Затопление французского военно-морского флота в Тулоне 27 ноября 1942 года стало одним из самых известных примеров бесславной гибели первоклассного флота в новейшей истории. Но в тени этого громкого самоубийства оказалась судьба ещё одного европейского флота, овеянного славой сражений парусной эпохи. 29 августа 1943 года по собственной воле ушёл на дно Королевский военно-морской флот Дании.
Маленький флот с большой историей
К началу Второй мировой войны Королевский военно-морской флот Дании давно распрощался с амбициями и величием былых времён, когда страна претендовала на доминирующее положение на Балтике и в Скандинавии. Королевство избежало участия в Первой мировой войне и даже сумело неплохо заработать на своём нейтралитете, но послевоенные экономические кризисы не щадили ни победителей, ни побеждённых, а потому тяжело отразились и на самом небольшом из скандинавских государств.
Дважды, в 1922 и 1932 гг., в Дании проводились военные реформы, целью которых было сокращение расходов на вооружённые силы до необходимого минимума. В соответствии с режимом строгой экономии флот должен был сосредоточиться на защите национальных интересов королевства в заморских владениях (Гренландия, Исландия и Фарерские острова), обеспечивать оборону Копенгагена, военно-морских баз, проливов и территориальных вод, через которые проходили торговые пути.
Ядром флота стали броненосцы береговой обороны, или, по датской классификации, «артиллерийские корабли» «Педер Скрам» (Peder Skram) и «Нильс Юэль» (Niels Juel). «Педер Скрам» 1909 года постройки был самым новым в серии из трёх броненосцев, два из которых уже сдали на слом в середине 30-х годов. «Нильс Юэль» был заложен в 1914 году, но вошёл в строй только в 1923 году — заказанные в Германии 305-мм орудия так и не были получены, и корабль, ставший флагманом флота, был в итоге вооружён десятью 150-мм орудиями.
Также в состав флота на 1939 год входили четыре миноносца 1918–1920 гг. постройки, шесть новых миноносцев 1930–1935 гг. постройки, шесть старых тральщиков (бывшие миноносцы), три новых тральщика, девять малых подводных лодок, семь патрульных кораблей для охраны рыболовства в заморских владениях и четыре минных заградителя. В достройке на стапелях находились минный заградитель, подводная лодка и три тральщика. Специфической особенностью датских кораблей, как и других скандинавских флотов, являлось небольшое водоизмещение и слабое относительно европейских «одноклассников» вооружение. Подводные лодки и миноносцы были вооружены только 450-мм торпедами, на всех кораблях за исключением броненосцев береговой обороны самым крупным калибром были 87-мм орудия.
В целом королевство и его вооружённые силы абсолютно не готовились к возможному участию в новой войне, пребывая в уверенности, что, как и в Первую мировую войну, главная задача Дании будет в защите нейтралитета и торгового судоходства в своих территориальных водах. С началом войны датчане выставили оборонительные минные заграждения и занялись уже привычным делом — выгодной торговлей с обеими враждующими сторонами. Однако в новой войне старые враги решили резко поднять ставки, и избежать участия в мировом конфликте датчанам не удалось.
Вторжение и первые посягательства на флот
Руководство Третьего рейха прекрасно понимало, что оккупация Дании ничем не спровоцирована, в отличие от Норвегии, где столкновение интересов немцев и союзников было уже практически неминуемо. Но география была неумолима: для авиационной поддержки немецких войск в Норвегии был необходим аэродромный узел Ольборг на севере Ютландии, все коммуникации в Датских проливах также было необходимо взять под жёсткий контроль. Именно этот фактор привёл к отказу от половинчатых планов и решению о полной оккупации королевства.
Командование кригсмарине в отношении сопротивления датского флота не испытывало особых опасений — немцам было прекрасно известно, что датчане проводят очередную демобилизацию призывников и находятся в базах, ожидая улучшения ледовой обстановки.
Командующий датским флотом вице-адмирал Ялмар Рехнитцер (Hjalmar Rechnitzer) и командующий кригсмарине гросс-адмирал Эрих Рёдер (Erich Raeder) были лично знакомы и поддерживали дружеские отношения. Рехнитцеру докладывали о масштабных передвижениях немецкого флота, предлагали провести воздушную разведку и приготовиться к обороне, но командующий никаких мер не предпринимал, оставаясь верным линии поведения правительства — никоим образом не провоцировать немцев.
О степени доверия в отношениях между соседями свидетельствует тот факт, что в начале апреля 1940 года правление железных дорог Германии официально уведомило датских коллег, что в ближайшее время ожидается резкое увеличение количества грузовых составов из Германии на Ольборг. Датские железнодорожники поблагодарили за предупреждение и даже не подумали передать эту информацию куда-либо ещё.
Раздражение вызывал только военно-морской атташе Дании командор-капитан Фритс-Оге Хаммер-Кьёльсен (Frits Aage Hammer Kjølsen). Прослушивая его телефонные переговоры, немцы поняли, что Хаммер-Кьёльсен добыл полную информацию о предстоящей операции, но все настойчивые попытки Хаммер-Кьёльсена предупредить правительства Дании и Норвегии о вторжении не принесли результата.
9 апреля 1940 года операция «Везерюбунг-Зюйд» (Weserübung-Süd) по оккупации Дании прошла по плану и в высшей степени благоприятно. О степени готовности датчан к обороне свидетельствует, например, такой факт: когда немецкие парашютисты ворвались в форт Маснедё, захвату которого придавал большое значение лично Гитлер, они обнаружили там только курятник и двух перепуганных призывников, ухаживающих за ним.
Никаких планов по поводу реквизиции датских кораблей у немцев не было — тем более что в случае с Данией немецкое руководство решило продемонстрировать новую модель оккупации: «страна-витрина», находящаяся под защитой вермахта, в которой продолжают функционировать национальное правительство, органы государственной власти и избранный парламент.
Эта идиллия разбилась вдребезги через пять дней, когда 13 апреля в норвежском Нарвике британские корабли полностью уничтожили немецкую группу вторжения, потопив 10 новейших эсминцев. Первое разгромное поражение повергло в шок командование кригсмарине, и вечером того же дня Эрих Рёдер обратился к фюреру по поводу передачи датских кораблей в состав немецкого флота.
Гитлер был в принципе согласен, но решил не форсировать решение вопроса: флоту было указано передать это предложение датскому правительству через министерство иностранных дел и вести переговоры как с формально независимым государством. Интересно отметить, что 15 апреля немцы жёстко и без всяких церемоний изъяли у датчан 20-мм зенитные орудия для противовоздушной обороны моста через пролив Малый Бельт, что вызвало у тех большое возмущение.
Предложение Рёдера вызвало сильное сопротивление в ведомстве Риббентропа, так как там осознавали масштабы негативной реакции и были осведомлены о настроениях среди датских офицеров, которые после известий об отчаянном сопротивлении норвежских коллег пребывали в подавленном состоянии духа и чувствовали себя не исполнившими долг.
Однако уже 22 апреля Эрих Рёдер отозвал свой запрос на передачу датских кораблей. У него созрел гораздо более эффективный план использования датского флота в своих интересах.
На страже «Кремового фронта»
Вторая половина апреля 1940 года доставила кригсмарине не меньше неприятностей, чем тяжёлые потери при вторжении в Норвегию. Британские субмарины нанесли неожиданный сильный удар по немецким коммуникациям в Датских проливах, а с 11 апреля англичане начали осуществлять и массовую постановку авиационных магнитных мин, с успехом применив против немцев их собственное «вундерваффе» начала войны.
Немцы были вынуждены констатировать полный провал своей противолодочной и противоминной обороны в этом районе. Трезво оценив обстановку, Эрих Рёдер пришёл к выводу, что в данной ситуации ему меньше всего нужно обострение отношений с датским флотом. Гораздо более выгодным представлялось интегрировать ВМС Дании во вновь выстраиваемую немцами систему обороны коммуникаций в Западной Балтике.
Датчанам предлагалось взять на себя ответственность за минные заграждения и безопасность судоходных фарватеров непосредственно у балтийского и североморского побережья Ютландии, обеспечивая так называемую коммуникацию «восток-запад». Этим сводился к минимуму риск столкновения датчан в своих территориальных водах с силами союзников. Наиболее опасную коммуникацию «юг-север», связывающую Данию с Норвегией, и минные заграждения в этом районе немцы брали под свою ответственность.
Второй важной задачей, возлагаемой на датский флот, было формирование эффективной береговой охраны из порядка 50 сторожевых катеров с целью препятствовать контрабанде и нежелательным контактам с нейтральной Швецией.
Не без некоторых трений эти условия были приняты датским правительством, которое больше всего было озабочено получением экономических преференций от агрессора. Политическая и экономическая элита королевства проявила при этом настолько бескомпромиссный прагматизм, что даже датские историки вынуждены признать: по сути это был настоящий коллаборационизм и стяжательство в государственном масштабе. Когда немцы уведомили правительство Дании о намерении построить дополнительные аэродромы на севере Ютландии, ответом им было, что датчане сами построят эти аэродромы из немецких стройматериалов и за твёрдую оплату. Датские судовладельцы отчаянно сражались за немецкие квоты на вывоз железной руды из Швеции, и добились в этом успеха: уже в 1941 году на датских судах было перевезено в рейх 670 тысяч тонн руды.
Когда Третий рейх принял мобилизационную программу торгового судостроения (торговые суда типа «Ганза» (Hansa)), датчане получили контракт на постройку 37 таких судов, с условием, что 18 из них останутся в собственности королевства. Следует отметить, что оккупация не повлияла и на датские планы усиления военного флота: были заложены и построены два малых минных заградителя и 10 малых тральщиков типа MC. Сельхозпроизводители тоже получили немалые льготы. В результате из-за обилия молочных продуктов и беспрецедентно мягкого режима оккупации территория Дании получила у немцев ироничное прозвище «Кремовый фронт» (Sahnefront).
Для датского военного флота эта политика правительства вылилась в скандальное «Дело о передаче миноносцев». В начале мая 1940 года вице-адмирал Рехнитцер проводил консультации с командующим силами кригсмарине в Дании вице-адмиралом Раулем Мевисом (Raul Mewis) и военно-морским атташе рейха капитаном цур зее Гансом Хеннингом (Hans Henning). При обсуждении деятельности флота и посещении немцами военно-морских баз у многих датских офицеров сложилось впечатление, что Рехнитцер рекламирует гостям новые миноносцы типа «Драген» (Dragen) с целью их передачи. 10 мая 1940 года четверо следующих по старшинству за Рехнитцером офицеров во главе с командор-капитаном Оге Веделем (Aage Vedel), надев парадную форму, официально уведомили командующего, что он утратил доверие флота. Несмотря на то что Рехнитцер всё отрицал, он был вынужден подать в отставку, передав должность Веделю.
Осенью 1940 года стало ясно, что война с Великобританией затягивается. Командование кригсмарине, испытывающее трудности с комплектованием учебных соединений растущего подводного флота, вновь подняло вопрос о получении датских кораблей. 14 ноября 1940 года Гитлер санкционировал новые переговоры, но на этот раз датчанам было сразу дано понять, что отрицательный ответ неприемлем. Датское правительство, несмотря на резко отрицательную позицию короля, министерства обороны и Веделя, было вынуждено подчиниться требованиям, однако сумело при этом выторговать максимально выгодные условия соглашения.
Вместо первоначально затребованных 12 миноносцев передавались в аренду до окончания боевых действий только шесть кораблей типа «Драген» и два более старых — «Хавьёрнен» (Havørnen) и «Нарвален» (Narhvalen). Немцы обязались использовать миноносцы только в учебных целях на Балтике, а боевые повреждения, износ и технические неполадки подлежали компенсации. Корабли передавались без вооружения, топлива, прожекторов, радиостанций и дальномеров. Но самое главное — взамен немцы должны были поставить материалы для постройки новых датских миноносцев на датских же верфях! При этом датчане дали понять, что покоряются воле сильнейшего, и, когда немецкие корабли потащили датские миноносцы на буксире в свои базы, на датских фортах, кораблях и королевской резиденции были приспущены флаги, что обычно делалось в случае смерти члена королевской семьи.
Передача миноносцев сильно возмутила и встревожила Уинстона Черчилля, который через Стокгольм направил тайное письмо королю Кристиану. В нём британский премьер писал, что только затопление датского флота (в первую очередь 10 подводных лодок), «сможет спасти честь датского флота». Этот прозрачный намёк остался без внимания; к тому же, как замечают датские историки, заявления о чести и подобные предложения от лица страны, которая в 1801 и 1807 гг. без объявления войны уничтожала и захватывала датский флот, были неуместны.
Уже 11 марта немцы вернули датчанам старые миноносцы, оставив у себя только шесть «Драгенов». Эти миноносцы были переоборудованы в торпедоловы и вошли в состав 26-й учебной флотилии подводных лодок в Пиллау. После всех этих событий «Кремовый фронт» пришёл в состояние затишья и исправно функционировал следующие два с половиной года.
Августовское восстание
Сокрушительное поражение вермахта под Сталинградом, капитуляция войск оси в Тунисе, провал операции «Цитадель» на Курской дуге, высадка союзников в Сицилии радикально изменили настрой датского общества и вызвали настоящий взрыв сопротивления против оккупантов.
Спусковым крючком для массовых акций гражданского неповиновения и саботажа стала диверсия в городке Оденсе, когда 28 июля 1943 года электрик местной судоверфи с помощью английской магнитной мины подорвал стоящий в ремонте немецкий минный заградитель «Линц» (Linz). Хотя ремонт занял всего четверо суток, немцы сразу после взрыва решили выставить на верфи охрану для надзора за работами. В ответ работники верфи объявили забастовку, а в Оденсе начались массовые демонстрации против оккупантов.
С 1 августа волнения охватили уже практически всё королевство, и события быстро стали выходить из-под контроля датского правительства и немецкой администрации. Каждый день фиксировались акции саботажа и диверсий — поджоги складов, порча смазочных масел, подрывы судов, контрабанда взрывчатки на рыболовных траулерах. Из-за забастовки остановились работы по постройке и ремонту немецких кораблей.
Немцы хладнокровно наблюдали за бессилием датского правительства остановить восстание, так как прекрасно понимали, что дело идёт к силовому решению, но им требовалось время для подготовки своего удара. План нейтрализации датской армии и флота под кодовым названием «Сафари» (Safari) разрабатывался ещё с июня 1943 года.
Если с планированием разоружения малочисленных датских армейских частей особых проблем не возникло, то операция против датского флота представлялась гораздо более трудной задачей. Командующий силами кригсмарине в Дании вице-адмирал Ганс Вурмбах (Hans Wurmbach) вообще относился к силовому сценарию с крайним сожалением, так как лично его выполнение датским флотом договорённостей с немцами полностью устраивало. Разоружение или уничтожение датского флота привело бы только к увеличению нагрузки и расхода ресурсов кригсмарине на западе Балтики.
Хотя основная часть датского флота базировалась в Копенгагене, а именно в военно-морской базе Холмен, немцам предстояло атаковать в общей сложности 18 портов и пунктов базирования. Это резко отличало датскую операцию от попытки захвата французского флота в Тулоне. Особую озабоченность немцев вызывал флагман датчан «Нильс Юэль», стоящий в Исе-фьорде на северо-западе Зеландии. Блокировать артиллерией его было невозможно, поэтому для заграждения выхода из фьорда были срочно затребованы 40 донных мин. В балтийских базах для предотвращения прорыва датских кораблей в Швецию сосредотачивались немецкие миноносцы и торпедные катера. Три подводные лодки готовились к развёртыванию в Северном море, чтобы закрыть датчанам путь на запад, к берегам Англии.
27 августа рейхскомиссар Дании обер-группенфюрер СС Вернер Бест (Werner Best) созвал совещание руководящего состава вермахта, на котором объявил, что по поручению фюрера собирается предъявить датскому правительству ультиматум с требованием введения чрезвычайного положения, предания смертной казни виновных в саботаже и диверсиях, а также возмещения ущерба. Отказ от выполнения требований немедленно приводил в действие план «Сафари». Однако командующий кригсмарине на Балтике адмирал Хуберт Шмундт (Hubert Schmundt) убедил Беста отложить ультиматум на сутки, так как задача по разоружению датского флота внезапно усложнилась.
Датчане произвели передислокацию кораблей, ограничили связь с берегом и заходы в базы, в результате чего немцам пришлось срочно производить перерасчёт сил и средств, выделенных для нападения. Командующий сухопутными войсками вермахта в Дании генерал Герман фон Ханнекен (Hermann von Hanneken) поддержал Шмундта, так как тоже не был уверен, что ему хватит для операции одной 166-й пехотной дивизии и ожидал прибытия в течение суток в качестве усиления подразделений 25-й танковой дивизии.
На следующий день, 28 августа, Вурмбах доложил в Берлин, что ультиматум отвергнут, обстановка в Дании резко осложнилась и план «Сафари» введён в действие. Вице-адмирал также сообщил, что, по донесениям агентуры, датчане, видимо, знают о готовящейся акции, и их корабли приведены в состояние 15-минутной боевой готовности. Эти сведения никак не повлияли на планы немцев: операция должна была начаться 29 августа, время нападения было назначено традиционно, как и в Тулоне, ровно на 04:00.
Боже, храни Данию!
В штабе датского флота и на кораблях кипела не менее лихорадочная работа, чем у немцев. 27 августа в 22:00 вице-адмирал Ведель провёл со старшими офицерами флота срочное совещание, где довёл до них сложившуюся в стране политическую ситуацию. Принципиальное решение о вооружённом сопротивлении попыткам разоружить и захватить флот было принято уже давно, теперь оставалось уточнить детали. Спустя два часа по флоту была объявлена повышенная боевая готовность. Утром 28 августа состоялось ещё одно совещание, по итогам которого были запрещены все увольнения личного состава на берег.
Около 16:00 командующий Прибрежными силами флота командор Пауль Ипсен (Paul Ipsen), которому была поручена оборона главной базы в Холмене, получил обескураживающее известие от Веделя. Министр обороны Дании Сёрен Брорсен (Søren Brorsen) категорически запретил оказывать вооружённое сопротивление немцам, но допустил возможность затопления кораблей. После некоторого замешательства Ипсен рассудил, что прорыв в Швецию не противоречит распоряжению правительства, и в 19:30 им был подписан подробный приказ для всех командиров кораблей о порядке действий в случае атаки немцев.
Согласно этому приказу, все экипажи должны были немедленно начать затопление кораблей по флажному или семафорному сигналу «KNU» с патрульного корабля «Вальроссен» (Hvalrossen). Плавучая казарма «Хекла» передавала сигнал на флагман дивизиона минных заградителей «Линдормен» и далее по цепочке. Если «Вальроссен» передавал сигнал «AEK», все боеспособные корабли, согласно списку, должны были начать прорыв из гавани, в связи с чем должны были поддерживать 15-минутную готовность к началу движения. Ипсен со штабом должен был прорываться на подводной лодке «Хавкален» (Havkalen).
Броненосец «Педер Скрам», четыре подводные лодки, четыре минных заградителя и два тральщика подлежали безусловному затоплению как небоеспособные. Без получения отдельного приказа прорывающиеся корабли должны были достигнуть берегов Швеции и интернироваться. Всем командирам предписывалось соблюдать светомаскировку и держать наготове спасательные средства; оружие разрешалось применять только в крайнем случае, сугубо для самообороны.
В 04:00 утра немцы начали операцию в основном по одинаковому сценарию: ко всем контрольно-пропускным пунктам и сходням кораблей подъезжали на автомобилях группы вооружённых солдат во главе с офицером, который требовал немедленного пропуска для передачи «важного пакета» старшему датскому командиру.
В Холмене датчане были слишком хорошо подготовлены, чтобы поддаться на такую уловку. Уже в 04:08 с «Вальроссена» пришёл сигнал «KNU» — уничтожать флот. В 04:13 над гаванью прогремел первый взрыв, последний был зафиксирован в 04:35, — на уничтожение основных сил своего флота датчанам понадобилось всего 22 минуты.
Дать однозначный ответ на вопрос, почему Пауль Ипсен выбрал самый радикальный вариант своего приказа, сложно. Наиболее распространённая версия утверждает, что немцы установили на копенгагенской набережной Лангелиние прожектора и армейскую артиллерию, чем якобы сделали попытку прорыва невозможной. Однако Ипсен знал о немецких контрмерах, а в тексте его приказа нет никаких упоминаний, что эти обстоятельства могут сорвать прорыв. Также следует признать, что если в Копенгагене датские моряки смогли хорошо подготовиться к нападению немцев, то корабли в других базах и в открытом море, видимо, имели гораздо более расплывчатые инструкции.
В Корсёре, Нюборге, Каллундборге и бухте Киеге немцами были захвачены миноносец «Хайен» (Hajen) и восемь тральщиков, в проливе Малый Бельт — патрульный корабль «Ингольф» (Ingolf). Патрульный корабль «Видбьорнен» (Hvidbjørnen) выбросился на мель и был подорван экипажем. Прорваться в Швецию удалось только четырём кораблям: миноносцу «Хавкаттен» (Havkatten) и трём тральщикам. В береговой охране ситуация была ещё более удручающей: из 59 сторожевых катеров лишь девять ушли в Швецию, остальные достались немцам в полном порядке.
Самой большой проблемой немцев, как и ожидалось, оказалась нейтрализация флагмана датского флота броненосца «Нильс Юэль» в Исе-фьорде.
Начавшийся шторм нарушил график движения немецких тральщиков с минами из Киля, и они могли прибыть к устью фьорда только к 12:00.
Командир броненосца Карл Вестерманн (Carl Westermann) получил приказ на прорыв в Швецию в 04:20, но выйти из гавани Холбек кораблю удалось только в 05:50. Манёврам корабля на фарватере, даже с помощью буксиров, мешали сильный северный ветер и волна с моря. В 06:00, когда «Нильс Юэль» взял курс на выход из фьорда, над ним уже непрерывно висели самолёты люфтваффе. Спустя два с половиной часа броненосец оказался на подходе к порту Хундестед у самого выхода из фьорда. С берега семафором передали, что северный фарватер заминирован, а флагман должен встать на якорь и ждать дополнительных приказов от командования флота. Вестерманн решил, что это не отменяет его основного приказа, и лишь уменьшил ход до самого малого.
Береговой пост немцев доложил в штаб, что броненосец продолжает движение, а его орудия находятся в боевой готовности. Вурмбах действительно убедил Веделя отдать броненосцу приказ об остановке прорыва, но нарочный офицер ещё не успел прибыть в Хундестед. С дальнейшим продвижением Вестерманна блеф немцев терял смысл, и в дело вступили самолёты люфтваффе.
В 08:55 пикировщик «Юнкерс» Ju 87 сбросил бомбы, которые разорвались в 30 метрах от корабля. Из-за мелководья гидроудар оказался очень сильным: вышли из строя генераторы, корабль временно обесточился. В следующие 40 минут «Нильс Юэль» выдержал ещё три атаки пушечно-пулемётным огнём, но Вестерманн правильно рассудил, что это пока только предупреждения. Он приказал не открывать огонь и тянул время, повернув к югу. Однако последняя атака пикировщика в 09:35 уже была явно на поражение: две бомбы легли в 10 метрах от левого борта, корабль буквально выбросило из воды. На этот раз командир приказал открыть огонь, но для «Нильса Юэля» всё было кончено: броненосец почти полностью потерял боеспособность. Потери экипажа составили пять раненых, один из них умер через два дня.
В 09:40 к борту «Нильса Юэля» подошёл сторожевой катер К7 с офицером связи морского министерства на борту. Он передал приказ, подписанный командующим в штабе Вурмбаха в копенгагенском отеле «Феникс»: «Так как на выходе из Исе-фиорда поставлены мины и находятся превосходящие немецкие силы, приказываю встать на якорь и ожидать дальнейших распоряжений. 07:30, Ведель».
В 10:45 Вестерманн посадил броненосец на мель в бухте Нюкёбинг, после чего экипаж начал уничтожать оборудование, выбрасывать боеприпасы и открывать кингстоны. Затем Вестерманн объявил общий сбор, поблагодарил экипаж за мужество и закончил свою речь словами «Боже, храни короля, Боже, храни Данию!» После исполнения экипажем государственного гимна началось тягостное ожидание появления оккупантов, которые прибыли и сняли экипаж только спустя сутки.
Спасители репутации королевства
Всего датскими моряками было затоплено 32 боевых корабля — практически все в Холмене. 25 кораблей и судов были захвачены немцами, но только 14 из них предполагалось затопить — плавказармы, исследовательские суда и старые корабли, уже выведенные из состава флота, датчане не топили, надеясь, что немцы не положат на них глаз. Также они не стали уничтожать строящиеся на верфях миноносцы и, как показали дальнейшие события, не прогадали.
Личный состав флота потерял в ходе операции девять человек убитыми и 10 ранеными, немецкие потери составили одного убитого и шесть раненых. После разоружения немцы интернировали 211 офицеров флота и 2476 нижних чинов, большую часть из которых вполне комфортабельно разместили в помещениях спортивной арены в Копенгагене.
Реакция офицеров кригсмарине на затопление датского флота оказалось неоднозначной. Офицер старой школы вице-адмирал Вурмбах, щадя чувства коллеги, утешал Веделя: «Мы оба исполнили свой долг». В то же время датский подводник Карл Туксен (Carl Tuxen), который затопил плавучий док вместе с подводной лодкой «Хавфруэн», вспоминал, что возглавлявший атаку на Холмен знаменитый ас-катерник и «фюрер торпедных катеров» корветтен-капитан Рудольф Петерсен (Rudolf Petersen) был просто разъярён. Он так часто употреблял слово «свинство» (Schweinerei), что немедленно получил у довольных собой датчан прозвище «Свинство-Петерсен».
Тем не менее никаких особых репрессий не последовало. Более того, немцы разрешили продолжать работы по достройке на верфях боевых кораблей и не стали реквизировать корабли, не имеющие боевой ценности. Что касается затопленных кораблей, датчанам было предложено поднимать свою собственность собственными силами. Только получив твёрдый отказ Веделя (который позднее всё же согласился войти в состав комиссии по подъёму кораблей), немцы перебросили в Холмен свои плавучие краны и до конца ноября 1943 года подняли все затопленные корабли, из которых 15 наиболее ценных ввели в состав кригсмарине.
В то же время частная датская фирма «Свитцер» (Svitzer) уже 31 августа выполнила немецкий заказ на обследование подводной части «Нильса Юэля» и установила, что повреждения минимальны. Компания рассчитывала получить выгодный контракт на подъём броненосца, но затем внезапно отказалась от выполнения работ — видимо, по настоятельной рекомендации соотечественников. В итоге немцы в октябре 1943 года сами подняли броненосец и включили его в состав своего флота как учебный корабль «Нордланд» (Nordland).
В конечном итоге датский флот в конце войны сумел вчистую переиграть как агрессора, так и превратности своей судьбы. Все уцелевшие корабли союзники вернули датчанам, и единственная досадная случайность произошла с переданными в 1941 году миноносцами. Два из них погибли в конце войны, но оставшиеся сдались в Фленсбурге англичанам, которые и вызвали хозяев забрать свою собственность. Датские офицеры прибыли в гавань за несколько часов до того, как страшный взрыв из-за нарушения техники безопасности при разгрузке боеприпасов превратил корабли в металлолом. Но зато какая из стран оккупированной Европы могла похвастать тем, что спустя всего год после окончания войны спустила на воду новый боевой корабль собственной постройки! 5 мая 1946 года таким кораблём стал «Кригер» (Krieger) — первый из миноносцев, заложенных из немецких материалов на датских верфях. К 1950 году датчане ввели в строй уже всю серию из шести кораблей данного типа, также им достались и заказанные немцами торговые суда типа «Ганза».
Однако главным последствием затопления флота стал моральный фактор. Испытывая чувство унижения от действий своего правительства и ехидных комментариев в прессе союзников и нейтралов по поводу передачи миноносцев немцам, датчане считали, что их моряки показали всему миру, что Дания не покорилась немцам. Поводом для гордости стало даже то, что затопление флота попало на передовицу «Нью-Йорк Таймс» вместе с известием о начале освобождения советскими войсками территории Украины.
Со временем в Дании появилось мощное и авторитетное движение ревизионистов, оправдывающее действия правительства, сотрудничавшего с нацистами. В каждую годовщину августовского восстания или освобождения от оккупации в стране разгораются острые дебаты сторонников и противников активного сопротивления, и затопление флота при этом является самым сильным и неоспоримым аргументом противников ревизионистов.
29 августа 2003 года премьер-министр королевства и впоследствии генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен (Anders Fogh Rasmussen), выступая в Военно-морской академии Копенгагена, обрушился на ревизионистов с жёсткой критикой и заявил кадетам, что их предшественники фактически спасли репутацию страны в глазах всего демократического мира.
Источники и литература:
- Poul Grooss. The Naval War in the Baltic, 1939–1945 — Naval Institute Press, 2017
- Carsten Holbraad. Danish Reactions to German Occupation: History and Historiography — UCL Press, 2017
- https://archive.org
- http://forums.airbase.ru
- https://milhist.dk
- http://www.besaettelse-befrielse.dk
- https://www.ibiblio.org
- http://www.hanstholmregistreringen.dk
- http://www.navalhistory.dk
Комментарии к данной статье отключены.