О гранате Сердюка замолвите слово?

Менее чем через месяц после начала Великой Отечественной войны почти вся территория Белоруссии была оккупирована немецкими войсками. Часть населения БССР, не приняв такого развития событий, ушла в лесные массивы, чтобы создать очаги вооружённого сопротивления врагу. Через год борьбы разрозненных партизанских отрядов при Ставке Верховного главнокомандующего СССР был создан Центральный (ЦШПД), а затем и Белорусский штаб партизанского движения (БШПД). Руководство этих штабов сразу же принялось решать проблему нехватки оружия у белорусских партизан.

Первоначальная ставка руководства СССР на вооружение партизан трофейным оружием отчасти сработала. В партизанских отрядах было немало стрелкового оружия как отечественного, так и немецкого производства. При этом лесным бойцам катастрофически не хватало боеприпасов и специальных диверсионных средств. Во вражеском тылу главной задачей партизан было уничтожение казарм, складов, железнодорожных путей и других объектов — для этого требовались бронебойные, фугасные и зажигательные боеприпасы. Согласно постановлению Государственного комитета обороны (ГОКО) №2237-сс от 4 сентября 1942 года, для вооружения партизанских отрядов в сентябре планировалось выделить:

«винтовок и карабинов — 10000 шт.;

автоматов ППШ — 8000 шт.;

пистолетов — 2000 шт.;

ручных пулемётов — 1000 шт.;

приборов «Брамит» — 5000 шт.;

противотанковых ружей — 1000 шт.;

50 м/м миномётов — 1000 шт.;

82 м/м миномётов — 400 шт.»

Обращает на себя внимание тот факт, что основным видом вооружения тогда были именно винтовки, а не пистолеты-пулемёты. Как видно, глушители «Брамит» предполагались на каждую вторую винтовку (возможно, какая-то часть приборов предназначалась для револьверов «Наган»). Реальная картина вооружения партизан выглядела следующим образом. Например, в марте 1943 года партизанская бригада №300 им. Ворошилова Минской области имела на вооружении:

«артиллерийских орудий — 3 шт.;

миномётов — 2 шт.;

станковых пулемётов — 5 шт.;

ручных пулемётов — 35 шт.;

ППД — 33 шт.;

винтовок — 604 шт.;

пистолетов — 23 шт.;

наганов — 200 шт.;

гранат — 255 шт.»

Эти цифры наглядно показывают, что партизаны воевали, в основном, винтовками. Поэтому неудивительно, что руководство БШПД в первую очередь обратило внимание на попытку оснастить винтовки дополнительными специальными боеприпасами для штатного оружия партизан.

Универсальная винтовочная граната

В одном из писем осенью 1942 года начальник БШПД П.З. Калинин просит Главное артиллерийское управление (ГАУ) изготовить опытную партию винтовочных шомпольных гранат УГС-30 на заводе «Гостеасвет». Однако Артком ГАУ, «учитывая низкие боевые качества данной конструкции гранат, а также небезопасность стрельбы ими», считал целесообразным изготовить лишь небольшую опытную партию этих гранат в количестве 300 штук (200 охолощённых и 100 боевых) и подать их на Научно-исследовательский полигон стрелкового вооружения Красной армии (НИПСВО КА) для полигонных испытаний с участием представителя БШПД. До проведения этих испытаний Артком ГАУ отказывался давать санкцию на изготовление большой партии данных гранат.

Здесь стоит сделать небольшое отступление от переписки БШПД и ГАУ для тех, кто не знаком с историей шомпольных ружейных гранат конструкции Сердюка. Винтовочная граната кумулятивного действия, позднее получившая наименование ВПГС-41 и индекс 57-Г-623, была разработана в июле 1941 года по заданию Управления стрелкового вооружения ГАУ КА в СКБ Наркомугля под руководством А.К. Сердюка. Постановлением ГОКО №783сс от 13 октября 1941 года гранату приняли на вооружение и запустили в массовое производство, а 25 ноября при Наркомате боеприпасов СССР было создано специальное конструкторское бюро СКБ-35 по разработке винтовочных противотанковых гранат.

Уже в начале 1942 года в СКБ-35 создали новую гранату калибра 90 мм повышенной бронебойности в 60 мм, которую приняли на вооружение постановлением ГОКО №1219сс от 28 января 1942 года под наименованием ВПГС-42. Однако вскоре пришли первые шифровки с фронта о боевом применении, в которых отмечались частые срывы стабилизатора, низкая меткость стрельбы по подвижным целям из-за отсутствия прицела и сошек, частые отказы при стрельбе под малыми углами, деформация шомпола при носке и засорение патронника винтовки. Постановлением ГОКО №1453с от 16 марта 1942 года производство ВПГС-41 и ВПГС-42 прекратилось, а имевшиеся в войсках гранаты рекомендовалось использовать по строениям в боях за населённые пункты.

Несмотря на это, доработка гранат в СКБ-35 продолжалась. Так появилась универсальная граната Сердюка УГС-30. Применение тёрочного запала позволяло использовать винтовочную гранату в качестве ручной противотанковой. Число «30» в наименовании гранаты означало бронепробиваемость, которая осталась на уровне ВПГС-41. При этом гранта сбросила почти половину своего прежнего веса. Именно такой боеприпас хотели получить в БШПД для вооружения партизанских отрядов. За эту спасительную партизанскую «соломинку» и ухватился А.К. Сердюк, расстроенный, как он считал, несправедливой неудачей с ВПГС-41. Тем более что к тому времени уже было принято принципиальное решение о будущем объединении СКБ-35 и КБ-30, параллельно выполнявших работы по проектированию и конструированию винтовочных гранат.

В январе 1943 года П.З. Калинин отправил письма начальнику 6ГУ НКБ и директору завода «Гостеасвет» с просьбой о срочном снаряжении 50 опытных противотанковых гранат. Сердюк в своём письме начальнику БШПД жаловался, что НИИ-6 затягивает снаряжение УГС-30. Как оказалось, проблема крылась в тёрочном запале для ручного броска гранаты. Начальник технического отдела НКБ Дятлов считал, что конструкция тёрочного воспламенителя в гранате УГС-30 не обеспечивает безопасности гранаты в производстве, транспортировке и обращении. С этим категорически не соглашался Сердюк, который писал, что «все последствия применения гранаты с тёрочным ликвидатором СКБ-35 принимает на себя».

К февралю 1943 года было изготовлено 1000 универсальных гранат, которые техотдел рекомендовал использовать только как винтовочные без тёрочных запалов. Несмотря на предостережения Наркомата боеприпасов, но учитывая желание представителя БШПД, изготавливались и тёрочные запалы с принятием всех мер предосторожности. Впрочем, пока неизвестно, чем закончилась история с универсальностью гранаты.

Граната Сердюка образца 1943 года

Тогда же, в феврале 1943 года, граната под наименованием ВПГС-43 проходила испытания на заводе №3, а в марте — на НИПСВО. Видимо, от универсальности Сердюку в итоге пришлось отказаться. Первые результаты испытаний для винтовочной гранаты были неутешительными:

«Отмечены:

— неудовлетворительная кучность;

— большой процент отказов;

— преждевременный разрыв приведший к контузии стрелка.

К полигонным испытаниям можно допустить только после доработки конструкции.

Вывод:

Винтовочная граната ВПГС-43 опасна в применении и небезотказна в действии. Подачу в войска для отзывов до исправления недостатков категорически воспретить».

Казалось бы, столь категоричный приговор мог поставить крест на разработке, но доработка ВПГС-43 продолжалась весь 1943 год. В очередной раз в ноябре 1943 года начальник БШПД П.З. Калинин делает запрос в ГАУ о состоянии работ над противотанковой гранатой, на что получает ответ от начальника ГАУ Яковлева: «Винтовочная противотанковая граната Сердюка является недоработанной и небезопасной в применении… Снабжать такими гранатами партизанские отряды или войсковые части ГАУ КА считает не возможным». При этом Яковлев отмечал, что СКБ-35 неоднократно предлагалось доработать свою гранату и подать её на повторные полигонные испытания, чего так и не было сделано.

Тем не менее, благодаря «партизанскому нажиму» ГАУ вернулось к широким заводским испытаниям ВПГС-43 на заводе №3 им. Володарского, которые завершились в декабре 1943 года. Всего на заводе было изготовлено 687 винтовочных гранат, 400 из которых представили на заводские испытания (остальные были предварительно успешно отстреляны бригадой конструкторов). Первая проба из 165 гранат показала неудовлетворительные результаты по бронепробиваемости вследствие отказов детонации «из-за большого отхода запала от головки в момент накола». Оставшиеся 235 гранат были отправлены на доработку конструкции и исправление указанных недостатков.

Вернувшись после доработки, гранаты пошли уже на третий заход испытаний в Ульяновске, чтобы попытаться завоевать своё место под солнцем — хотя бы партизанским. По результатам декабрьских испытаний отмечалось:

«…3. Процент отказов в самоликвидации гранаты по вине ликвидатора (не разрывов в воздухе 18,6%) — слишком велик;

4. При всех стрельбах на 233 выстрела с учётом попаданий и промахов, оказалось неразорвавшихся гранат 2 шт., что составляет 0,9%;

5. Прицельная дальность стрельбы гранатой лежит в пределах до 75 м;

6. Боковые отклонения при стрельбе на дистанцию прямого прицельного выстрела достигают 3,5 м;

7. Меткость стрельбы гранатой неудовлетворительна… (из 48 отстрелянных гранат в броню попало только 23);

8. Вследствие не достаточной меткости, граната требует значительной тренировки стрелка;

9. Бронепробивное действие гранаты по броне 30 мм удовлетворительно — при стрельбе по нормали к ней и совершенно неудовлетворительно — при стрельбе под углом 30 градусов.

10. Граната в случае пробития брони, абсолютно не обеспечивает зажигания бензина независимо от положения его относительно брони…»

Заключение по итогам испытаний гласило, что «гранаты по безотказности и бронепробиваемости при стрельбе по броне при α=0° испытания выдержали и могут быть направлены на НИПСВО КА для всесторонних испытаний». Это был хоть и промежуточный, но несомненный успех для ВПГС-43. Отработка винтовочной гранаты продолжилась и позднее. В июне 1944 года, накануне начала операции «Багратион», выполнение заказа на противотанковые гранаты разработки СКБ всё ещё оставалось на контроле в БШПД. Уже через месяц плоды работы СКБ-35 стали неактуальными.

Стоит отметить, что в перечне имущества и вооружения БШПД в июле 1943 года в долго пустовавшей графе «гранаты ВПГ» появились первые цифры «28 шт.». К концу года их число выросло до 300 штук. Какие именно винтовочные гранаты хранились на складе партизанского штаба, сейчас выяснить проблематично, но, скорее всего, это были обычные ВПГС-41, всё ещё состоявшие на вооружении Красной армии. В пользу этой версии говорит один из партизанских документов, написанный на обрывке плаката по ВПГС-41, а также наличие сведений о гранате в известном сборнике «Спутник партизана». Тем не менее, каких-либо упоминаний о боевом применении гранат Сердюка партизанами пока не найдено, как и фотодокументов, это подтверждающих.

Характеристики гранат

Наименование	ВПГС-41	УГС-30	ВПГС-43***
Номер чертежа	3-4860	97-СКБ-35	171-СКБ-35
Калибр головной части, мм	60	60	н/д
Длина с шомполом, мм	471,5	472	н/д
Длина без шомпола, мм	183,5	278	н/д
Масса, г	665	350 / 500**	323-345
Масса ВВ, г	340	100	н/д
Начальная скорость, м/с	36,5 / 48,5*	93	73,9
Бронепробиваемость, мм	30	30	35
Дальность прямого выстрела, м	50	90	75
Максимальная дальность полёта, м	126 / 179*	431	289-315

* – данные для усиленного заряда

** – масса варианта ручной гранаты с оборонительным чехлом

*** – данные заводских испытаний

---

Источники:

1. ЦАМО РФ, фонд 81, опись 12040, дело 125
2. РГАСПИ, фонд 644, опись 2, дело 403
3. НАРБ, фонд 1450, опись 1, дело 36
4. НАРБ, фонд 1450, опись 1, дело 964
5. НАРБ, фонд 1450, опись 3, дело 30