно быть знакомы друг с другом, поскольку оба в одно время служили в Британии. Для многих батавов, имевших за плечами опыт военной службы в составе британского или германского гарнизона, Веспасиан, которого хорошо помнили в обеих провинциях, в качестве императора был гораздо более предпочтительной фигурой, чем любой из его противников.

С другой стороны, с точки зрения батавов восстание Цивилиса являлось междоусобной войной. Вождём противной партии был Клавдий Лабеон, префект батавской кавалерийской алы и давний соперник Цивилиса. В решающем сражении успех сопутствовал Цивилису, а его противник потерпел поражение, но сумел скрыться. Забросив свои обязанности полководца, Цивилис долгие недели гонялся по белгским лесам за Лабеоном и остатками его отряда. Война разделила даже семью Цивилиса, поскольку его родной племянник Юлий Бригантик предпочёл сохранить верность присяге. Ранее он командовал кавалерийским эскортом, так называемыми equites singulares Вителлия, а затем перешёл со своими всадниками к Веспасиану и в составе армии Петилия Цериала отправился в Галлию сражаться против собственных соплеменников. В одном из сражений на берегу Рейна он сложил голову. Другой племянник, Клавдий Виктор, последовал за своим дядей.

Рассказ Тацита о восстании сохранился не полностью — на том моменте, когда Цивилис стал призывать Цериала к переговорам. Судьба Цивилиса осталась за рамками повествования: мы не знаем, стал он изгнанником или же возвратился на родину. Известно, что многие участники восстания получили прощение, а батавы сохранили большую часть прежних привилегий, включая право посылать солдат для службы в римской армии. На смену прежней правящей династии в Риме пришли Флавии, ставшие покровителями батавов. Об этом свидетельствует имя Флавия Цериала, которое носил префект стоявшей в Виндоланде в Британии IX Батавской когорты. Судя по несколько фамильярному обращению «господин и царь» (dominus et rex) со стороны одного из своих подчиненных, Флавий Цериал, как и Юлий Цивилис до него, принадлежал к числу потомков царского рода (stirps regia).

---

Литература:

1. Нестеров, А.Г. Об одном аспекте романизации кельтской аристократии в римской Галлии в I в. до н.э. — начале III в. н.э. / А.Г. Нестеров // Античная древность и средние века. — 1978. — № 15. — C. 61–69.
2. Kavanagh, B. The Citizenship and nomen of Roucillus and Egus / В. Kavanagh // The Ancient History Bulletin. — 2001. — Vol. 15. — № 4. — P. 163–171.
3. Roymans, N. Ethnic Identity and Imperial Power: The Batavians in the Early Roman Empire / N. Roymans. — Amsterdam, 2004.
4. Willems, W.J.H. Romans and Batavians. A regional study in the Dutch Eastern River Area, II / W.J.H. Willems // Berichten van de Rijksdienst voor het Oudheidkundig Bodemonderzoek. — 1984. — Bd. 34. — S. 39–331.
5. Derks, T. Ethnic identity in the Roman frontier. The epigraphy of Batavi and other Lower Rhine tribes. Ethnic Constructs in Antiquity: The Role of Power and Tradition / Ton Derks, Nico Roymans (ed.). — Amsterdam: Amsterdam University Press, 2009. — P. 239–282.
6. Woolf, G. Becoming Romans. The Origins of Provincial Civilization in Gaul / G. Woolf. — Oxford, 1998.