22 июня 1940 года в Компьенском лесу было подписано перемирие между Францией и Германией. Фактически это означало поражение Франции во Второй мировой войне. Для многих то, что Франция смогла продержаться всего 40 дней после начала немецкого наступления, стало настоящим шоком. К началу Второй мировой войны французы имели второе после СССР в мире количество танков, и кажется невероятным, что эта армада не смогла оказать достойного сопротивления немцам. Но это поражение было запрограммировано. И дело тут даже не в том, что яростно сражавшиеся французские танкисты имели мало опыта. Во многом поражение 1940 года предопределили сами танки, на которых воевали французы.
Лики минувшей войны
В ходе Первой мировой войны французы оказались вторыми, кто запустил производство танков и применил их в бою. Несмотря на то что первенство было за англичанами, следует признать: французы оказались лучшими танкостроителями на тот момент. Вместо тяжёлых танков они начали с боевых машин среднего класса, причём в случае с одной из них, Saint Chamond, случилась настоящая революция. Дело в том, что Эмиль Римайо, главный конструктор Compagnie des Forges et Acieries de la Marine et d'Homecourt (FAMH), применил на этом танке электрическую трансмиссию. В отличие от англичан, французы быстро отказались от концепции «огненного ежа», при которой пулемётное вооружение размещалось по периметру машины. Вместо этого к 1917 году развилась концепция танка с башенным расположением вооружения. Кроме того, французы стали первыми, кто запустил в серию лёгкий танк — им стал знаменитый Renault FT. Это был лучший и самый массовый танк Первой мировой войны, производство которого разместили на нескольких предприятиях.
Больших успехов французы достигли и в разработке тяжёлых танков. Несмотря на то что в серию они пошли уже после окончания Первой мировой войны, эти машины стали настоящим памятником технической мысли. FCM 2C стал самым большим и тяжёлым танком, выпускавшимся французами серийно (по габаритам он до сих пор остаётся крупнейшим в мире серийным танком). Эта машина первой в мире получила противоснарядную броню, а также первую в мире трёхместную башню, в которой находилась 75-мм пушка. По ряду параметров FCM 2C не устаревал больше десяти лет, что и стало причиной его долгой службы.
Успехи французского танкостроения стали и причиной его стагнации. Начало 20-х годов французская армия встретила, имея на вооружении около трёх с половиной тысяч Renault FT и несколько сотен устаревших средних танков. Если средние танки довольно быстро ушли в небытие, то Renault FT ждала карьера, продолжавшаяся два с лишним десятка лет. Этих машин было слишком много, чтобы французская армия задумывалась об их быстрой замене. Резкое снижение финансирования лишь усугубило ситуацию. Впрочем, главная проблема состояла не в финансировании или излишнем количестве танков. Снижение финансирования не помешало тем же англичанам и американцам заниматься экспериментальными работами, тем самым прощупывая возможные перспективы. В результате американцы, не получив по разным причинам новые серийные танки, провели большую работу, которая пригодилась уже в 30-е годы. Англичане же заняли лидирующие позиции по выпуску танков как для себя, так и на экспорт. Лишь французы занимались в основном тем, что пытались модернизировать Renault FT.
Единственной крупной программой, подразумевавшей выпуск опытных образцов, стало создание «боевых танков» (char de bataille, или Char B). Идеологом их разработки был генерал Жан-Батист Эстьен, ранее ставший отцом французского танкостроения. В своё время идеи Эстьена стали революционными, но уже в 20-е годы к ним появилась масса вопросов. К началу 20-х годов всё очевиднее проявлялась необходимость повышения подвижности и дальности действия танков. Это привело к работам по колёсно-гусеничным танкам — правда, поначалу их реализация была не слишком удачной. Вместе с тем постепенно скорость танков росла: довольно быстро она перемахнула за отметку 20 км/ч, а к концу 20-х годов приблизилась к 30-35 км/ч. Между тем у Эстьена было своё видение танка. Он считал, что вместо Renault FT надо делать танки боевой массой 14,3 т, вооружённые пушкой калибра 75 мм, располагающейся в корпусе. Фактически речь шла о машине Schneider CA1 на новый лад, но поменьше и с экипажем из 3 человек. Башня у этого танка не являлась обязательной, да и то ничего крупнее пулемётов там ставить не собирались. Первые образцы Char B появились в 1924 году. Уже на этом этапе они имели боевую массу 15,5-19 т, а также бронирование, достигавшее 25-30 мм. На тот момент такая броня являлась противоснарядной. Типовым вооружением для борьбы с танками была 47-мм пушка Hotchkiss, имевшая бронепробитие как раз около 25 мм.
Пока Эстьен пытался создать средний танк на замену лёгкому, Техническая секция по танкам (Section technique des chars de combat, STCC) занималась развитием лёгких танков. Так на свет появился Renault NC-1 STCC — вариант лёгкого танка Renault NC с новой подвеской и башней, имевшей вооружение в виде спарки пулемётов. В дальнейшем развитие Renault FT вылилось в создание лёгкого танка NC-3, позже принятого на вооружение как Char D1 (Renault D1). Фактически это был увеличенный в размерах Renault FT с новой ходовой частью, более мощным двигателем, а также бронёй толщиной 30 мм. Кроме того, в корпусе появилось место для радиста. Поначалу танки данного типа оснащались башнями от Renault FT, но позже появились новые конструкции. В этом отношении довольно грустно и смешно было наблюдать, как французские конструкторы пытались разрабатывать новые башни в примерных габаритах Renault FT. Практически везде башню этого танка признали тесной и первым делом старались разработать более просторную конструкцию (например, FIAT 3000 и МС-1). Французы же в этот погон и габариты умудрились поставить 47-мм пушку, спаренную с пулемётом. Получилось это далеко не с первого раза, всего на Char D1 побывало 4 типа башен, включая «временную» башню Renault FT.
В итоге к началу 1930 года французская армия не получила ничего принципиально нового. Что ещё хуже, концептуально генерал Эстьен и командование французской армии всё ещё пребывали в уверенности: следующая война будет такой же, как Первая мировая. Между тем локальные конфликты 20-х годов показывали обратную картину — это касалось и подвижности, и общей концепции танка. Французы же продолжали реализовывать опыт Первой мировой войны, постепенно его усугубляя. В этом смысле ситуация, сложившаяся к началу Второй мировой войны, была запрограммированной. Не стоит винить в этом одного только Эстьена — у проблемы хватало «отцов». Это, прежде всего, CCA, (Conseil Consultatif de l'Armement, Консультативный совет по вооружениям), где хватало одиозных личностей, обременённых званиями и регалиями. Например, можно вспомнить генерала Шарля Шедевилля, в годы Первой мировой войны командовавшего 2-й танковой бригадой, вооружённой средними танками. У него имелось твёрдое мнение, что основным французским танком должен быть Char B, а лёгкие массовые боевые машины являются пережитком прошлого. Генерал-инспектором по танкам была ещё более одиозная личность — генерал Поль Вельпри. В 1923 году, ещё будучи полковником, он предлагал 600-тонный танк. Позже таких монстров он уже не продвигал, но его более поздние публикации говорили обо всём. Верхушка CCA продолжала рисовать себе картины массированного наступления танков в стиле Первой мировой войны, и в этом свете упорное желание получить Char B выглядит логичным.
Кризис идей
В начале 30-х годов командование французской армии стало о чём-то догадываться. Танковый парк стремительно устаревал, и статус армии с наибольшим числом танков французы имели лишь номинально. В некотором смысле французам повезло, что на начало 30-х годов серьёзных конфликтов в Европе не намечалось, а в ряде стран танкостроение оказалось парализовано в результате общемирового финансового кризиса. Кроме того, в 1930 году прошла Конференция по разоружению в Лондоне, а в 1932 году — в Женеве. По итогам конференции 1930 года произошло ограничение боевой массы танков до 25 т, а Женевская конференция и вовсе грозила снизить планку до 16 т. Действовало ограничение недолго, но оно на некоторое время стало сдерживающим фактором с точки зрения одной из программ генерала Эстьена — тяжёлых истребителей танков. Эти машины, имевшие массу 44-55 т, должны были дополнять Линию Мажино. Работы по этим машинам шли с 1928 года, разрабатывали их на FCM и в STCC. В 1932 году работы прекратили, но лишь на время.
Ситуация стала меняться в 1933 году, когда к власти в Германии пришли нацисты. На тот момент единственным современным танком, который выпускался во Франции, являлся Char D1, да и тот ещё не получил полноценную башню. Более того, появилась она только в 1936 году, существенно позже самих танков. Кроме того, с 1930 года началась разработка улучшенной версии танка, изначально называвшейся Renault UZ, но более известной как Char D2 (Renault D2). Появившийся в 1932 году опытный образец танка уже относился к среднему классу. В итоге боевая масса превысила 20 т, при этом толщина брони выросла с 30 до 40 мм. Теоретически это позволяло защитить танк от снарядов 25-мм пушки. Примерно в то же время до той же толщины усилили и броню Char B1.
Беда заключалась в том, что по ряду причин французские военные унифицировали танки разных типов по башням. Создается полное впечатление, что Эстьен сотоварищи в упор не хотели видеть, что происходит в остальном мире. Особенно это касается англичан, которые и на Medium Tank Mk.I/Mk.II, и на Vickers Mk.E (в пушечном варианте) делали башни двухместными. К башне Renault FT и так было немало претензий, а здесь требовалось наводить пушку, спаренную с пулемётом, перезаряжать их, пытаться наблюдать за местностью и подавать команды остальному экипажу. Иными словами, с упорством, достойным иного применения, французские военные продолжали пытаться вытянуть максимум из концепции танков самого начала 20-х годов. Остальной мир успел за это время переболеть танкетками, перейдя на выпуск лёгких танков с противопульной броней и крупнокалиберным пулемётом в качестве вооружения. При этом даже на эти танки англичане и американцы стали ставить двухместные башни. В СССР же лёгкие танки (за исключением малых танков-разведчиков) с 1933 года стали выпускать с двухместными башнями и 45-мм пушками. Средние же танки никто в здравом уме не выпускал с башнями, в которых находилось менее двух человек. Никто, кроме французов.
Ещё более странно ситуация стала развиваться с 1933 года. 23 октября 1933 года Германия вышла из состава комиссии по разоружению, что означало старт гонки вооружений. На тот момент конструкция Char B1 была более отработанной, в результате именно этот танк стал наиболее приоритетным. Что же касается Renault D2, то он требовал доработок, да и в целом командование французской пехоты считало, что «боевой» танк лучше. Не менее интересно, что летом 1933 года была инициирована работа по новому лёгкому танку, который фактически являлся заменителем Renault FT. 6-тонный танк имел то же самое вооружение, но при этом получал более толстую броню. Изначально речь шла о броне толщиной 30 мм, но позже её усилили до 40 мм. Как и в случае с Char D2, такая броня должна была защищать от 25-мм пушек. В конкурсе участвовало 14 фирм, но по итогам победу праздновала Renault с её образцом Renault ZM. После доработок боевая масса стала неуклонно расти, и уже на серийном Renault R 35 достигла почти 11 т. Это не говоря о том, что в конкурсе был второй финалист — FCM 36. Таким образом, сложилась поистине уникальная ситуация, когда наследники Renault FT расположились сразу в трёх классах танков — лёгком, среднем и тяжёлом.
В довершение ко всему параллельно с пехотными танками шло развитие танков для кавалерии. Точнее, речь шла о бронемашинах, так как официально танков у кавалеристов не было. Можно сказать, что кавалерия олицетворяла разумную часть французского танкостроения, но со своей спецификой. Для нужд разведки создавались лёгкие танки-разведчики семейства AMR (AMR 33 и AMR 35), имевшие пулемётное вооружение. На момент создания это были вполне современные танки, ко всему прочему обладавшие высокой подвижностью.
Более многочисленными стали «боевые бронемашины» семейства AMC. Первоначально это были действительно броневики (как колёсные, так и полугусеничные), но уже в начале 30-х приоритетным направлением стало создание танков. Первым из них стал AMC 34 (Renault YR), выпущенный маленьким тиражом в 16 штук. Поначалу эти танки получали одноместную башню APX-1 CE по типу той, что ставилась на Char D2 и Char B1, но позже на них появилась двухместная башня APX-2. Это был первый случай, когда на французском лёгком танке появилась двухместная башня, другой вопрос, что кавалерия «сидела на голодном пайке», и в случае с AMC 34 это было скорее исключением из правил.
Впрочем, кавалерию также периодически «уносило» по аналогии с пехотным командованием. Ярчайшим примером этого стала разработка более крупного, чем AMC 34, кавалерийского «боевого броневика». В 1934 году стартовала программа разработки трёхместного танка, экипаж которого вырос за счёт радиста, то есть повторилась история с D1/D2. По её итогам появился кавалерийский танк SOMUA AC 4, принятый на вооружение как SOMUA S 35. Именно эта машина стала лучшим французским танком довоенной разработки. Во многом аналогичная Char D2 (и имевшая очень похожую по конструкции башню), эта машина обладала куда более высокой надёжностью и подвижностью. При этом она была дорогой, к тому же завод SOMUA не мог полностью обеспечить потребности кавалерии, поэтому на вооружение был принят также Hotchkiss H 35, лёгкий двухместный танк, с которого и начиналась программа разработки сменщика Renault FT. Он имел практически те же достоинства и недостатки, что и Renault R 35, но при этом отличался более высокой подвижностью и надёжностью. Одним словом, начав с оригинальных машин, французская кавалерия получила почти полные аналоги пехотных танков, но с большей подвижностью.
Был у кавалерии ещё и третий «боевой броневик», ставший развитием AMC 34. Им стал AMC 35 (Renault ACG 1), доработанный танк с изменённой компоновкой и более мощным вооружением. Впрочем, самый массовый довоенный французский танк с двухместной башней стал и самым проблемным. Надёжность машины оказалась крайне невысокой и оставалась таковой до начала Второй мировой войны. При этом танк не превосходил Hotchkiss H 35/H 39 по подвижности, существенно уступая по броневой защите.
В итоге к 1937 году во Франции строилось 5 типов лёгких танков, 2 типа средних и 1 тип тяжёлого. К тому моменту Char B1 прошёл модернизацию и превратился в Char B1 bis. Такой роскоши, как 5 типов лёгких танков, не могла позволить себе ни одна другая страна. При этом Char D2 выпустили мизерной серией в 50 экземпляров, на несколько лет заморозив активность по нему. Сложилась анекдотичная ситуация, когда кавалерия имела больше средних танков, чем пехота — такой дикости не было ни в одной другой стране мира. Более того, командование французской пехоты, после того как Renault R 35 стали поступать в войска, внезапно для себя осознало, что принятый как основной лёгкий танк имеет массу проблем с ходовой частью. Поэтому Hotchkiss H 35 стали заказывать и для пехотных частей. В качестве «вишенки на торте» с 1936 года возобновились работы по сверхтяжёлым танкам для Линии Мажино. Изначальная концепция 45-тонного танка представляла собой фактически вариацию на тему Char B1 — то есть ещё более увеличенный в размерах заменитель Renault FT, который ещё больше усилили по броневой защите. Одним словом, кризис идей достиг терминальной стадии, и, чем дальше шло время, тем больше этот кризис усиливался. Особенно это касается сверхтяжёлых танков, чья боевая масса в начале 1940 года достигла 139-145 т — при этом уровень их бесполезности только рос.
Наиболее ярко каша в голове французского командования проявилась в случае с программой Char G. 16 декабря 1935 года, спустя всего несколько недель после принятия решения о запуске SOMUA S 35 в серию, командование французской пехоты подготовило спецификацию на 20-тонный танк. Фактически она повторяла спецификацию на SOMUA S 35, при этом максимальная скорость увеличивалась до 50 км/ч. К слову, это наглядно говорит о том, что вопрос подвижности французской пехоте был отнюдь не чужд. Впрочем, уже в 1936 году ситуация изменилась. Французским военным захотелось совместить на одном шасси сразу два танка — Char D и Char B. В результате на лобовом листе корпуса появилась 75-мм гаубица. Шести фирмам, участвовавшим в конкурсе, пришлось срочно переделывать свои танки. В итоге единственным танком, построенным по исходной спецификации, стал Char G1P, разработанный SEAM под руководством Андрея Понятовского. 26-тонная боевая машина, вышедшая на испытания в декабре 1936 года, имела электромеханическую трансмиссию. Испытания закончились провалом: вместо 40 км/ч достичь удалось только 14 км/ч. При этом G1P быстро устарел, поскольку французские военные в очередной раз переиграли спецификацию.
Одной из причин смены спецификации стали успехи другого участника конкурса — Renault. Там решили не следовать спецификации полностью, а сделать что-то своё. В результате получился танк, который мог оснащаться либо 75-мм пушкой с длиной ствола 32 калибра, либо 47-мм пушкой, снаряд которой имел начальную скорость 800 м/с. Танк, получивший заводское обозначение Renault ACK, отличался не только вооружением. Башня имела минимальные размеры, при этом её расчёт размещался фактически в корпусе. Боевая масса составляла около 25-26 т. Выглядел танк очень перспективно, но башня, разработанная подполковником Балланом, подверглась критике. Дальнейшее развитие должно было идти по линии Renault ACK, но с существенными доработками.
Подсчёты, проведённые STCC и ARL, показали, что 20-тонный весовой класс будет преодолён безо всяких шансов снизить массу. По этой причине 1 февраля 1938 года планку боевой массы подняли до 35 т. На самом деле Renault G1R получался более лёгким: его масса должна была составлять 32 т (с оговоркой — при условии использования башни Renault-Balland). В 1938-1939 годах прорабатывались и альтернативные варианты башен, более тяжёлых, но не столь мудрёных. Разрабатывали эти башни на FCM и ARL, правда, от них сохранились лишь текстовые описания.
Итоги программы Char G оказались печальными. G1R не достиг даже стадии прототипа, к июню 1940 года успели лишь подготовить корпус танка. Проект Lorraine так и остался на бумаге. Больше всего повезло танку разработки Baudet-Donon-Roussel (BDR). Танком он так и не стал, зато его база послужила для создания самоходной артиллерийской установки ARL V 39. Примерно такой же оказалась судьба 20-тонного танка SOMUA — позже наработки по нему были использованы при создании самоходной артиллерийской установки SOMUA SAu 40. Обе машины так и не вышли за стадию опытных образцов, тем не менее хотя бы планировалось их серийное производство.
Печальная история программы Char G оказалась не единственным подобным случаем. В июне 1937 года конструкторское бюро AMX (так именовался национализированный в 1936 году завод Renault) начало работу над сменщиком Renault R 35, FCM 36 и Hotchkiss H 35. Первоначально танк, имевший обозначение AMX 38, имел 10-тонный весовой класс, но выдержать его не удалось. Уже первый опытный образец, построенный весной 1939 года, имел боевую массу 13,5 т. По итогам эволюции боевая масса выросла до 16,5 т, а вооружение усилили до 47-мм пушки SA 35. Впрочем, и это был не предел: последняя итерация танка, получавшая броню толщиной 60 мм, получалась ещё тяжелее — 20 т. То есть получался полный аналог среднего танка, но двухместный. Так и хочется сказать: здравствуй в очередной раз, Renault FT!
В сухом остатке получалась безрадостная картина. К началу Второй мировой войны французское танкостроение подошло, имея в активе гипертрофированные вариации на тему танков в лучшем случае 20-х годов. Помимо этого, большинство данных танков оказалось перегружено. Это сказалось не только на подвижности, но и на надёжности. К тому же существенный перегруз шасси не оставлял шансов на дальнейшую модернизацию — в условиях войны это был весьма важный фактор. Иной картины быть и не могло, ведь даже уход из жизни Эстьена и Вельпри мало что изменил. В августе 1939 года на должность инспектора бронетанковых войск был назначен генерал Луи Келлер, чьи взгляды ничем не отличались от предшественников. Собственно говоря, именно при Келлере сверхтяжёлые танки достигли проектной массы под 150 т, а также родились проекты иных толстобронных бронтозавров разного размера и массы. Голос разума, исходивший от людей вроде полковника Шарля де Голля, настаивавших на средних танках как основных, так и не услышали.
Без шансов на победу
Столь безрадостная картина с точки зрения разработки новых французских танков может создать иллюзию, что только у французов всё было так плохо. На самом деле это не так. Кризис идей можно наблюдать практически у всех танкостроительных держав того периода. У немцев их средние танки получились далеко не сразу (более того, Pz.Kpfw.IV, самый массовый немецкий танк военного периода, получился во многом случайно), а лёгкие танки оказались совсем не идеальными. Отсутствие перспектив у Pz.Kpfw.I выявилось ещё в Испании, а Pz.Kpfw.II являлся типичным образчиком середины 30-х годов — с 20-мм автоматической пушкой и бронёй толщиной 15 мм он имел очень мало шансов против французских танков нового поколения. К тому же немецкие лёгкие танки также имели одноместные башни. Что же касается Pz.Kpfw.III, то что-то похожее на крупную серию появилось лишь осенью 1939 года.
Основу бронетанковых сил Великобритании и США составляли лёгкие танки с пулемётным вооружением, по ТТХ находившиеся примерно на уровне Pz.Kpfw.II. Ничего не получилось со средними танками у Чехословакии и Польши, а итальянцы и японцы смогли сделать что-то похожее на средние танки лишь ближе к началу Второй мировой войны. Фактически наилучшая ситуация оказалась в советском танкостроении, но с целой массой оговорок. Смены танкам нового поколения (Т-29, ПТ-1А, Т-46) так и не получилось, провалом закончилась программа разработки самоходной артиллерии. Имелись существенные трудности и с танковым вооружением. В результате настоящие сменщики появились лишь в 1939 году, а их производство началось в 1940 году. Более того, замена Т-26 появилась еще позже — в 1941 году, причём полноценной организации производства Т-50 так и не случилось. Одним словом, проблемы были у всех.
В данном случае более важным вопросом становилось то, как быстро промышленность страны сможет выдавать качественные танки в больших количествах. Тут к французской промышленности возникает целая масса вопросов, для начала по качеству. Как уже говорилось выше, при создании лёгких танков нового поколения одним из важных параметров являлась надёжная броневая защита. Она имела толщину 40 мм, при этом Renault R 35 и Hotchkiss H 35 имели корпуса и башни, изготовлявшиеся из литых деталей, а FCM 36 — из катаной брони, собиравшейся методом сварки. Литая броня была более удобна с точки зрения технологичности, но уступала катаной по стойкости. В июне 1937 года выяснилось, что немецкая противотанковая пушка 3,7 cm Pak из 18 выстрелов, сделанных по Renault R 35, добилась 14 пробитий. Что ещё хуже, и 25-мм пушка пробивала броню танка в половине случаев. Собственно говоря, после этого интерес к FCM 36 резко вырос, но массовым этот танк не стал. Помимо того, что машина была сложной и дорогой, так ещё и FCM оказалась задействована в программе Char B1 bis.
Ситуация со стойкостью брони Renault R 35 выглядела очень тревожной по той причине, что фактически все лёгкие и средние танки нового поколения оказались уязвимы для вражеского огня. Здесь следует лишний раз предостеречь от сравнения по ТТХ исключительно танков. Основной задачей французских танков являлась борьба не с вражеской бронетехникой, а с пехотой, артиллерией и лёгкими укреплениями. И вот тут возможность поражения 37-мм противотанковыми пушками на дистанции 300 м и ближе являлась огромной проблемой. Шансов встретить такую пушку в засаде было куда больше, чем немецкий танк. Одной из существенных проблем французских танков являлась неважная обзорность. Командирские башенки на практике не особо справлялись со своими обязанностями, как и башенные смотровые приборы. Добавьте к этому и тот факт, что командир был мастером на все руки. К тому же радиостанции стояли далеко не на всех французских лёгких танках, что порождало дополнительную проблему со связью.
В случае с лёгкими танками существовала и другая проблема — вооружение. По состоянию на начало 30-х годов считалось, что 37-мм короткоствольной пушки SA 18 вполне хватит. Между тем на практике у нее было слабое фугасное действие, а бронебойный снаряд оказался примерно равнозначен крупнокалиберному пулемёту. Кстати, именно поэтому американцы отказались от аналогичной пушки, используя вместо неё крупнокалиберный пулемёт. Только ближе к 1938 году французским военным пришло озарение насчёт реальных возможностей SA 18. В результате началась срочная разработка 37-мм пушки SA 38, которая, несмотря на своё обозначение, на самом деле пошла в серию с 1940 года. Пушка имела большее бронепробитие, чем SA 18, но не более того — на дистанции в 100 м можно было пробить броню толщиной 29 мм. Таким образом, имелся минимальный шанс пробить броню немецких средних танков. Фактически французские лёгкие танки даже с новой пушкой могли воевать с лёгкими же немецкими танками, при этом весной 1940 года на Pz.Kpfw.II стали устанавливать лобовые экраны. Таким образом, хоть какую-то реальную эффективность имели кавалерийские танки AMC 34, AMC 35 и AMR 35 ZT2 — суммарно их набиралось под сотню.
Более или менее эффективную броневую защиту имели Char B1 bis, нередко можно слышать, что эти машины были практически неуязвимы. На самом деле это не совсем так. Да, эти танки получили броню толщиной 60 мм по периметру и в отдельных случаях действительно показывали чудеса стойкости. Но это было скорее редкой удачей, чем правилом. Во-первых, у Char B1 bis хватало уязвимых мест: смотровой прибор механика-водителя, воздуховод системы охлаждения на борту корпуса, ходовая часть. Случаи поражения их в эти области являлись довольно частыми. Во-вторых, нередко главным врагом Char B1 bis становился он сам. Следует напомнить, что опытные образцы танка имели боевую массу 25 т, серийный Char B1 — 27 т, а Char B1 bis «поправился» до 32 т. Конечно, по ходу разработки ходовую часть усилили, а также поставили более мощный мотор, но иллюзий испытывать не стоит: лишние 7 т нагрузки пагубно сказались на надёжности танка. А ведь у французского командования имелись планы по переходу на 36-тонный Char B1 ter. В-третьих, как уже говорилось, бои «танки против танков» были не столь частыми. Чаще приходилось воевать против немецкой пехоты, а она оказалась вооружена не только 3,7 cm Pak. Часто против танков применялись 105-мм гаубицы leFH 18, кроме того, в 1938 году 88-мм зенитные пушки Flak 18 перевели в разряд орудий двойного назначения. То есть применение знаменитых «8-8» по толстобронным танкам отнюдь не являлось импровизацией.
Даже если не учитывать весьма специфичное применение французами танков, а также скверное снабжение, вырисовывается безрадостная картина. Наиболее массовым танком французской армии к 1 сентября 1939 года оставался Renault FT, а его разношёрстные сменщики имели целый ряд недостатков. Конечно, они доставили немецкой пехоте немало неприятностей, но оказались совсем не тем, на что рассчитывало командование французской пехоты. Тяжёлые танки действовали куда лучше, но их успехи были локальными. Проблему могли бы решить средние танки, но их у французской пехоты имелось всего 50 штук, причём матчасть была весьма изношенной. Весной 1940 года ситуация оказалась настолько критичной, что из Африки вернули часть Char D1. Как показала практика, эти морально устаревшие танки были более эффективны, чем лёгкие танки нового поколения. Фактически же лучшими танками, которыми располагала французская армия, оказались SOMUA S 35, официально считавшиеся бронемашинами. Также стоит отметить Hotchkiss H 39 (дальнейшее развитие H 35): обладая рядом недостатков изначальной концепции, эти машины хотя бы имели нормальную подвижность.
От качества перейдём к количеству. Аншлюс Австрии и дальнейшие события случились не только по политическим, но и по военным причинам. Если описывать ситуацию вкратце, то французские военные внезапно для себя обнаружили, что противостоять немцам особо нечем. К апрелю 1938 года французская армия имела всего два полка, оснащённых средними (Char D2) и тяжёлыми (Char B1) танками. Первый контракт на Char B1 bis удалось закончить только весной 1938 года. Также имелось около сотни SOMUA S 35, часть из которых только успела поступить в войска. Примерно так же дела обстояли с выпуском других танков. Конечно, у немцев ситуация была не особо лучше, но, как уже говорилось, основным противником танков являлась артиллерия. Конечно, были ещё и англичане, но там ситуация с танками и вовсе была запущенной: ни одного среднего танка нового поколения у английской армии попросту не имелось. Одним словом, за политикой «умиротворения» Гитлера стояла и практическая задача перевести собственную промышленность на военные рельсы.
К 1 сентября 1939 года ситуация была уже не столь критичной, тем не менее «странная война» началась далеко не случайно. К 2 сентября 1939 года французская пехота располагала в общей сложности 975 Renault R 35, 98 Hotchkiss H 35, 200 Hotchkiss H 39, 100 FCM 36, 2850 Renault FT, 160 Char D1, 50 Char D2, 149 Char B1/Char B1 bis и 6 FCM 2C. На ту же дату кавалерия располагала 120 AMR 33, 190 AMR 35, 12 AMC 34, 16 AMC 35, 300 Hotchkiss H 35, 16 Hotchkiss H 39 и 246 SOMUA S 35. Казалось бы, целая армада, но не совсем так. С организационной точки зрения имелась масса проблем, да и из 4520 пехотных танков 2/3 составляли морально устаревшие Renault FT. Впрочем, и к Renault R 35 имелась масса вопросов — не случайно эти машины оказались единственными французскими новыми танками, которые разрешили продавать на экспорт. Char B1/B1 bis хватило на оснащение всего трёх полков, которые в августе 1939 года стали переформировывать в танковые батальоны. На самом деле у французов всё же имелись шансы нанести если не поражение, то, по крайней мере, существенный урон немецкой обороне в сентябре 1939 года, но они оказались слишком осторожными. К тому же, как уже говорилось, имелись огромные проблемы организационного характера. В результате всё, что смогли сделать французы, — это провести Саарское наступление, которое быстро выдохлось.
Далее по обе стороны фронта началась лихорадочная работа по усилению военного потенциала. В этот момент шансы французской армии стали стремительно таять. В то время как немцы сделали ставку на производство средних танков, французы избрали приоритетным направлением выпуск Char B1 bis. Это была поистине чудовищная ошибка: дорогой и перегруженный танк даже в условиях перестройки производства не стал бы по-настоящему массовым. Помимо Renault, ещё до войны к выпуску этого танка подключили FAMH, FCM и Schneider.
В ноябре 1939 года к выпуску Char B1 bis подключился пятый завод — AMX. Благодаря этому производство постепенно росло, но совсем не теми темпами, что планировалось. Даже на пике производства (март 1940 года) ежемесячный выпуск составил всего 45 танков. При этом SOMUA в одиночку выпускал по 20-22 танка ежемесячно. Немцы же поступили совсем иначе: выпуск Pz.Kpfw.II к лету 1939 года и так превратился в тонкий ручеёк, а в декабре производство и вовсе остановилось. Приоритетом стал Pz.Kpfw.III, выпуск которого освоили на шести заводах, позже увеличив их число до семи. Результат не заставил себя долго ждать: за сентябрь-декабрь 1939 года было построено 157 Pz.Kpfw.III, и это при том, что машину пришлось существенно дорабатывать. За первые пять месяцев 1940 года было сдано ещё 258 танков данного типа — и это при том, что немецкие заводы ещё не заработали в полную силу. К этому числу стоит добавить 149 Pz.Kpfw.IV, а также 227 Pz.Kpfw.38(t), изготовленных с сентября 1939 по май 1940 года. И это не считая тех танков, которые уже были в войсках. Таким образом, к 10 мая 1940 года немецкая армия качественно превосходила французскую по качеству танков.
Отдельно стоит упомянуть французские заводы. Ключевые танкостроительные предприятия (Renault, AMX, Hotchkiss, APX и ARL) располагались вокруг Парижа. Это касалось и 100% предприятий, выпускавших танковое вооружение. Когда немцы в июне 1940 года подошли к Парижу, французы фактически остались без большей части предприятий, выпускавших танки, а также без танковых моторов и орудий. Собственно говоря, после этого какое-либо сопротивление не имело смысла. Также стоит отметить, что в 1940 году французские заводы фактически работали на пределе возможностей, поэтому качество изготовления танков довольно сильно упало (особенно это было заметно по второй партии Char D2). Из частей поступали многочисленные жалобы на низкую надёжность танков. Как известно, чудес не бывает, и за увеличение количества приходится платить качеством. Что ещё хуже, возможностей для наращивания выпуска у французов попросту не осталось. В этом свете несколько наивно выглядели планы по освоению ARL V 39 и SOMUA SAu 40 — это происходило бы разве что за счёт снижения выпуска других танков. Ни о какой «Франции 1941», о которой иногда грезят любители альтернативной истории, не могло быть и речи. Даже если бы немцев удалось удержать в мае-июне 1940 года, дальнейшее поражение являлось вопросом времени. Немцы всё равно переигрывали французов и по количеству танков, и тем более по качеству.
Источники и литература:
- Centre des archives de l'Armement et du personnel civil (CAAPC)
- The Encyclopedia of French Tanks and Armoured Fighting Vehicles: 1914-1940, Francois Vauvillier, Histoire & Collections, 2014
- SOMUA S 35, Pascal Danjou, TRACKSTORY №1, 2003
- Renault D2, Pascal Danjou, TRACKSTORY №9, 2008
- Le Char B1, Pascal Danjou, TRACKSTORY №13, 2012
- Le Char B B1-B1 bis-B1 ter, Pascal Danjou, TRACKSTORY №3, 2005.
- Renault R35/R40, Pascal Danjou, TRACKSTORY №4, 2005
- GBM №№76, 78, 79, 80, 81, 99, 105, 106
- Фотоархив автора
