В воздушных боях на советско-германском фронте немецкие лётчики, используя преимущества своей техники, с самого начала войны часто придерживались нехитрой тактики быстрой атаки из выгодного положения с последующим уходом при любом результате. Подобные действия сразу же породили определённое отношение к немцам со стороны лётчиков ВВС Красной армии: популярным стало мнение о том, что противник не принимает открытого боя, боится лобовых атак и вообще действует подло, «из-за угла», после чего трусливо удирает. Подобные заблуждения стоили жизни многим советским лётчикам. Уже утром 22 июня 1941 года, в самом начале грандиозного по масштабам сражения, в боях нашлось место и старым добрым «собачьим свалкам» между большими группами истребителей. Здесь немцы продемонстрировали всю свою выучку и возможности техники.
На пути у Гудериана
Ранним утром 22 июня 1941 года личный состав ВВС приграничных военных округов Красной армии был поднят по тревоге. В числе прочих готовили свою технику авиаторы 123-го ИАП 10-й САД ВВС ЗапОВО, которые не подозревали, что буквально через пару часов на них обрушится один из самых мощных ударов люфтваффе.
123-й ИАП был сформирован весной 1940 года и, как большинство своих собратьев, подошёл к началу войны не в лучшей форме — как по причине слабой подготовки лётчиков, выпускников лётных школ 1940 года, так и по вине матчасти. Поступившие на вооружение полка И-153 с моторами М-63 оказались тем ещё подарком: повышенная температура и падение давления масла, систематические обрывы главного шатуна двигателя привели к тому, что с августа 1940 по январь 1941 года полк фактически прекратил учебно-боевую подготовку. Минимальный налёт лётчики поддерживали на У-2 и УТ-1. После устранения части рекламаций полёты на «Чайках» возобновились, однако проводились с большими ограничениями. Тогда же в рамках перевооружения полк был поставлен в очередь на получение Як-1: 20 машин поступили буквально накануне войны, но личный состав не успел начать переучивание.
Сильной стороной полка было значительное число опытных лётчиков, включая командира полка майора Б. Н. Сурина, его заместителя капитана Н. П. Мажаева, комэсков, их заместителей и часть командиров звеньев. К 22 июня из 87 лётчиков только 10 были сержантами, прибывшими из школ в 1941 году. Ещё 47 человек были лётчиками второго года службы, а 30 служили в ВВС более двух лет.
К началу войны лётчики 123-го ИАП смогли в среднем налетать на И-153 по 15 жалких часов за полгода, и полк никак нельзя было назвать боеготовым. Но воевать пришлось именно с такой подготовкой. Боеготовая матчасть состояла из 58 исправных И-153 с М-63. Ещё 40 машин (20 новых Як-1 и 20 учебных И-15бис, УТИ-4, УТ-1 и У-2) были в такой ситуации скорее обузой. Управление полка и его 1-я, 2-я и 4-я эскадрильи базировались на двух аэродромах в 5–10 км севернее Кобрина – основном Именин и запасном Стригово, – а 3-я эскадрилья обосновалась прямо на границе на аэродромах Брест и Лыщицы.
Противниками лётчиков майора Сурина стали немецкие истребительные группы I./JG 53, III./JG 51 и IV./JG 51, развёрнутые в составе II авиакорпуса 2-го Воздушного флота на брестском направлении. Эти части, находившиеся в подчинении штаба эскадры JG 53 на аэродромах Кжевица и Халаши в 40 км западнее Бреста, были оснащены новейшими Bf 109F-1 и F-2 (117 машин, из них 91 исправная), а личный состав был хорошо подготовлен и в большинстве имел боевой опыт. Соотношение сил и так было крайне невыгодным для советских лётчиков, а в 10 км восточнее Кжевицы на аэродроме Рогожничка базировались ещё и штаб с двумя группами эскадры SKG 210, вооружённой двухмоторными истребителями Bf 110 (83 машины, из них 74 исправные).
В противостоянии этой армаде 123-му ИАП мог помочь только 33-й ИАП, базировавшийся в 40 км севернее Кобрина на аэродроме Куплин (Пружаны). Имея хорошо подготовленный кадровый состав, этот полк располагал по-настоящему антикварной матчастью: исправными были всего 25 И-16 тип 5 выпуска 1936–1937 гг. и шесть И-153. Другие истребительные части ЗапОВО оперативно прийти на помощь истребителям 10-й САД не могли, и двум полкам предстояло прикрывать небо на чрезвычайно важном направлении Брест — Кобрин, ставшем осью наступления моторизованных соединений Гудериана.
В утренних сумерках, чуть раньше 4:00 (здесь и далее время московское), немецкие самолёты-разведчики и наиболее подготовленные экипажи бомбардировщиков Ju 88 и He 111 пересекли границу и направились к аэродромам, транспортным узлам и другим целям на советской территории. Они имели приказ провести доразведку, но при благоприятных условиях готовились атаковать наиболее важные цели.
Первые немецкие самолёты, согласно журналу боевых действий 10-й САД, были зафиксированы почти над всеми советскими аэродромами на брестском направлении уже в 3:45–4:10.
Основная ударная волна, согласно донесениям постов ВНОС, появилась в районе Брест — Кобрин около 4:30. Бомбы обрушились на город Брест, станцию Жабинка и аэродромы Малые Зводы, Лыщицы и Брест. В 8:17 группа «Мессершмиттов» Bf 110 атаковала аэродром Малые Зводы, где они уничтожили и повредили все самолёты 74-го ШАП. Через несколько минут один из «церштереров» расстрелял И-153 лейтенанта В. Т. Шулики из 3-й эскадрильи 123-го ИАП, который в 8:30 взлетел на перехват с соседнего аэродрома Лыщицы. Лётчик погиб.
Около 4:30 немецкая группа численностью, по данным ВНОС, в «две эскадрильи», бомбила Кобрин. В ответ в воздух поднялись три эскадрильи 123-го ИАП: 2-я и 4-я остались над аэродромами Именин и Стригово, а девятке 1-й эскадрильи предстояло прикрывать город Кобрин. Не сумев перехватить первую волну, западнее Кобрина советские лётчики вступили в бой с другой немецкой группой и заявили сбитыми два бомбардировщика До-17 при потере одного И-153, в кабине которого погиб командир эскадрильи капитан В. Ф. Котлинский.
В свою очередь, прикрывавшие ударную авиацию «Мессершмитты» Bf 109 из IV./JG 51 в 4:40–4:47 западнее Кобрина заявили сбитыми четыре самолёта, идентифицированных как ДИ-6 и И-153. Особенно отличился командир 11./JG 51 обер-лейтенант Франц Хан (Franz Hahn), который одержал три победы, ещё один биплан пошёл на счёт офицера штаба группы обер-лейтенанта Карла Фюринга (Karl Führing). Кто из них действительно сбил капитана Котлинского, уточнить невозможно. Из-за отсутствия немецких документов также нельзя определить, с похожими на «Дорнье» двухкилевыми Bf 110 вели бой лётчики 123-го ИАП или с какими-то ещё бомбардировщиками ещё и какие потери понесли немцы.
«Нет, это была не “карусель”…»
Дальнейшие события, происходившие над аэродромом Именин, подробно в документах 123-го ИАП и 10-й САД не отражены. К примеру, вот как лаконично выглядит боевое донесение штаба 10-й САД от 14:45:
«123-й ИАП — осталось 10 самолётов И-153 и 8 самолётов Як-1. Именин неоднократно подвергся бомбардированию и штурмовым атакам пикирующих бомбардировщиков и «Хейнкелей». Основной удар нанесён с 13:55 до 14:42 девятью самолётами «Хейнкель-111» и 12 «Мессершмиттами». Командир полка майор Сурин погиб.
Сбито четыре «Хейнкель-111» и три «Мессершмитт». 123-й ИАП — погибло 4, пропало без вести 5. 12 (исправлено на 18) самолётов 123-го ИАП перелетели на аэродром Жабчицы. Как поступить с лётным составом без матчасти? Полковник Белов».
Складывается впечатление, что командование дивизии и полка, понеся тяжелейшие потери, сознательно замалчивало обстоятельства сражения, произошедшего над Именином. То, что потери были серьёзными, подтверждается другими документами, согласно которым 123-й ИАП в воздушных боях потерял сбитыми и не вернувшимися на аэродром 10 И-153, погибли или пропали без вести девять лётчиков. Ещё 18 «Чаек» были повреждены в воздушных боях и впоследствии уничтожены при штурмовках. В потери также записаны уничтоженные и оставленные на аэродроме все 20 Як-1. При этом штаб полка не записал в потери уничтоженные и оставленные повреждёнными при отступлении около дюжины И-153, хотя, возможно, эти самолёты были уничтожены противником на аэродроме Лыщицы, поэтому их скромно не внесли в донесение. Не упоминалось и о потерях учебных машин.
Однако выстроить примерную картину событий возможно. Согласно журналам боевых действий дивизии и полка, с 4:30 «Чайки» девятками и звеньями вылетали на прикрытие Бреста, Жабинки, Кобрина. В этих вылетах происходили столкновения с активно действовавшими в этих районах немецкими самолётами. Уточнить потери 123-го ИАП и частей люфтваффе в этих стычках не представляется возможным, однако оказанное противодействие не осталось без ответа немцев. Видимо, около 7:20–7:30 аэродром Именин подвергся первой серьёзной атаке. Состав немецкой группы неизвестен, но, судя по косвенным данным, это были истребители из III. и IV./JG 51. Обратимся к воспоминаниям непосредственного участника событий, командира звена 123-го ИАП И. Н. Калабушкина, будущего Героя Советского Союза и генерал-майора авиации. В газете «Правда» в 1966 году он писал:
«Едва мы сели [уже после второго вылета. — Прим. ред.], как над аэродромом заревели шесть «Мессеров». Прыгнул в чью-то заправленную машину. Сразу со взлёта пришлось принять бой. Выручила лишь высокая манёвренность «Чайки». Выжимаю из пулемёта самую длинную очередь. «Мессер», оставляя дымный след, несётся к земле. По «Чайке» стучат пули, острая боль пронзает ноги. Жму на педали, а ноги, кажется, режут тупой пилой. Сел всё-таки. И сразу в госпиталь…»
Лётчики эскадрильи 8./JG 51 после этого боя отчитались о трёх победах над ДИ-6: по одному такому самолёту в 7:20 заявили комэск обер-лейтенант Фриц Штендель (Fritz Stendel) и фельдфебель Бернхард Лауш (Bernhard Lausch), а в 7:30 ещё один якобы сбил унтер-офицер Франц Гильхаус (Franz Gilhaus). В 7:25 ещё один ДИ-6 заявил командир группы IV./JG 51 майор Фридрих Бек (Friedrich Beckh). К сожалению, из-за отсутствия хронологических подробностей в документах мы не можем подтвердить или опровергнуть заявки противников на победы, хотя косвенно можно предположить, что подбит или сбит был не только самолёт Ивана Калабушкина.
Художник — Игорь Злобин
У противника также вполне могли быть потери в ходе этого боя: 22 июня эскадрилья 8./JG 51 лишилась Bf 109F-1 W.Nr.6635 «Чёрная 4», пилот которого обер-фельдфебель Йоханнес Бюттнер (Johannes Büttner) вернулся на следующий день. Вероятно, получив отпор и понеся потери, немцы окончательно убедились, что в Именине сидит достойный противник, и подготовили серьёзный наряд сил для следующей атаки, спланировав так называемый двойной удар. Истребители, судя по немецким данным о победах лётчиков, были представлены Bf 109F из 10. и 11./JG 51, состав ударной группы неизвестен.
Примерно в 8:05–8:10 первая волна немецких самолётов атаковала Именин. Посты ВНОС оценили её в 40 машин, а электромеханик 123-го ИАП В. А. Стаканов в своих послевоенных воспоминаниях и вовсе насчитал 70 самолётов, что, несомненно, преувеличение. Тем не менее именно его воспоминания позволяют нам представить размах сражения, развернувшегося над аэродромом:
«Нет, это была не «карусель», как часто пишут и говорят. Это построение было в виде комариного роя, когда тёплым летним вечером комары собираются в вертикально вытянутый рой и вполне мирно жужжат. Только «Чайки» расположились в воздухе по высоте от 200 до 5000 м и диаметром до 5 километров. И этот рой непрерывно пронизывался пушечными и пулемётными очередями. В воздухе постоянно висели до 60 фашистских самолётов и 20–30 «Чаек». Численное преимущество фашистских самолётов было постоянным».
Несмотря на то что застать пилотов «Чаек» врасплох не удалось и они встретили врага в воздухе, немецкие истребители смогли надёжно связать их боем, а бомбардировщики сбросили бомбы на стоянки самолётов. Судя по описанию, бой над аэродромом представлял собой классическую «собачью свалку», что неудивительно: истребителям люфтваффе надо было прикрыть свои ударные машины. В результате они блестяще выполнили задание, заявив пять побед над И-153. В период 8:05–8:12 отличились лейтенант Георг Зеельман (Georg Seelmann) и фельдфебель Эрвин Янке (Erwin Janke) из 11./JG 51, а также обер-лейтенант Йоханн Кнаут (Johann Knauth), лейтенант Бернд Галлович (Bernd Gallowitsch) и унтер-офицер Вилли Хегнер (Willi Hegner) из 10./JG 51.
Однако это было только начало испытаний. Используя стандартный тактический приём, примерно в 8:20 над Кобрином появилась вторая волна немецких самолётов, которую посты ВНОС оценили в 47 машин. В составе этой группы, видимо, были ударные Bf 110 из SKG 210, а прикрытие осуществляли «сто девятые» из Stab/JG 53, Stab III./JG 51 и 1./JG 53, которые возглавлял лично командир эскадры JG 53 майор Гюнтер фон Мальцан (Günther von Maltzahn). Немецкие штурмовики обрушились на аэродром, а истребители немедленно вступили в бой с «Чайками».
Воздушное сражение шло не на жизнь, а на смерть, и немецкие асы с 08:17 по 08:30 заявили ещё пять побед над И-153. По одной «Чайке» засчитали майору Мальцану, лётчикам штаба эскадры обер-лейтенанту Вильфриду Пуфалю (Wilfried Pufahl) и лейтенанту Францу Шиссу (Franz Schieß), командиру III./JG 51 гауптману Рихарду Леппла (Richard Leppla) и унтер-офицеру Людвигу Райбелю (Ludwig Reibel) из 1./JG 53. Вполне возможно, что на несколько побед могли претендовать и экипажи Bf 110.
В итоге воздушное сражение лётчики 123-го ИАП проиграли, несмотря на манёвренный характер боя, теоретически выгодный для «Чаек». Немецкие истребители без потерь заявили 10 побед. Очевидно, как раз с 8:00 до 8:30 полк понёс самые большие потери, а некоей символической точкой, которая подвела итоги боя, стала гибель командира полка майора Сурина. Его самолёт был расстрелян при заходе на посадку. По одним данным, он смог посадить истребитель и умер на пробеге, а по словам И. Н. Калабушкина, И-153 упал у взлётно-посадочной полосы.
Художник — Владимир Камский
Эти полчаса однозначно стали переломными как для 123-го ИАП, так и всей группировки советских ВВС на брестском направлении: на аэродроме Именин осталось всего около 15 исправных И-153. Если учесть, что в 8:40–9:20 таким же двойным ударом немцы разгромили аэродром Куплин, уничтожив и повредив 21 И-16 и пять И-153 33-го ИАП, то можно констатировать: к 9:30 истребительные части 10-й САД практически потеряли боеспособность. Это прекрасно понимал командир дивизии полковник Н. Г. Белов, чей КП располагался на аэродроме Именин. Оценив ситуацию, в 9:50 он шифровкой запросил Минск о возможности перебазирования остатков 33-го и 123-го ИАП на аэродром Жабчицы (Пинск). Текст телеграммы красноречиво передаёт трагизм ситуации:
«Беспрерывно бомбят Именин, Стригово, Пружаны, Малые Зводы. Потери матчасти: часть Акулина — 50%, Васильева — 100%, Сурин сам погиб, полк несёт большие потери. Решил: из Пружан и Именина самолёты перебазировать в Пинск. Прошу подтвердить».
Пока комдив ждал ответа, немцы продолжали атаковать аэродромы, в том числе и Именин. Очередной налёт состоялся около 11:00–11:20, причём и в ходе него немцам было оказано сопротивление. В бою командир 12./JG 51 обер-лейтенант Карл-Готфрид Нордман (Karl-Gottfried Nordmann) и пилот 1./JG 53 лейтенант Вальтер Зайц (Walter Seiz) заявили очередные победы над И-153 и ДИ-6.
Несмотря на тяжёлые потери, воины 123-го ИАП не пали духом и продолжали мужественно выполнять свой долг. Чувства и действия советских авиаторов охарактеризовал Викентий Алексеевич Стаканов:
«Мне, как очевидцу большинства описанных событий, хотелось бы ещё раз подчеркнуть, что в нашем полку с первых минут войны не было никакой растерянности. Каждый делал своё дело и помогал соседу или товарищу. И чем более проходит времени с того памятного дня, тем отчётливее вырисовывается мужество и стойкость наших лётчиков. На морально устаревших самолётах, со скоростями на 100–150 км меньше скоростей фашистских самолётов, в условиях полного незнания в первые часы войны обстановки, не понимая даже характера фашистских действий (война это или провокация), в условиях отсутствия связи с другими частями армии, лётчики нашего полка вели воздушный бой с противником практически на равных…»
Кроме отражения налётов на свой аэродром «Чайки» продолжали небольшими группами летать на прикрытие войск 4-й Армии, сражавшихся в районе Бреста. Именно в ходе одного из таких вылетов лейтенант П. С. Рябцев таранил немецкий истребитель, а всего в этом бою с восьмёркой «Мессершмиттов» советские пилоты заявили четыре победы.
Получив в полдень разрешение, оставшиеся 18 исправных самолётов 123-го ИАП перебазировались в Пинск. Там лётчики сразу же включились в работу, отбивая атаки на аэродром Жабчицы. В воздушных боях капитан М. Ф. Савченко заявил о двух победах над немецкими самолётами, что подтверждается противником, признавшим потерю одного Bf 110E и одного Ju 88 в районе Пинска.
В воздушных боях над аэродромом Именин и окрестностями Кобрина в 7:20–8:30, вероятно, были сбиты не менее 5–7 И-153 123-го ИАП, а также не менее 10 подбиты. Погибли командир полка майор Б. Н. Сурин, военком эскадрильи политрук В. А. Корчагин, лётчики старший лейтенант А. И. Жмаев, лейтенант И. Г. Шамрай, младшие лейтенанты П. М. Луговской и И. Е. Федяй. Заявки немецких лётчиков на 16 сбитых И-153 и ДИ-6 хоть и несколько завышены, но с учётом самолётов, совершивших вынужденные посадки, имеют вполне законное основание.
Советская сторона, заявляя в донесениях о победах над тремя «Мессершмиттами» Bf 109, косвенно признавала, что в воздушных боях с немецкими истребителями больших успехов достичь не удалось. Правда, впоследствии командование дивизии увеличило количество сбитых немецких самолётов до 22, а командование полка — и вовсе до 30, что, конечно, не подтверждается документами противника.
Оценить потери люфтваффе именно в боях с лётчиками 123-го ИАП по причине отсутствия оперативных документов II авиакорпуса сложно, но, используя сводки потерь генерал-квартирмейстера люфтваффе, а также данные ведущего немецкого историка Йохена Прина, сделать это приблизительно можно.
Художник — Александр Казаков
В районе ответственности частей 10-й САД было потеряно на 100% шесть немецких самолётов: два Ju 88, по одному Bf 109 и Bf 110, а также два Ju 87, один из которых, как утверждают немцы, сбили зенитчики. Кроме того, 14 самолётов (шесть Ju 88, три Bf 109, два Bf 110, два Hs 126 и один He 111) получили повреждения различной степени тяжести, вплоть до списания. Учитывая то, что лётчики 33-го ИАП претендовали в то утро на четыре победы (один разведчик и три He 111), основная масса сбитых и повреждённых немецких самолётов приходится на долю 123-го ИАП. Однозначно лётчики полка сбили три немецких самолёта (ещё два — с большой степенью вероятности) и могли претендовать на 11–12 повреждённых.
Лучший результат — три «Мессершмитта»
В 200 километрах севернее Кобрина, на литовских аэродромах Ораны и Перлоя, встретили войну лётчиками 42-го ИАП, и события, происходившие над этими городками, были практически аналогичны кобринской истории.
42-й ИАП был кадровой частью, сформированной осенью 1939 года. Полк был полностью укомплектован истребителями И-153, в том числе вооружёнными 12,7-мм пулемётами БС. В 1940 году, несмотря на объективные трудности с передислокацией на новый аэродром Парубанек (Вильнюс) и перевооружением, полк провёл учебно-боевую подготовку на довольно высоком уровне, налетав с января по октябрь в среднем по 76 часов на человека. Каждый лётчик в среднем выполнил пять учебных воздушных стрельб и провёл девять одиночных и один-два групповых воздушных боев. В 1941 году подготовка в целом соответствовала уровню 1940 года: до 1 июня полк налетал порядка 2100 часов, или около 30 часов на лётчика.
С начала года 42-й ИАП начал подготовку к перевооружению на МиГ-3, и в июне в учебный центр в Шауляй убыли 19 человек лётного состава. В основном это были комэски, их заместители и командиры звеньев во главе с заместителем командира полка капитаном В. А. Зайцевым, будущим дважды Героем Советского Союза. Поэтому к утру 22 июня в полку на полевых аэродромах Ораны и Перлоя оставалось только 32 боевых экипажа и 30 И-153 (18 и 14 экипажей соответственно). На аэродроме в Вильнюсе осталось 26 И-153, 19 И-15бис и один И-16 тип 5 без боеготовых экипажей.
Кроме подразделений 42-го ИАП в Оранах базировался 237-й ИАП, который не был полностью сформирован и укомплектован личным составом по штату: всего в полку числилось 15 лётчиков, прибывших из 42-го и 49-го ИАП, и 12 И-153.
В 3:25 22 июня 1941 года 42-й ИАП был поднят по боевой тревоге и изготовился для боевых вылетов. Дальнейшие события развивались практически аналогично тому, что произошло над Кобрином. Нам подробности воздушных боев известны благодаря сохранившемуся докладу заместителя командира эскадрильи старшего политрука А. М. Смирнова.
В 4:05–4:15 через аэродромы пролетели два самолёта, опознанные как Bf 110, причём второй сбросил несколько бомб и обстрелял из пулемётов аэродром Ораны. Поднятое в воздух звено И-153 не смогло догнать врага, который ушёл в западном направлении. Пока «Чайки» гонялись за разведчиком, в 4:20 «Мессершмитты» без помех провели штурмовку аэродромов Ораны и Перлоя. Из отчёта о боевых действиях полка:
«В 4:20 над аэродромом [Ораны. — Прим. ред.] показались 9 самолётов «Мессершмитт-109». Зайдя в линию стоявших замаскированных самолётов, Ме-109 с пологого пикирования обстреляли их, в результате повредили 8 самолётов, в том числе один самолёт УТИ-4 — пробит масляный бак. Один самолёт И-153 был подожжён, но быстро потушен техсоставом при помощи огнетушителей».
После первых ударов командование и личный состав 42-го ИАП быстро пришли в себя, и, когда в 6:25 группа Bf 109 вновь попыталась атаковать аэродромы, им навстречу успели взлететь 12 И-153. Воздушный бой окончился без потерь с обеих сторон, но штурмовка была сорвана.
Частям и соединениям ВВС Северо-Западного фронта приказом наркома обороны было разрешено уничтожать противника только на своей территории, в результате инициатива была отдана в руки люфтваффе. Немецкие самолёты спокойно дозаправлялись и дозаряжались на своих базах и готовились к очередным ударам по советским аэродромам.
Третий налёт на аэродромы Ораны и Перлоя состоялся около 9:00, в нём приняли участие истребители III./JG 53. Естественно, ни о какой неожиданности речи уже не было — командир 42-го ИАП майор К. Я. Белоусов держал все экипажи в готовности № 1, служба ВНОС работала хорошо, и каждый раз при подходе противника «Чайки» успевали взлетать на перехват. Из оперативной сводки штаба 57-й САД:
«В 9:00 12 И-153 в районе Ораны на Н=800 метров вели воздушный бой с пятью Ме-109, пытавшимися атаковать аэродром Ораны. Противник из боя вышел и ушёл на свою территорию, потерь с обеих сторон нет. Один самолёт И-153 имеет пулевые пробоины».
То, что советским лётчикам удалось отбить первую атаку, ещё ничего не значило: немцы в то утро применяли на всём протяжении фронта тактику двойного удара. Однако в этот раз немецкий приём не сработал: повторный удар отбили всего три И-153, поднявшиеся с аэродрома Перлоя. Более того, после боя с группой «Мессершмиттов» они могли претендовать на победу. В журнале боевых действий 57-й САД этот эпизод описан так:
«В 9:20 3 И-153 в районе Ораны атаковали 10 Ме-109. Один Ме-109 после боя ушёл со снижением на свою территорию».
Советские лётчики не ошиблись: в бою получил тяжёлые повреждения Bf 109F-2 W.Nr.5523 «Чёрная 2» опытного обер-фельдфебеля Эдуарда Козловски (Eduard Koslowski), который к 22 июня имел четыре победы на западном фронте. При вынужденной посадке «Мессершмитт» был полностью разбит, но лётчик не пострадал и вернулся к своим. Интересно, что Козловски по результатам боя также засчитали воздушную победу в 9:10 над И-153, хотя ни один самолёт 42-го ИАП не был потерян. Этот «Мессершмитт» стал первым немецким истребителем, сбитым пилотами ВВС СЗФ. К сожалению, пока что фамилии победителей установить не удалось.
«Поле боя» осталось за советскими истребителями: они отразили атаку на свои аэродромы и сбили немецкий самолёт. Решительный отпор, полученный над Оранами и Перлоей, заставил командование VIII авиакорпуса увеличить наряд сил, предназначенный для новой атаки. На этот раз на штурмовку отправили все самолёты II./JG 52. Для атаки аэродромов 42-го ИАП немецкую группу вновь разделили на два эшелона.
Первыми около 10:45 к советским аэродромам подошли Bf 109F из штаба группы и 4./JG 52, ведомые опытными асами: командиром группы гауптманом Эрихом Войтке (Erich Woitke) и штаффель-капитаном обер-лейтенантом Йоханнесом Штайнхофом (Johannes Steinhoff). Несмотря на то что советские истребители снова успели взлететь, на этот раз удача сопутствовала немцам. Старший политрук Смирнов так описывает завязавшийся над аэродромом бой:
«В третий прилёт Ме-109 в воздух были подняты самолёты, находящиеся на аэродроме Варена [Ораны. — Прим. ред.] и Перлоя, всего около 20 штук. Завязался бой на Н=3000–3500 м. В результате боя в воздухе были сожжены два самолёта И-153. Лётчики мл. лейтенант Карюкин и мл. лейтенант Антонов благополучно спустились на парашютах. Лётчик командир звена Карюкин в воздухе бил ранен в левую ногу и левый бок (при спуске с парашютом был обстрелян Mе-109). Во время боя оторвавшиеся самолёты Ме-109 снизились и обстреляли самолёты, стоящие на земле, и щели, где находился личный состав. Было подожжено шесть самолётов И-153. Личный состав потерь не имел».
То, что бой был напряжённым и продолжался около 15 минут, видно как из советских документов, так и из немецких заявок на победы. Лётчики Stab II./JG 52 и 4./JG 52 в период с 10:48 по 11:00 заявили семь И-15, отличились гауптман Войтке, обер-лейтенант Штайнхоф, обер-фенрих Вальдемар Земелька (Waldemar Semelka), фельдфебель Георг Майр (Georg Mayr), обер-лейтенант Карл Хартман (Carl Hartmann), унтер-офицер Бернхард Вильски (Bernhard Wilsky) и обер-лейтенант Зигфрид Зимш (Siegfried Simsch).
Несмотря на потери, советские истребители остались в небе над аэродромом, а немцы, у которых заканчивались горючее и боеприпасы, вышли из боя. Почти сразу к аэродрому подошли самолёты 5. и 6./JG 52, и немецкие лётчики с ходу вступили в бой. После этого в сражении наступил перелом. В течение всего четырёх минут, с 11:07 по 11:11, немцы заявили ещё три победы: отличились унтер-офицеры Альбрехт Ханика (Albrecht Hanika), Франц Гильхаус (Franz Gilhaus) и Герман Шпенглер (Hermann Spengler).
На фото снизу: реконструкция И-153 с фото.
Художник — Александр Казаков
Сбить ни один советский самолёт немцам не удалось, однако многие И-153 получили серьёзные повреждения, как минимум один пилот произвёл вынужденную посадку на живот, благо бой проходил над аэродромом. Ещё один И-153 из-за полученных повреждений скапотировал на посадке, несколько лётчиков получили в бою ранения, а их самолёты были значительно повреждены:
«В четвёртый прилёт Ме-109 снова завязался бой, в результате потерь не было, за исключением прострела двух нижних лонжеронов у самолёта ст. лейтенанта Ликина и прострела куполов на самолёте мл. лейтенанта Митина. При посадке мл. лейтенанта Артемьева самолёт скапотировал, Артемьев получил лёгкие ушибы. На самолёте мл. лейтенанта Митина шасси не выпускалась, так как купола и воздушные трубки были прострелены. Посадку произвёл на живот».
Советские пилоты, несмотря на тяжёлую ситуацию, продолжали сражаться, в результате один Bf 109F-2 W.Nr.5780 был сбит в районе Перлои. При этом в немецких сводках не отмечено ни из какого подразделения был самолёт, ни кто его пилотировал.
Художник — Владимир Камский
В отчёте штаба 57-й САД описан момент, когда советские лётчики попытались выйти из боя и совершить посадку, так как у них заканчивалось топливо. Немцы воспользовались этим, чтобы добить противника:
«В дальнейшем противник повторял свои налёты на эти два аэродрома через 20–40 минут, применяя следующую тактику: Ме-109 в бой активно не вступали, а старались затягивать наши И-153 на высоту, в дальнейшем от них отрывались, пользуясь преимуществом в скорости, входили пикирование и атаковали севшие для дозаправки самолёты…»
Несомненно, одним из факторов успешных действий противника было то, что советские самолёты оставались под ударами на одних и тех же аэродромах. Командир 57-й САД полковник К. А. Катичев уже в 9:10, сразу после начала третьего налёта, поставил перед командованием ВВС СЗФ вопрос о перебазировании 42-го и 237-го ИАП на другие площадки, но разрешение было получено только в 14:00. К этому времени 42-й ИАП потерял большую часть самолётов.
«Методом сопровождения противника в хвост…»
Полковник Катичев, не получив согласия на перебазирование 42-го и 237-го ИАП, попытался нестандартно ответить на действия противника, и одна эскадрилья 54-го СБАП получила приказ готовиться к ответной атаке немецких аэродромов. Из оперативной сводки штаба 57-й САД:
«54-й КСБП в 10:20 в составе 10 самолётов ушёл в зону ожидания, имея в последующем задачу методом сопровождения противника в хвост бомбардировать его при посадке на аэродромы. Три эскадрильи в составе 19 самолётов находятся в состоянии боевой готовности на оперативных аэродромах».
Однако реализовать этот замысел не удалось: немцы атаковали советские бомбардировщики прямо в «зоне ожидания». Вместо преследования первой волны из Stab II./JG 52 и 4./JG 52 бомбардировщикам самим пришлось отбиваться от атак второй волны из 5. и 6./JG 52. Победами в 11:11–11:15 отметились командир 5./JG 52 обер-лейтенант Август-Вильгельм Шуман (August-Wilhelm Schumann) и унтер-офицер Альфред Леман из 6./JG 52 (Alfred Lehmann), заявившие два и один ДБ-3 соответственно. Советские данные подтверждают потерю трёх СБ из 5-й эскадрильи 54-го СБАП с экипажами.
Воздушное сражение советских и немецких истребителей, единственное масштабное в небе над Прибалтикой в первый день войны, таким образом, закончилось победой люфтваффе. Несмотря на серьёзное противодействие 42-го ИАП, немецкие лётчики выиграли воздушный бой, смогли проштурмовать аэродромы Ораны и Перлоя и сорвали ответный удар советских бомбардировщиков по своей базе. Потери 42-го ИАП в воздухе можно оценить в 5–10 сбитых и подбитых И-153, на земле немцам удалось уничтожить и повредить около 20 самолётов обоих полков.
Лётчикам 42-го ИАП утром 22 июня засчитали два сбитых Bf 109. Определить, кто конкретно уничтожил немецкие истребители, по документам не удалось, хотя в наградном листе у замкомэска лейтенанта Ф. С. Ляпина упоминается личная победа. Кроме него, согласно докладу старшего политрука Смирнова, «в воздушных боях отличились лётчики Ликин, Малякин, Карюкин, Елисеев, Мартьянов, Антипов, Митин».
На фото справа: заместитель командира эскадрильи лейтенант Фёдор Семёнович Ляпин, единственный лётчик 42-го ИАП, у которого в наградных документах отмечена личная победа над Ме-109 в утренних боях 22 июня 1941 года
Необходимо отдать должное командованию и лётчикам 42-го ИАП: имея на порядок худшую матчасть, в отсутствие всех комэсков и части опытных заместителей комэсков и командиров звеньев, им удавалось не только долго отбивать атаки противника, но и сбить два «Мессершмитта», что в то трагическое утро не удалось больше ни одному из истребительных полков ВВС КА.
После обеда, получив приказ, 13 оставшихся «Чаек» 42-го и 237-го ИАП перебазировались в Даугавпилс, откуда продолжали выполнять вылеты на прикрытие аэродромов Ораны и Вильнюс, причём лётчикам удалось подбить Bf 109F из 9./JG 53 и разведывательный Bf 110 из 2./(F)33. Оба самолёта были разбиты при вынужденных посадках. По итогам первого дня войны лётчики 42-го ИАП, безусловно, закрепили за собой статус «лучших специалистов по Bf 109»! Кроме того, выполняя директиву командующего фронтом генерал-полковника Ф. И. Кузнецова, после полудня полк летал на штурмовку передовых немецких моторизованных колонн. К несчастью, во второй половине дня получил тяжёлые травмы при неудачной посадке майор Белоусов. Его отправили в госпиталь в Даугавпилс, но дальнейшая судьба командира полка сложилась трагически. По невыясненным причинам майора не эвакуировали в тыл, и 26 июня он был захвачен в плен, где погиб.
Могло ли быть иначе?
Безусловно, победы немецких истребителей в сражении над аэродромами Именин и Ораны, были одержаны в первую очередь благодаря концентрации значительных сил и продуманной схеме двойного удара группами истребителей, разнесённых по времени на 10–15 минут. Отбиться от таких атак оказалось невероятно сложно: 22 июня это удалось буквально нескольким частям ВВС КА, в том числе 42-му ИАП, лётчики которого смогли отбить первый натиск и нанести противнику урон. Однако немецкое командование, действуя решительно и последовательно, мгновенно скорректировало планы, увеличило наряд сил, и повторный штурм стал фатальным.
Командиры люфтваффе действовали профессионально и далее: после того как советские полки перебазировали исправные самолёты в тыл, немцы не прекращали утюжить стоянки самолётов на оставленных аэродромах, не позволяя отремонтировать повреждённые самолёты, которые могли поднять в воздух оставшиеся в живых лётчики.
Лётчики люфтваффе доказали, что даже в классической «свалке» хорошо подготовленный пилот на Bf 109F способен «перефигурять» манёвренный биплан И-153. Немцы чувствовали уверенность в себе и своих самолётах, вели себя агрессивно, и из схваток чаще всего выходили победителями, истребляя самолёты противника вплоть до расстрелов на посадке, к тому же делая это с минимальными потерями. Так, во время основного боя с 8:00 до 8:30 над Именином советские лётчики смогли только подбить два «Мессершмитта» при собственных потерях в полтора десятка сбитых и подбитых машин. Лётчикам 42-го ИАП в таком же затяжном сражении над Оранами удалось сбить два Bf 109F.
Резюмируя вышеизложенное, можно констатировать: сражаться на равных с истребителями люфтваффе, имевшими прекрасную лётную и стрелковую подготовку, использовавшими новейшие тактические приёмы и вооружёнными современными самолётами, летом 1941 года не могли даже кадровые истребительные полки ВВС КА, не говоря про слабо подготовленные части формирования 1940–1941 гг. При этом у советских лётчиков и командного состава не было паники или растерянности: потеряв своих командиров, оба полка отошли с аэродромов строго по приказу и продолжали сражаться, нанося врагу урон. Увы, но морально-волевые качества лётчиков не могли компенсировать отставание промышленности в разработке и производстве современных самолётов и моторов, а также недостатки в подготовке лётчиков в предвоенные годы.
Комментарии к данной статье отключены.