Зимой 1943–1944 гг. армии 1-го Прибалтийского фронта генерала армии И.Х. Баграмяна пытались расширить прорыв между группой армий «Север» и группой армий «Центр» в районе Полоцка и Витебска. Эти два белорусских города были краеугольными камнями немецкой обороны, но у армий фронта Баграмяна не хватало ударной силы, чтобы кардинально решить проблему. Очень показательными в этом смысле стал опыт 43-й армии генерал-лейтенанта К.Д. Голубева и действия её частей в декабре 1943 года.

С миру по нитке

На 16 декабря 1943 года 43-я армия готовилась бросить в бой в первом эшелоне следующие силы:

• «северную» группу 92-го стрелкового корпуса (ск) представляли 358-я и 334-я стрелковые дивизии (сд), в сумме располагавшие 1342 активными штыками без танковой поддержки на фронте протяжённостью 2 км;
• «южная» группа 91-го ск располагала 332-й, 306-й и 179-й сд, имевшими сумме 4100 активных штыков на фронте протяжённостью 3 км при поддержке 35 танков — 21 Т-34, 10 Т-70 и четырёх Т-60.

Во втором эшелоне также предполагалось задействовать части 91-го ск — одну дивизию и одну мехбригаду численностью 1182 активных штыка при поддержке пяти Т-34 и четырёх Т-70. В резерве и на неактивных участках оставались две стрелковые бригады численностью 1345 активных штыков без танковой поддержки.

Итого 43-я армия могла выставить на поле боя шесть стрелковых дивизий, две стрелковые бригады, одну танковую бригаду, одну мехбригаду и один танковый полк, имевшие всего 7969 активных штыков, из которых 5442 были в первом эшелоне, при поддержке 26 Т-34, 14 Т-70 и четырёх Т-60. Понятно, что в условиях декабря 1943 года лёгкие Т-70 и тем более Т-60 представляли собой очень сомнительную ценность, и делать хоть какую-то ставку можно было только на 26 Т-34, из которых в первом эшелоне был 21.

Прежде, чем говорить о противнике, отметим, что части 43-й армии в первой половине декабря вели активную разведку. Аналогичным образом действовали и немцы. В качестве примера можно взять 9 декабря:

«Разведгруппы, действовавшие в ночь на 09.12.1943, успеха не имели… Разведгруппы противника неоднократно пытались просочиться в наши боевые порядки и вести разведку, но своевременно были обнаружены нашими подразделениями и огнём отброшены в исходное положение. В 08:00 09.12.1943 противник тремя группами до 20 человек каждая пытался атаковать подразделения 940-го сп 262-й сд в районе Слинькова, но успеха не имел».

Другие дни были более удачными, что позволило командованию 43-й армии составить достаточно близкое к истине представление о немецких частях и соединениях, не только находящихся непосредственно перед армией, но и о ближайших резервах противника в оперативном тылу.

Основным противником 43-й армии была 14-я пехотная дивизия (пд) вермахта, что на первый взгляд звучит не очень серьёзно, однако не стоит торопиться с выводами. В июне 1941 года она вторглась в СССР, имея статус моторизованной, но после всего пережитого в составе группы армий «Центр» осенью 1941 года командование приняло решение переформировать её в полноценное пехотное соединение, благо кандидатов на расформирование после летне-осенних боев в вермахте хватало.

Одним из таких соединений стала 18-я танковая дивизия (тд), которая ввиду огромных потерь в офицерском составе и низкого морального духа рядового состава была переформирована и стала гордо именоваться 18-й артиллерийской дивизией. Её ударные части ждала разная учесть. 18-й танковый батальон подрос в декабре 1943 года до 504-го тяжёлого танкового батальона (ттб) и получил на вооружение «Тигры», став отдельным подразделением. А вот остатки 52-го и 101-го панцергренадёрских полков (пгп) фактически были сведены в один вновь переформированный 101-й гренадёрский полк (гп) и отправлены в качестве третьего полка в состав уже обычной 14-й пд под Витебск. С 15 мая 1943 года дивизией командовал ветеран боев на Восточном фронте генерал-лейтенант Герман Флёрке, получивший накануне зимнего советского наступления Рыцарский крест.

В декабре 1943 года дивизия вместе с частями усиления могла выставить на поле боя 4789 активных штыков. Из них 2586 приходилось на боевые порядки 43-й армии в первой линии, а оставшиеся 2203 и батальоны левофланговой 206-й пд дрались против наступающей 39-й армии, которая, впрочем, была не особо сильнее 43-й армии.

14-й пд были приданы подразделения штурмовых орудий: 1-я и 2-я батареи 245-го дивизиона штурмовых орудий (дшо) — боеготовыми числились 10 StuG III и одна StuH III, четыре StuG III находились в краткосрочном ремонте, четыре StuG III и одна StuH III — в долгосрочном ремонте. На 19 декабря боеспособных машин было уже 15. В составе 486-го егерского полка было две StuG III. Командовал дивизионом капитан Людвиг Кнюплинг.

Кроме того, 19 декабря, в первый же день боев, в полосу 14-й пд были дополнительно переброшены и введены в бой III батальон 456-го гп из состава 256-й пд и II батальон 413-го пп из состава 206-й пд, 1-я батарея 519-го противотанкового дивизиона (около 14 самоходных орудий «Хорниссе»), 426-й артиллерийский дивизион (12 лёгких 105-мм гаубиц), III дивизион и 3-я батарея 53-го полка «небельверферов», 1-я и 3-я роты 501-го ттб, которым командовал майор Эрих Лёве (около 28 «Тигров»).

Как уже было сказано выше, обе стороны активно вели разведку — как обычную, так и силовую. В ночь накануне наступления попытку взять контрольных пленных предприняли разведчики 334-й сд, однако, ворвавшись в траншею противника, они обнаружили, что «гарнизон, не приняв боя, сбежал в глубину обороны». Всё, что осталось разведчикам — три пустые землянки, которые они взорвали перед возвращением к своим.

Судя по всему, немецким разведчикам в какой-то момент повезло больше, и они смогли доставить своему командованию информацию о готовящемся наступлении: «18.12.1943 противник, прикрываясь арьергардами, с утра частями начал отход с рубежа озеро Немцево, Сенцы в южном и юго-западном направлении».

Однако на большей части линии фронта немцы сами отходить не собирались. Так, части «северной группы» 92-го ск «на всём фронте наступления встретили ожесточённое сопротивление противника и продвижения не имели, кроме 1124-го сп 334-й сд, который наступая в направлении Репище, ворвался в первые траншеи противника».

Больше повезло 91-му ск, части которого сумели прорвать первую линию обороны и выбить немцев из ряда населённых пунктов. Но у немцев ещё оставались весьма сильные козыри на руках, а батальон «Тигров» в этих условиях должен был стать настоящим джокером.

2-й батальон против «тигробата»

60-я танковая бригада (тбр) входила в первый эшелон «южной» ударной советской группировки и должна была действовать с пехотой 306-й сд. Бригада вступила в бой далеко не в полном составе — боеспособными были только 2-й (бывший 279-й) танковый батальон капитана В.И. Колесника и мотострелковый батальон. 1-й танковый батальон всю свою матчасть в количестве 15 Т-34 ремонтировал или вытаскивал подбитой с поля боя, а потому в боях не участвовал.

С 12 по 15 декабря 2-й танковый батальон проводил совместные учения со 2-м батальоном 935-го сп и лыжным батальоном 306-й сд, с которыми предстояло взаимодействовать при прорыве немецкой обороны. Кроме того, в наступлении 2-й танковый батальон должны были поддержать 578-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк (иптап) и рота 312-го армейского сапёрного батальона. Всего в батальоне числилось 43 танка (21 Т-34 и 22 Т-70), из которых 27 (18 Т-34 и девять Т-70) были на ходу, шесть (два Т-34 и четыре Т-70) сгорели, три (один Т-34 и два Т-70) были подбиты, а ещё семь Т-70 ремонтировались или ожидали ремонта.

Итоговая цель наступления была следующей: перерезать шоссе Витебск — Сураж Витебский в районе деревни Битовка и наступать на Малые Жары.

Тяготение к дороге Витебск — Сураж Витебский было не случайным. Ввиду мягкой зимы и обширной заболоченной местности оборона, как и наступление, зависели от железнодорожных и шоссейных дорог. Та же 60-я тбр жаловалась на большие трудности в снабжении перед наступлением: «Плохие дороги и отсутствие тягачей не позволяли своевременно подвозить нужное количество довольствия в район сосредоточения». Много опорных пунктов немцев стояло именно вдоль большака Витебск — Сураж Витебский, и бои шли именно за эти пункты. Немцы считали: направление советских частных атак 15 и 18 декабря показывает, что 43-я армия решила окружить 14-ю пд, наступая из районов Борок на юге и Медведово на востоке.

2-й батальон 60-й тбр наступал в два эшелона 1-й и 2-й ротами — 11 Т-34 и шесть Т-70, плюс два Т-34 комбата и начальника штаба батальона; в резерве оставались шесть Т-34 и три Т-70. Кроме того, один Т-34 использовался для эвакуации подбитых машин совместно с ремонтными службами.

В 11:00 19 декабря 2-й танковый батальон пошёл в бой и взял деревни Михалово и Холудинье, в районе которой был остановлен сильным огнём самоходных орудий и занял оборону силами двух Т-34 и четырёх Т-70. За день боя два Т-34 сгорели, ещё два подорвались на минах, а два были подбиты. Погибло три человека, четыре было ранено. Танкисты доложили об уничтожении трёх 88-мм орудия, двух ПТО, одного танка Pz.Kpfw.IV и до 50 солдат и офицеров из состава 11-го пп. Было захвачено два 88-мм орудия и четыре пулемёта.

В 22:00 комбриг подполковник П.Г. Попов принял решение усилить бригаду за счёт резерва и бросил в бой группу танков командира роты старшего лейтенанта Н.В. Куницкого. После этого бригада ночной атакой танкового десанта перерезала шоссе Витебск — Сураж Витебский в районе Битовка и «заняла круговую оборону до подхода пехоты 306-й сд».

К сожалению, из-за раскисших дорог оборона бригады под Битовкой не была усилена орудиями 578-го иптап, который остался на огневых позициях в районе деревни Холудинье. Лыжный батальон 306-й сд, попав под сильный фланговый огонь, ушёл в направлении Станьков и также ничем бригаде не мог помочь.

На следующий день, 20 декабря, для танкистов 2-го батальона в 11:00 наступил момент истины. Их позиции атаковал 2-й батальон 11-го гп при поддержке до 25 «Тигров» 501-го ттб и до 14 штурмовых орудий 245-го дшо, которые в донесении танкистов традиционно именовались «Фердинандами». Эти данные вполне соответствуют численности исправной бронетехники как в 501-м ттб, так и в 245-м дшо. Пехота 306-й сд, не выдержав удара, отошла, и немцы получили возможность атаковать позиции советского танкового батальона с трёх направлений.

В страшном бою никто не дрогнул и не бросил свои позиции. Все советские танки были сожжены или подбиты. Но, даже потеряв все машины, мотострелки и уцелевшие экипажи продолжали вести бой, а в ночь на 21 декабря вырвались из окружения и отошли в район Холудинья. Сгорели 11 Т-34 (в дальнейшем два из них признали подбитыми и отправили в средний ремонт) и четыре Т-70, ещё один Т-34 и три Т-70 были подбиты и оставлены на поле боя.

В бою отличился командир взвода старший лейтенант В.В. Сорокин, который сжёг две самоходки. Из танковых командиров были ранены комбат капитан В.И. Колесник, командир роты старший лейтенант Н.В. Куницкий и комбат мотострелков капитан А.П. Бутузов. Командование мотострелковым батальоном принял лейтенант В.А. Шведов, а танковым батальоном — начальник штаба капитан Б.Г. Паюк. Он же вместе с лейтенантом Шведовым выводил остатки танкового батальона и мотострелков из окружения. После боя на ходу остались один Т-34 и два Т-70.

Решением комбрига в командование батальоном вступил капитан Борис Григорьевич Паюк, батальон был выведен из боя на приведение себя в порядок.

По итогам боя 20 декабря бригада записала на свой счёт два «Тигра» и два самоходных орудия, два 88-мм орудия и шесть ПТО, а также 180 уничтоженных солдат противника — напомним, что согласно немецким данным, на вечер 19 декабря районе Битовка — Лозовка оперировали 1-я и 3-я роты 501-го ттб «Тигров». Там же в атаку ходили самоходки 245-го дшо.

Согласно описанию в боевом пути 501-го ттб, 1-я рота батальона потеряла безвозвратно два «Тигра», что соответствует заявке танкистов 60-й тбр. Что касается подбитых немецких танков, то, согласно документам 14-й пд, в 1-й роте боеспособных «Тигров» не осталось вообще, а в 3-й роте таковыми числились четыре «Тигра». 501-й ттб был свежим и приехал на фронт с 45 «Тиграми» (три роты по 14 танков, плюс три машины в штабе батальона). Учитывая, что это был первый бой подразделения, следует предположить, что 1-я и 3-я роты пошли в атаку в полном составе (тогда 25 танков в документах 60-й тбр выглядят обоснованно), и это для них кончилось плачевно.

Что касается потерь StuG III 245-го дшо, то на 21:40 20 декабря штаб VI армейского корпуса докладывал, что в дивизионе осталось всего девять боеспособных самоходок из 15, имевшихся до боёв. Скромная заявка 60-й тбр на две уничтоженные самоходки также сходится с немецкими данными. Что касается потерь 2-го батальона 11-го гп, то на 21 декабря он насчитывал всего 70 активных штыков — на 17 декабря их было 223.

Зато постарались немецкие штабисты, записавшие по итогам этого боя своим подразделениям огромные счета. Так, по их заявкам, 501-й ттб уничтожил 27 танков, самоходки 245-го дшо — ещё 14, а всего 41 уничтоженный танк вместо 19 реально подбитых и сгоревших под Битовкой. О том, что эти цифры дутые, говорит не только известная нам численность танков 60-й тбр, но и тот факт, что в промежуточном донесении фигурировала всего одна уничтоженная 501-м ттб 20 декабря советская артиллерийская батарея, а в итоге цифры выросли до 29 уничтоженных полевых орудий и ПТО и даже шести «Катюш».

Интересно, что на 21:05 21 декабря штаб VI армейского корпуса по-прежнему докладывал, что в 245-м дшо имеется 11 исправных машин — своё дело сделали ремонтники. 1-я рота 501-го ттб по-прежнему исправных танков не имела, во 2-й роте благодаря ремонту количество исправных танков увеличилось с четырёх до девяти.

Советская 60-я тбр после этого страшного боя была выведена в резерв и в боях уже не участвовала.

Продолжение