Монстр, оставшийся на бумаге

Дезинформация как стимул развития

11 марта 1941 года Разведуправление Генерального штаба РККА представило «наверх» специальное сообщение №316 «О тяжёлых танках Вермахта», в котором сообщалось: «По сведениям, требующим дополнительной проверки, немцы начинают строить три образца тяжёлых танков:

Марка танка	Вес	Вооружение	Броня
Тип V	36 тонн	1 – 75-мм пушка и 2 пулемёта	до 60 мм
Тип VI	45 тонн	1 – 75-мм пушка, 1 – 20-мм пушка и 3 пулемёта	до 70 мм
Тип VII	90 тонн	1 – 105-мм пушка, 1 – 20-мм пушка и 4 пулемёта	—

Кроме того, на заводах «Рено» производится ремонт 72-тонных французских танков, участвовавших в войне на Западе (реальный вес танка Char B1bis, переименованного немцами в Pz. Kpfw. B2 740(f), составлял 32 тонны. Устаревший же танк Char 2C весом 75 тонн в распоряжении Вермахта оказался только один – прим. автора). По сведениям, поступившим в марте мес. с. г. и требующим проверки, на заводах «Шкода» и «Крупа» ставится производство 60 и 80 т танков» (Источник – «Россия. XX век. Документы», В.П. Наумов, А.Н. Яковлев (в 2-х книгах), книга 1-я).

Значительно позже выяснилось, что советские разведчики получили дезинформацию, которая, скорее всего, была подброшена Абвером. На самом деле весной 1941 года танковые конструкторы компании «Хеншель и сын» только заканчивали сборку прототипа своего 65-тонного танка VK6501(Н), а разработанные в 1938 году той же компанией прототипы тяжёлых DW I и DW II едва дотягивали по весу до тридцати тонн. VK3001(Н) Хеншеля и VK3001(Р) фирмы Порше также находились в этой весовой категории. Самой мощной пушкой, которую планировали устанавливать на свои танки немецкие конструкторы, было 88-мм орудие KwK 36 L/56 с длиной ствола 56 калибров и баллистикой зенитного орудия (позже её устанавливали на танки «Тигр»). И то, прототип VK3001(Р), вооружённый этим орудием, изготовили только в октябре 1941 года. Таким образом, ни о каких танках весом 90 тонн со 105-мм пушками весной 1941 года в Третьем Рейхе речи не велось.

Тем не менее, у руководства СССР полученная информация вызвала немалую озабоченность. Производившиеся на Ленинградском Кировском заводе (далее – ЛКЗ) тяжёлые танки КВ-1 и КВ-2 явно проигрывали по забронированности мифическим немецким 90-тонным монстрам, а КВ-1 со своей 76,2-мм пушкой Ф-32 – ещё и по вооружению.

Советскому супертяжу – быть

6 апреля 1941 года в кабинете у А.А. Жданова, исполнявшего обязанности заместителя председателя Совнаркома (далее – СНК) по вооружениям (вице-премьер-министра в сталинском правительстве) началось совещание с участием руководства ЛКЗ, Ижорского завода (поставлявшего бронекорпуса тяжёлых танков) и Горьковского завода №92 (производившего танковые пушки). После двух дней споров и прений 7 апреля 1941 года было принято постановление СНК №827-345, согласно которому ЛКЗ обязывали разработать новые тяжёлые танки КВ-3 (лобовая броня – 115-120 мм), КВ-4 (лобовая броня – 140-150 мм) и КВ-5 (лобовая броня – 170 мм). Непосредственно для КВ-5 документом устанавливались следующие требования:

…О танке КВ-5.

Директору Кировского завода т. Зальцману:

1. Спроектировать и изготовить к 10 ноября 1941 г. танк КВ-5. Разработку конструкции корпуса танка и штампованной башни произвести совместно с конструкторами Ижорского завода исходя из следующих основных характеристик КВ-5:

а) броня – лобовая 170 мм, борт – 150 мм, башня – 170 мм;

б) вооружение –107-мм пушка ЗИС-6;

в) двигатель – дизель мощностью 1200 л. с.;

г) ширина не более 4200 мм.

Предусмотреть при конструировании возможность транспортировки по железной дороге при всех условиях движения…

КБ ЛКЗ должно было уже к 15 июля 1941 года изготовить и подать на Ижорский завод чертежи на корпус и башню КВ-5, а к 1 августа того же года – предъявить на утверждение в Народный комиссариат обороны СССР и Главное авто-бронетанковое управление Красной Армии макет и технический проект КВ-5.

Ижорский завод обязали изготовить и поставить на Кировский завод корпус и башню КВ-5 к 1 октября 1941 года.

Горьковский завод №92, главным конструктором которого в то время был создатель прославленных артиллерийских систем ЗиС-2 и ЗиС-3 В.Г. Грабин, обязали сконструировать и запустить в серийное производство 107-мм танковую пушку, которой планировалось вооружить все три новые модели танков:

…Артиллерийское вооружение танков КВ-3, КВ-4, КВ-5.

1. Директору завода № 92 т. Елян и главному конструктору т. Грабину поручено разработать 107-мм танковую пушку с начальной скоростью снаряда 800 м/с под унитарный патрон с бронебойным снарядом весом 18,8 кг и по разработанному проекту изготовить, испытать и сдать к 1 июня 1941 г. опытный образец этой пушки для испытания в танке КВ-2.

Грабин, активно внедрявший на своём предприятии принцип максимальной унификации всех создаваемых «изделий», взял обязательство разработать и наладить поточное изготовление новых пушек в течение сорока пяти дней, что является потрясающе коротким сроком даже для современной промышленности (данное обязательство было зафиксировано в постановлении). Графики изготовления прототипов КВ-3, КВ-4 и КВ-5 (а для первой модели – и серийного выпуска) были составлены в полном соответствии с графиками поставок горьковчанами 107-мм пушек.

Главному конструктору ЛКЗ по моторостроению А.Д. Чаромскому ставилась задача спроектировать дизель мощностью 1200 л. с. на базе авиационных поршневых 12-цилиндровых V-образных дизельных двигателей водяного охлаждения М-40, устанавливавшихся на серийные самолеты ТБ-7 (Пе-8). Аналогичное задание получил Харьковский завод №75, где создали первый в Европе танковый дизель В-2, а также Ворошиловградский тепловозостроительный завод.

Тернии конструктора Цейца

На Кировском заводе танку КВ-5 присвоили производственный индекс «Объект 225», и работы над ним велись в специальном танковом конструкторском бюро СКБ-2. Генеральный конструктор СКБ-2 Ж.Я. Котин ведущим инженером проекта назначил одного из самых опытных своих подчинённых – человека сложной судьбы Николая Валентиновича Цейца, чей эскизный проект больше других соответствовал представлениям руководства ЛКЗ о новом танке. Ряд других конструкторов СКБ-2 также предложили свои чертежи (включая традиционную башенную компоновку (Н.Ф. Шашмурина) и компоновку силовой установки в центре, за спиной механика-водителя (М. И. Креславского), но предпочтение отдали проекту Цейца.

Цейц окончил один из элитных инженерных ВУЗов страны – МВТУ имени Баумана и с самого начала создания КБ Орудийно-арсенального треста, занимавшегося проектированием новых моделей бронетехники (с которого, собственно, и началось танкостроение в СССР) работал в нём. В конце 20-х годов его отправили в Казань для сотрудничества с немецкими инженерами в рамках проведения испытаний экспериментальных моделей немецких танков, проводившихся на полигоне совместной советско-немецкой танковой школы КАМА.

Однако общение с иностранными коллегами ничем хорошим для советского инженера не закончилось. 2 октября 1930 года его арестовали по обвинению в контрреволюционной деятельности, а в апреле 1931 года он был приговорён к десяти годам исправительно-трудовых лагерей, которые ему заменили работой в КБ технического отдела экономического управления ОГПУ (легендарные «шарашки» появились в СССР задолго до Л.П. Берии). Здесь Цейц работал над проектом тяжёлого 70-тонного танка.

Через год, 22 апреля 1932 года, Николая Валентиновича освободили досрочно, и он уже в качестве вольнонаёмного работника приступил к усовершенствованию конструкции недавно созданного и запускаемого в серию танка Т-35.

В 1934 году Цейца направили работать на ленинградский завод опытного машиностроения №185, где он возглавил работы по созданию экспериментальной трёхбашенной машины Т-29 и усовершенствованной версии нового на тот момент трёхбашенного танка Т-28, который она должна была заменить.

Николай Валентинович тесно сотрудничал с Кировским заводом, так как прототипы Т-29 собирались на его производственной базе, и в 1937 году ему предложили перейти в СКБ-2. Однако этот переход оказался несвоевременным, так как завод накрыла волна арестов руководящего и конструкторского персонала. Попал в эту волну и Цейц – в 1938 году он был отстранён от работы над новым танком прорыва СМК и арестован. Однако, как ценного научного специалиста, его вернули к работе, оставив при этом под арестом.

Именно такой человек возглавил работы над проектом самого тяжёлого в истории СССР танка. Помимо этого, группа Цейца создала собственный вариант эскизного проекта тяжёлого танка КВ-4, характеристики которого оговаривались тем же постановлением СНК, что и для КВ-5. Котин объявил среди конструкторов СКБ-2 конкурс проектов, и в результате ему было предоставлено около двух десятков эскизных предложений. В результате, ни один из вариантов КВ-4 не рассматривался в качестве прототипа для изготовления опытного образца, и в июне работы по этому танку были прекращены в пользу КВ-5, в эскизном проекте которого, выполненном лично Цейцем, использовались некоторые решения, найденные им для КВ-4.

Последний довоенный проект ЛКЗ

Работы над танком КВ-5 начались в июне 1941 года. Для проектирования машины была образована бригада конструкторов в составе: К.И. Кузьмина (корпус), Л.Е. Сычева (башня и установка вооружения), Н.Т. Федорчука (ходовая часть).

Корпус КВ-5, в отличие от других KB, не имел гнутых деталей (за исключением кормового нижнего листа), и бронелисты соединялись друг с другом гужонами и электросваркой. Толщина лобовых деталей корпуса и башни достигала 180 мм. Толщина бортов и кормы корпуса – 150 мм, крыши и днища – 40 мм.

В процессе работы проявилась масса технических проблем, для решения которых приходилось подыскивать приемлемые решения. По предварительным расчётам, масса танка достигала 100 тонн. Так как авиационные дизели М-30 или М-40 мощностью 1250-1500 л.с. сочли непригодными для использования в КВ-5, а приемлемой замены им советские конструкторы на тот момент не создали, было принято решение использовать в качестве силовой установки танка два параллельно установленных дизельных двигателя В-2. Они соединялись с коробкой передач и бортовыми фрикционами с помощью промежуточного редуктора. С учётом того, что и фрикционы, и коробка передач полностью повторяли конструкции агрегатов, которые использовались на серийных КВ, у КВ-5 в случае его реализации в металле, неизбежно появились бы те же проблемы с ходовой частью, какими страдали КВ-1 и КВ-2.

Основная задержка с серийным производством танка КВ-3 возникла из-за башни, которую планировалось производить методом штамповки из цельного листа брони, но наладить процесс никак не удавалось. Таким же образом первоначально конструкторы Цейца хотели изготавливать башню и для КВ-5, но потом отказались от этой затеи и предложили делать её сварной из катанной листовой брони.

Компоновка КВ-5 предлагалась классическая – с последовательно расположенными отделением управления, боевым отделением и размещавшимся в кормовой части моторно-трансмиссионным отделением (далее – МТО). В конструкции нового танка проектировщики старались максимально использовать элементы серийной машины КВ-1, чтобы минимизировать его себестоимость и упростить ремонт и снабжение запчастями в боевых условиях. Для экономии массы и уменьшения поражаемого силуэта корпус КВ-5 попытались сделать максимально низким – высотой 920 мм. Однако возникла проблема с размещением механика-водителя и стрелка-радиста. Для них конструкторы спроектировали две небольшие башенки, выступавшие из крыши корпуса над отделением управления.

Башенка, установленная над головой механика-водителя с левой стороны танка, больше походила на бронированный откидной колпак со смотровыми щелями, обеспечивавший лучший обзор, чем на обычном танке КВ. Толщина брони колпака была такой же, как и у лобовых бронедеталей машины – 170 мм. На марше механик-водитель мог открывать колпак в сторону для удобства наблюдения за дорогой.

В распоряжение стрелка-радиста предоставлялась башенка с установленным в ней пулемётом ДТ, причём её высота позволяла вести огонь поверх бронеколпака-башенки механика-водителя. За счёт особенности конструкции пулемёт также получил большой сектор обстрела по вертикали, что позволяло вести огонь и по воздушным целям.

В ромбовидной высокой башне КВ-5 и под ней разместили просторное боевое отделение, предназначавшееся для командира, наводчика и двух заряжающих. Увеличенная высота башни была вызвана требованием заказчиков предусмотреть возможность ведения навесного гаубичного огня. Чтобы предупредить утыкание казённика танковой пушки в днище, её пришлось значительно приподнять над корпусом. Для облегчения заряжания пушки погон башни увеличили до 1840 мм, что было на 300 мм больше, чем у КВ-1. В стремлении уменьшить общий силуэт танка его корпус сделали высотой всего 920 мм, однако в части МТО высота корпуса увеличивалась до 1300 мм.

Над местом заряжающего в задней части башни (с левой стороны в крыше) сконструировали пулемётную башенку под пулемёт ДТ, идентичную башенке стрелка-радиста, но значительно более низкую. Командира танка расположили справа от пушки, а над его местом спроектировали командирскую башенку с пятью смотровыми призменными приборами и перископом, который позволял вести наблюдение поверх пулемётной башенки. Наводчик располагался слева от орудия, его место снабдили призменным прибором наблюдения, оптическим и панорамным прицелами.

Основную часть боекомплекта 107-мм пушки планировали разместить в кормовой нише башни, а остальные снаряды должны были храниться в укладках боевого отделения внутри корпуса танка.

Ходовая часть танка была почти полностью идентична танку КВ (из-за увеличения длины корпуса в конструкцию добавили два опорных катка и один поддерживающий ролик, доведя их общее количество соответственно до восьми и четырёх на один борт). Подвеска использовалась индивидуальная торсионная.

Пушка для нерождённых монстров

КБ Грабина и Горьковский завод №92 своё обязательство по скоростному конструированию 107-мм танкового орудия перевыполнили. Не через 45, а уже через 38 дней новая пушка ЗиС-6 была готова к полигонным испытаниям. Она использовала серийный унитарный 107-мм снаряд, выпускавшийся в СССР для 107-мм дивизионной пушки M-60 образца 1940 года (конструкторы только предлагали несколько усилить мощность порохового заряда патрона). Механический досылатель заряжания горьковские конструкторы позаимствовали у собственной экспериментальной разработки – 107-мм танковой пушки Ф-42, созданной в КБ Грабина в 1940 году в инициативном порядке параллельно с 76-мм Ф-32 (устанавливалась в КВ-1), Ф-34 (Т-34) и 85-мм пушкой Ф-39.

Ствол ЗиС-6 проходил испытания уже в апреле 1941 года на лафете 152-мм гаубицы МЛ-20. В мае первый экземпляр пушки был изготовлен и установлен на танк КВ-2. Он проходил испытания до середины июня 1941 года, после чего, на том же танке, отправился на Артиллерийский научно-исследовательский опытный полигон (до революции 1917 года – Охтинское опытное поле, в наше время – Гороховецкий артиллерийский полигон под Санкт-Петербургом). На испытаниях пушка показала себя мощным и надёжным орудием – при массе снаряда в 16,6 кг и скорости 800 м/с мощность ЗиС-6 оказалась в 4,4 раза выше, чем мощность пушки Ф-32 (штатного вооружения серийных КВ-1). Это говорило о том, что пушка ЗиС-6 могла поразить практически любой современный ей серийный танк на расстоянии, превышающем километр. При этом за счёт использования унитарных снарядов её скорострельность была значительно выше, чем у 152-мм гаубицы, установленной в башне КВ-2.

Пушка была готова, но танки, для которых она создавалась, так и не были собраны. Работы над производством башни для КВ-3 приостановились, КВ-5 существовал лишь на бумаге (в чертежах и эскизах), а работы по КВ-4 остановили ещё на стадии утверждения эскизного проекта.

Между тем, 22 июня 1941 года началась война, показавшая, что самыми тяжёлыми машинами, которыми располагал Вермахт, оказались Pz.Kpfw.IV и безнадёжно устаревшие трофейные французские B-1bis, часть которых немцы переделали в огнемётные. Броню этих машин спокойно пробивало штатное вооружение советских танков КВ-1 и Т-34, а потому уже в середине августа все работы и по КВ-3, и по КВ-5 были остановлены. Группу Цейца переориентировали на модернизацию танка КВ-1, что в 1942 году вылилось в создание его скоростной модели КВ-1С.

Уже в июле 1941 года возникла угроза появления возле Ленинграда немецких и финских войск, а потому в том же месяце началась эвакуация ЛКЗ на Урал, на производственные площади Челябинского тракторного завода. Прекращение работ над КВ-5 совпало с отъездом конструкторов завода на восток. В 1942 году Николая Валентиновича Цейца освободили из-под ареста, но в том же году он умер прямо на заводе во время работы над новым танком КВ-13.

Горьковский завод №92 начал серийное производство пушек ЗИС-6 1 июля 1941 года, и согласно отчету, «в июле-августе 1941 года было изготовлено пять серийных орудий ЗИС-6, после чего их производство прекращено из-за неготовности тяжелого танка». Однако Грабин в своих мемуарах утверждал, что этих пушек было изготовлено значительно больше: «…производство ЗИС-6 расширялось, а между тем танка, для которого ее предназначали, все не было. Кировский завод и к началу войны не поставил нового танка. Не берусь судить о причинах, по которым танкостроители не выполнили постановления ЦК и СНК. Отсутствие танка заставило нас вначале приостановить выпуск ЗИС-6, а затем и вовсе снять пушку с производства. Даже сегодня писать об этом горько и больно: в те дни, когда на фронт забирали орудия из музеев, все, что могло стрелять, около 800 современных мощных танковых пушек были отправлены на переплавку в мартен. Такова была цена «ведомственных неувязок»…»

Многие исследователи утверждают, что Грабин приводит неправдивые данные, и ссылаются на официальный отчёт завода. Однако они забывают об одной особенности работы предприятия №92 и его взаимоотношениях с военной приёмкой, которые сложились как раз в период 1940-41 годов. Танковая пушка Ф-34 была запущена на заводе в серийное производство, когда государственного заказа на неё не было. Директор завода №92 А.С. Елян и главный конструктор В.Г. Грабин на свой страх и риск приняли решение запустить «изделие» в серию, чтобы к моменту, когда военное руководство СССР осознает, что танковая пушка Л-11 (которую тогда устанавливали на «тридцатьчетвёрки») имеет низкую надёжность, у предприятия уже был значительный запас изготовленных орудий. К чести этих людей надо сказать, что в своих расчётах они оказались правы целиком и полностью.

Точно такая же ситуация сложилась и с легендарными полковыми 76-мм пушками ЗиС-3. В начале 1941 года заместитель Наркома обороны СССР маршал Кулик отказался заказывать их у завода №92. Осознавая, что вскоре грянет война, Елян и Грабин снова начали несанкционированное серийное производство этих артсистем, и когда фронту потребовались на порядки большие объёмы пушек, горьковчанам было что загружать в эшелоны.

Скорее всего, так же обстояло дело и с ЗиС-6. По документам производство этой пушки началось 1 июля 1941 года. На практике же Грабин мог инициировать начало серийного производства сразу после окончания заводских испытаний, программа которых была значительно жёстче, чем на военных полигонах, что страховало завод от возможных неприятностей. Восемь сотен нигде не учтённых 107-мм пушек хранились на заводе, занимая место и содержа металл, который был так необходим фронту, поэтому когда стало понятно, что ни КВ-3, ни КВ-5 производиться не будут, их поторопились сдать на переплавку. Когда же во второй половине 1942 года в Сальских степях и под Ленинградом появились первые немецкие «тигры», советским танкистам нечем было с ними бороться. Хотя ЗиС-6 вполне можно было установить на шасси КВ-1С или ИС-1, в силу сложившихся обстоятельств этого не случилось.

КВ-5 – современные фантазии

Интересна ситуация, сложившаяся вокруг КВ-5 уже в новейшее время. В ряде источников встречаются упоминания о некоем танке КВ-5бис или КВ-6 «Бегемот», который якобы разрабатывался на ЛКЗ под руководством Ж.Я. Котина. Встречаются фотографии пластиковых моделей и 3-D изображений этого танка, количество башен которого варьируется от трёх до шести. На бронированного монстра, число опорных катков которого ограничивается только фантазиями горе-«конструкторов», «лепились» башни всех известных танков начального периода войны, а иногда и реактивная система залпового огня БМ-13. Западные источники по своему обычаю привязывать всё, создаваемое в СССР, к именам Сталина и Молотова, назвали эту популярную в Сети машину «Сталинским оркестром». Тем не менее, не найдено ни одного документального подтверждения попыток или даже мыслей о создании этой конструкторской несуразицы советскими КБ.