Поводом к написанию этого материала стала опубликованная на сайте статья «Мессершмитт» из винтовки? Легко!» В ней, как и следует из названия, рассказывалось о том, как в августе 1944 года бойцы 717-го стрелкового полка 170-й стрелковой дивизии сбили немецкий истребитель «Мессершмитт» Bf 109. Нас заинтересовало, насколько часто происходили подобные случаи в ходе войны — тем более, что в свободном доступе имеются сводки ПВО, в которых отражены эпизоды, когда немецкие машины были сбиты именно ружейно-пулемётным огнём, а наличие учётных документов люфтваффе позволяет сравнивать сведения с обеих сторон линии фронта, по меньшей мере, до конца 1943 года.
Сначала позволим себе несколько общих замечаний. Уже с первых дней Великой Отечественной войны немецкая авиация вынуждена была действовать в условиях интенсивного ружейно-пулемётного огня, который вела советская пехота. Этот факт не остался незамеченным в документах немецкого командования. Вот один пример из документов 11-й армии, относящийся к самому началу войны, а именно к 24 июня 1941 года:
«Несмотря на потери, русские части хорошо держатся под штурмовыми ударами нашей авиации. При этом они пытаются противодействовать ей огнём стрелкового оружия».
О том, что русские не только «хорошо держались», но и наносили люфтваффе серьёзные потери, говорит следующий документ, вышедший из-под пера начальника штаба теперь уже всей группы армий «Юг» 28 июля 1941 года. Пожаловавшись на ослабление сил 4-го воздушного флота вследствие переброски части сил на московское направление или отвода частей на восстановление, документ большую часть объёма посвящает интересующей нас теме:
«Потери, понесённые нашей авиацией до настоящего времени, обусловлены, в первую очередь, обстрелом с земли (ружейно-пулемётный огонь) при нанесении штурмовых ударов. Все экипажи единодушно заявляют, что русские при появлении наших самолётов мгновенно покидают автомашины, ложатся на спину и открывают огонь из всех имеющихся в их распоряжении огневых средств. Если при этом не фиксируется немедленного падения машины, то часто они возвращаются на свои аэродромы, в лучшем случае, с 50–70 пробоинами, что приводит к их выходу из строя на несколько дней. В худшем случае самолёты совершают вынужденную посадку, где подолгу ожидают эвакуации, связанной, как правило, с большими трудностями — если вообще осуществимой».
Далее следовали указания о всемерном внедрении такого способа борьбы со штурмовой авиацией в практику немецкой пехоты. Отмечали действенность ружейно-пулемётного огня немецкие командиры и позднее. Так, 10 февраля 1942 года начальник штаба III танкового корпуса разослал подчинённым частям и соединениям следующие указания:
«9 февраля 1942 года в полосе армейской группы фон Клейста один «Рата» [истребитель И-16 — прим.редактора] был сбит 12 ружейными выстрелами. В другой день некоторые «Юнкерсы» Ju 87 вернулись на аэродром с многочисленными пробоинами, полученными от огня русской пехоты. Эти машины вышли из строя на несколько дней. Эти эпизоды ясно показывают действенность огня пехоты при борьбе с авиацией и должны быть использованы в качестве примера при обучении личного состава».
Приведённые выше документы убедительно доказывают, что ружейно-пулемётный огонь пехоты рассматривался командованием как сухопутных, так и военно-воздушных сил противника как достаточно серьёзная угроза. Насколько эта угроза реализовалась в ходе боевых действий, могут показать данные о потерях люфтваффе от различных видов оружия. К сожалению, пока таких исследований не проводилось или они авторам не известны. К тому же, имеются в данном вопросе и некоторые принципиальные сложности.
Во-первых, довольно большая часть потерянных самолётов люфтваффе проходит по категории «пропавшие без вести». Во-вторых, достаточно сложно разобраться в дефинициях немецкой системы потерь. В известных документах обер-квартирмейстера люфтваффе потери от ружейно-пулемётного огня пехоты могут проходить как потери от «обстрела с земли», «огня пехотного оружия», «пулемётного огня». Чтобы окончательно запутать добросовестных историков, коварные немецкие штабисты ввели в употребление такие понятия как «Feindeinwirkung» и «Feindbeschuss», которые можно перевести как «воздействие противника» и «обстрел противником». Ну, а что произошло с немецким самолётом, если причина указана как «Bei Einsatz» — «в ходе боевого вылета», не знали, наверное, и в инстанциях люфтваффе.
Сказано это для того, чтобы понять, что любые широкие обобщения будут обязательно базироваться на некоторых допущениях. Тем не менее, нами была сделана попытка подсчитать за 1941–1943 гг. потери четырёх типов самолётов — «Мессершмитт» Bf 110, «Юнкерс» Ju 87, «Хеншель» Hs 126 и «Фокке-Вульф» Fw 189 — от ружейно-пулемётного огня. Вот что получилось:
|
Тип |
1941 |
1942 |
1943 |
|
«Юнкерс» Ju 87 |
7/249 |
22/504 |
7/861 |
|
«Мессершмитт» Bf 110 |
1/273 |
5/371 |
5/271 |
|
«Хеншель» Hs 126 |
7/295 |
1/110 |
3/69 |
|
«Фокке-Вульф» Fw 189 |
2/94 |
5/177 |
4/239 |
В числителе указаны предполагаемые потери от ружейно-пулемётного огня, в знаменателе — общие потери самолётов данного типа на советского-германском фронте со степенью повреждений от 5 до 100% по немецкой системе учёта. На первый взгляд, небольшая доля самолётов в выборке, потерянных и повреждённых вследствие интересующих нас причин, входит в противоречие с теми жалобами немецкого командования, которые опубликованы выше. Однако следует учитывать как неполноту сведений о незначительных повреждениях в немецких документах, так и вероятность отнесения потерь от ружейно-пулемётного огня к категориям «пропавшие без вести» и «боевые повреждения». Первый тезис можно подтвердить, сравнив данные учёта с документом III танкового корпуса от 9 февраля 1942 года. В сводках люфтваффе вообще находится только один самолёт, который с большой натяжкой можно соотнести с упоминаемым эпизодом.
Теперь обратимся к советским документам. Насколько велика подтверждаемость заявок наземных войск на сбитые самолёты противника? Возьмём для примера оперативные сводки 8-й мотострелковой дивизии НКВД, входившей в июне 1942 года в состав 21-й армии Юго-Западного фронта в районе Белгорода.
Сводка штаба дивизии, составленная на 14:00 6 июня 1942 года, сообщает, что в 12:40 ружейно-пулемётным огнём 2-го батальона 6-го мотострелкового полка был сбит «Мессершмитт-109», летевший на высоте 250–300 метров. Самолёт упал и сгорел на окраине села Барчёвка, а лётчик «ушёл в Прохоровку». Почти с полной уверенностью можно утверждать, что это был истребитель-бомбардировщик «Мессершмитт» Bf 109E-7 W.Nr.3453 из состава отряда 7./ZG 2. Причина потери в немецких сводках указана как «огонь зенитной артиллерии». Лётчик, согласно тем же документам, остался невредим.
Согласно оперсводке 8-й мотострелковой дивизии НКВД от 22 июня 1942 года, в 12:40 21 июня в районе села с изумительной красоты именем Свинопогорелое над позициями батальона капитана Иванченко из 16-го мотострелкового полка появился немецкий самолёт «Клемм-35». Огнём станкового пулемёта, наводчиком которого был ефрейтор Потанин, а вторым номером — красноармеец Бага, самолёт был подбит. Хотя «Клемм» получил лишь незначительные повреждения, его пилот был вынужден совершить посадку. Экипаж в составе «унтер-офицера Бертольда Неймана и старшего ефрейтора Эмиля Якубека» попал в плен. Трофейный самолёт бойцы НКВД эвакуировали в тыл.
По данным учёта генерал-квартирмейстера люфтваффе, в этот день в ходе перелёта из Рогани (аэродром вблизи Харькова) в Щигры пропал связной «Клемм» Kl 35 (W.Nr.3245, бортовой код PM+XT) из состава истребительной авиагруппы II./JG 3. Самолёт пилотировали обер-ефрейтор Эмиль Яцбек (Emil Jazbec) и унтер-офицер Бертольд Нойман (Berthold Neumann), которые до сих пор числятся пропавшими без вести.
Оперативная сводка 8-й мотострелковой дивизии НКВД от 24 июня 1942 года сообщает, что накануне в 17:05 в районе села Думное ружейно-пулемётным огнём 2-го и 3-го батальонов 16-го мотострелкового полка был подбит «почтовый самолёт» противника Ме-108, принадлежавший «2-й истребительной авиаэскадрилье 8-го авиационного корпуса, базировавшейся на Чугуевском аэродроме». В плен попали два члена экипажа, пилот фельдфебель Мартин Вакхаузен и бортрадист унтер-офицер Фридрих Кертен, отправленные в штаб армии. Подбитая машина села недалеко от линии фронта и была сильно повреждена миномётным огнём немцев. Из группы захвата, выдвинувшейся для пленения пилотов, два человек получили ранения. Тем не менее, самолёт удалось эвакуировать в тыл.
Столь подробное описание не оставляет сомнения, что это был «Мессершмитт» Bf 108D-1 (W.Nr.3071, бортовой код VE+LU) из авиагруппы тяжёлых истребителей I./ZG 2. Самолёт и два члена экипажа — фельдфебель Мартин Ваххаузен (Martin Wachhausen) и унтер-офицер Фриц Гестен (Fritz Gesten) — числятся пропавшими без вести.
Таким образом, по результатам изучения случайной выборки можно предположить, что заявки наземных войск на уничтоженные самолёты противника имеют достаточно высокий процент подтверждения. Объясняется это довольно просто: обстрел самолётов, летящих на небольшой высоте, в случае успеха приводил к падению «трофея» в непосредственной близости от стрелявших. Это позволяло представлять в вышестоящие штабы более-менее убедительные доказательства победы над воздушным противником.
Конечно, ружейно-пулемётный огонь пехоты не наносил самолётам люфтваффе потерь, сравнимых с потерями от истребительной авиации и специализированных средств ПВО. Но массовое использование стрелкового оружия, во-первых, снижало эффективность штурмовых действий противника. Во-вторых, не нанося в большинстве случаев вражеским самолётам повреждений, приводящих к их гибели, огонь пехоты приводил к выходу техники из строя на некоторое время, что, в свою очередь, уменьшало интенсивность её действий.
Источники и литература:
- ЦАМО РФ, Ф. 335, Оп. 5113, Д. 56, Л. 66, 68, 91
- Военный архив ФРГ ВА-МА, RL 2 III/1177 по RL 2 III/1196
- Национальный архив США NARA, T-312, R-358, F-7932153
- Национальный архив США NARA, T-312, R-360, F-7934455
- Национальный архив США NARA, T-314, R-189, F-00071
Комментарии к данной статье отключены.